Рейтинговые книги
Читем онлайн Летопись мужества - Илья Эренбург

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 45 46 47 48 49 50 51 52 53 ... 70

Что остановило их? Пусть военные говорят о пространстве, о просчетах германского командования, о стратегии. Я хочу сказать о другом. На гитлеровцев восстала русская совесть во всей ее исконной глубине, этот оплот униженных и оскорбленных. Русский всегда жалел несчастного. Считалось, что такая жалость — слабость. На самом деле она была силой. Когда русские крестьяне увидали, что делают гитлеровцы с беззащитными женщинами, стариками, детьми, вопрос о войне был решен в сердце каждого. Вряд ли Геринг над «Зеленой папкой», подписывая план порабощения России, думал, какую силу он пробуждает своими бесчеловечными приказами. Теперь фашисты ищут компромисса с населением захваченных областей, убирают цветами виселицы, награждают орденами предателей, отбирая у одного крестьянина каравай, дают другому несколько крошек. Теперь даже Гиммлер заинтересовался пряниками. Но народ не ветреная барышня. У народа есть совесть, и, глубоко раненная, она ведет нашу страну на Гитлера.

Чванство фашистов исключает ощущение человеческого достоинства. Гитлеровцу нужно унижать, чтобы жить. «Le temps du mêpris» («Время презрения») — еще до войны назвал Андре Мальро свою книгу о гитлеровцах. Наш народ не любит спеси. Но в ответ на крики сверхчеловеков, на бирки, на запреты поднялось человеческое достоинство. Когда война идет за добычу, за клок территории, за цифры контрибуции, она быстро выдыхается. Наша война — это война за человеческое достоинство, и она не слабеет, но разгорается.

Все знают, что два года тому назад германская армия была сильнее нас. Сильнее моторами. Сильнее опытом: к нам пришли специалисты по окружению, мастера клещей. Мы выстояли тогда, когда нельзя было выстоять. В прошлом году Гитлер повторил попытку нас уничтожить. Он удвоил ставку. Он, кажется, на минуту поверил в успех. Достаточно вспомнить его речь о быстром падении Сталинграда.

Если бы он знал, что приключится, он постарался бы не произносить слова, которое стало для него роковым. Силы начинали сравниваться: техника, боевой опыт. За нами оставалось преимущество: правота. Ее нельзя сосчитать, измерить, взвесить, но она многое решает.

Наш народ настолько изменился за эти два года, что люди с некоторым отрешением, даже удивлением смотрят на довоенные дни. Многое из того, что казалось достоверным, определилось как иллюзии, и многое мнившееся, иллюзорное облеклось во плоть. Зрелость офицеров и солдат — это только одно из проявлений зрелости всего народа. Конечно, любовь к родине была и до войны, но это чувство тоже изменилось.

Прежде его старались передать масштабами, говоря: «От Тихого океана до Карпат». Россия, казалось, не помещалась на огромной карте. Но Россия стала еще больше, когда она поместилась в сердце каждого.

Я не раз писал о глубокой ненависти к фашистам, охватившей наш народ. Эта ненависть стала холодной решимостью. Такой холод нужно выстрадать. Мы его выстрадали, слушая рассказы о матерях Ленинграда, которые, едва держась на ногах, стучались в промерзлую насквозь землю, чтобы похоронить умерших от голода детей. Мы выстрадали этот холод, видя могилы, где фашисты хоронили убитых жителей Керчи, Ростова, Курска. Мы не в силах сейчас думать о сорока праведниках Содома и Гоморры. Мы не на небе, а немцы неподалеку от Москвы, в Орле. Когда мы радуемся бомбардировкам неприятельских городов, в нас говорит не злорадство. Мы ждем, чтобы война пришла на землю самой Германии не потому, что нам тяжело, но потому, что за преступлением должно последовать наказание. Я знаю, что Гитлер виновнее, чем рядовой фашист, который только то и сделал, что ограбил два дома и мимоходом убил старую еврейку. Но я не вижу снисхождения и для этого фашиста. Он не ребенок. Он вел дневник. Он читал газеты. Он считал себя сверхчеловеком. Он должен ответить за содеянное им.

Гитлеровцы сейчас пытаются приподнять нацию страхом, они говорят: «Нас ненавидят потому, что мы родились немцами». Ложь! Есть русская пословица: «Не за то бьют волка, что сер, а за то, что овцу съел». Мы ненавидим гитлеровских солдат не за то, что они родились немцами, а за то, что они фашисты и человеконенавистники. Нам чужда расовая или национальная ненависть. Мы не верим в мистику крови, но мы знаем, что значит восемьдесят лет прусского «воспитания». Мы знаем, что пруссаки, описанные Мопассаном, были первым изданием гитлеровской армии.

