вон все наши женщины в больнице стараются боссу на глаза попасться, стоит только ему появиться в больнице.
Не хочу быть одной из ста подобных дурочек.
Нельзя позволять играть собой, надо бежать от этого огня, как бы не хотелось лететь на пламя. Бежать подальше и поскорее.
Даже поговорить об этом не с кем, а хочется поделиться…
Но нельзя.
Сегодня утром я пришла на дежурство с твердым намерением все же уволиться.
Я устала от дикого напряжения, которое буквально искрилось между мной и боссом.
Не удивлюсь, если по больнице уже ползут какие-нибудь сплетни, мы все здесь в одном котле варимся, все, как на ладони.
Выход один. Уйти.
Работу такую я всегда найду, больница не одна в городе.
Может в скорую пойти? В студенческие годы, помню, подрабатывала в скорой, было трудно, но интересно, а сейчас, с моим-то опытом, меня с удовольствием возьмут.
Зашла к заведующему, отдаю ему заявление на увольнение.
Тот всполошился, понять его можно, работы много, а людей мало.
— Елизавета, ты все же подумай… Как же так, ведь сколько лет…
Мотаю головой:
— Подумала уже, Павел Иванович, устала я. Отработаю, как положено и все. Ищите мне замену, — Паша растерянно смотрит на меня, я разворачиваюсь и иду работать.
Конечно, все здесь родное, но надо уходить, я это знаю.
Спешу в процедурную. Навстречу босс.
Идет по коридору мне навстречу, брови насуплены, глаза молнии мечут:
— Елизавета, зайдите ко мне, будьте так любезны.
Так, мало того, что Елизаветой назвал, так еще и “будьте так любезны”. Ладно, иду, куда деваться.
Подхожу к его кабинету. Жду. Вот и он летит, видно, что злой, все стараются обойти его стороной.
Открывает дверь, пропускает меня вперед, хлопает дверью, поворачивает ключ.
Смотрю недоуменно — что люди подумают? Торкнутся, а дверь заперта.
Кирилл садится за стол, я занимаю место напротив. Он говорит:
— Садитесь, Елизавета, и потрудитесь объясниться, что все это значит?
— Простите, Кирилл Алексеевич, что “это”?
— Как вы могли писать заявление об увольнении, не поставив в известность меня
— Но, босс, я отдала заявление моему непосредственному руководителю, я… я устала. Не привыкла я работать в такой, простите, обстановке. Я как на горках американских. В другой клинике мне определенно будет легче.
Смотрю на босса — желваки на скулах играют, кулаки сжаты так, что костяшки побелели, глаза кровью наливаются.
Встаю и потихоньку двигаюсь к двери, главное уйти, пока он окончательно не потерял контроль над собой.
Как-то мне не по себе стало, просто тупо страшно, во рту пересохло, господи, пронеси.
Кирилл вскакивает, в одно мгновение подлетает ко мне, грубо хватает за руки, я пытаюсь вырваться, не хочу поднимать шум, пытаюсь говорить спокойно:
— Пожалуйста, босс, вы же потом пожалеете сами, успокойтесь…
Кирилл уже просто рычит:
— Ах, ты ж моя рыбка! Жалеть я, говоришь буду? — Он усмехается. — Вот сейчас я завалю тебя на этот диван, а потом может пожалею, что не на столе тебя поимел…
Одним рывком Кирилл бросает меня на диван, одной рукой держа мои кисти, а другой рвет халат и пытается сорвать с меня джинсы.
Я пытаюсь поднять голову и посмотреть на него, но он прижимает мою голову к дивану.
Я сопротивляюсь из последних сил. Ненавижу его! Как этот мужлан мог мне нравится?!
— Что вы делаете?
— Заткнись нахрен, Лиза!
Он тянет меня за волосы, так что я вынуждена смотреть в его темные глаза.
Он выглядит злым.
Нет. Он смертельно опасен.
По коже пробегает холодок ужаса.
Вот каков он на самом деле — холодный и бесчувственный.
— Лучше молчи, — цедит он сквозь зубы.
Изворачиваюсь и пытаюсь укусить Кирилла, но его, похоже, это лишь распаляет.
Закричать? Боже, какой стыд! Я почти задыхаюсь под ним, он же грубо целует меня, мне плохо, господи, это что, все происходит наяву?
Плачу от бессилия.
В дверь стучат. Громко и настойчиво. Через несколько секунд стук повторяется.
Кирилл выпускает мои руки и поднимается с дивана.
Глаза у него, как у пьяного. Он тяжело дышит, вены выступили на лбу. Смотрит на меня, как будто первый раз увидел, рычит, оглядываясь на дверь:
— Что случилось? Я занят!
Слышу голос старшей сестры:
— Кирилл Алексеевич, к вам приехали из мэрии!
— Через пять минут буду.
Он садится на пол возле дивана, берет мои руки в свои:
— Ты никуда не уйдешь, поняла?
— Ненавижу, как же я ненавижу тебя! — отталкиваю его. — Ни-ког-да не подходи ко мне! Никогда!
Я вскакиваю, одергиваю одежду, слезы текут ручьем, халат разорван, боже, как я в таком виде по клинике ходить буду?
Кирилл выходит из кабинета.
Через минуту босс возвращается и бросает мне чистый халат, затем разворачивается и я слышу его удаляющиеся шаги.
Мой мир разваливается на кусочки.
7. Босс
Выскочил из кабинета.
Какой же я идиот, как я мог потерять контроль над собой!
Я повел себя как последнее хамло, грубый неотесанный мужлан.
Я просто взял и своими руками уничтожил все, что могло быть между нами!
Простит ли она меня?..
А разве можно простить такое?
Как ей сейчас выйти к людям? Боже, у нее наверняка синяки остались… И халатик чистый ей кинул…
Козел!
“Ты чудак на букву м, Кирилл!”, — я скрипел зубами и ругал сам себя самыми страшными ругательствами, которые только знал.
Как мог я так обращаться с этой девочкой?
Куда идти? В кабинет? Лиза уже убежала, наверное.
Иду назад. Никого нет.
Вышел, прошел по отделению, все на местах, Лизы нигде не видно.
Может, букет для нее заказать? Большой? Нет, очень большой. И привезти ей вечером домой.
Я даже телефон ее не знаю…
Она сказала: “Ненавижу!”
Глаза мокрые, несчастные, прости, девочка, я урод, правда. Нельзя с тобой так.
Набираю хирургию:
— Там у вас сестричка есть, Елизавета. Мне надо, чтобы она кое-какие бумаги подписала, вы не могли бы ей передать, чтобы зашла ко мне?
— Лиза? Заболела внезапно. У нее температура подскочила высокая, из носа течет, голос пропал. Я ее на больничный отправил, сейчас вирус опасный, а у нас больные… Не дай бог подцепят инфекцию. Так что, Кирилл Алексеевич, не раньше, чем через неделю, а то и две, — говорит заведующий отделением.
Ну а что ты хотел, Кирилл. Девчонка, наверное, и правда, заболела. Как говорится, все болезни от нервов.
Съездить вечером навестить?
А муж?
К черту мужа!
Вечером еду в цветочный салон, покупаю огромный букет, самый большой в салоне. Продавщица аж зашлась от восторга: “Наконец-то