Мы не сжигаем книги Гёте и Шиллера, не отрекаемся от старой немецкой музыки, не приписываем немецким романтикам первой половины XIX века ответственности за дела современной Германии. Нет, не мы сжигаем книги. Не мы судим человека по форме носа. Но мы не слепцы. Нас не обманет мундир или сюртук, за который в нужный час собираются спрятаться гитлеровцы, заявив, что они, мол, не отвечают за поступки свалившегося им на голову тирольского ефрейтора.

Горечь многих прозрений нас не ожесточила. Я по-прежнему верю в торжество справедливости и человеческого братства. Наш народ стал ближе другим в эти дни испытаний. Он понял народ Англии и Америки. Он испытывает братскую любовь к порабощенным, но не укрощенным народам Европы. Его сознание расширилось. Боевая дружба весит больше всех отвлеченных мыслей о солидарности. Сейчас не принято говорить хорошо о будущем. Народы обожглись на молоке, и они дуют на воду. Но да позволено мне будет сказать, что за огромной европейской ночью я уже вижу узкую полосу света.

Мы вступаем в третий год войны без задора, без песен. Мы не скрываем всей меры нашего горя. В эти дни затишья как-то особенно ясно каждому, сколько беды принесли нам захватчики. Нам очень тяжело. Но этот третий год нашей войны должен стать последним. Мы выстояли, когда нельзя было выстоять. Мы должны победить теперь, когда можно победить. В дни затишья на нашем фронте солдаты, раскрывая газету, жадно читают телеграммы из Лондона. Мы ждем. Наше ожидание теперь лишено горечи. Мы ждем, уверенные в нашей силе и в силе наших союзников. Мы знаем то смятение, которое охватило гитлеровский рейх. Ему нельзя дать передохнуть. Ему нельзя подарить отсрочку.

В тишине слышно все: дыхание жертв, и тишайшие жалобы, и часы истории. Мир натерпелся. Мир и мы. О развязке мы говорим как о глотке воды, как о струе воздуха, как о самой жизни.

9 июля 1943 года

Мы присутствуем при довольно необычайном явлении: немцы ведут наступление, отрицая при этом, что они наступают. Здесь сказывается страх Гитлера, немецкого командования перед Германией. Опасаясь неудачи начатой операции, германское командование, Гитлер страхуют себя не только от русских снарядов, но и от немецких шептунов. Если немцам удастся прорваться вперед, он скажет: «Наше контрнаступление принесло блестящие результаты». Если Красная Армия отобьет все удары, Гитлер заявит: «Мы и не думали наступать».

Я неоднократно предостерегал моих читателей от чрезмерного оптимизма. Только люди, не знающие Германии, могут надеяться на прозрение гитлеровского солдата. Из всех германских армий я лично доверяю лишь 6-й. Когда в феврале немцы бежали из Курска к Льгову, они вопили: «Вот и хорошо, теперь мы будем ближе к дому»… Они производили впечатление морально разложившихся. Их остановили, немного покормили, немного покричали на них, выстроили, гаркнули «айн-цвай», и солдаты покорно пошли в контратаку.

Сейчас в районах Белгорода и Орла немцы атакуют с присущим им ожесточением. Они кидают в бой за одной частью другую. Они не экономят танки. Они заполнили небо сотнями бомбардировщиков. Если до настоящего времени немцы не достигли серьезных результатов, это объясняется отпором, который они встретили. Разгадка не в том, что немцы теперь хуже воюют, а в том, что теперь лучше воюет Красная Армия. Многое изменилось с лета 1942 года. Красная Армия хорошо вооружена. Она встречает атаки немцев чрезвычайно интенсивным артиллерийским огнем. Возрос опыт командования. Взаимодействие частей, которое еще недавно казалось мечтой, стало военным бытом. Слабым местом были стыки частей. Теперь наша оборона не знает прорех. Исчезла танкофобия. Наши солдаты бьют «тигров» прямой наводкой. Есть ахиллесова пята у новых немецких танков, и немало «тигров» уже выведено из строя.

Наступление противника не застало Красную Армию врасплох. Удара ждали все, и выбор немцами данного участка никого не удивил. Трудно сейчас сказать, попытаются ли немцы развивать начатую ими операцию или готовят новый удар. Во всяком случае, нельзя представить себе Германию в длительном состоянии обороны: это, быть может, возможно для ее экономики, это невозможно для ее нервов. (Нет ничего страшнее для преступника, чем ожидание полицейских.) После Сталинграда, после Туниса Германия должна одержать если не победу, то хотя бы ее эрзац. Наступление на востоке продиктовано страхом Германии перед русским наступлением и перед вторым фронтом. Однако немецкое наступление сопровождается не барабанным боем, а скромными сводками: «Мы не наступаем». (Если немецкие солдаты еще идут под пулеметный огонь, то их фюрер уже залег в ямку…)

1 ... 45 46 47 48 49 50 51 52 53 ... 70
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Летопись мужества - Илья Эренбург бесплатно.
Похожие на Летопись мужества - Илья Эренбург книги

Оставить комментарий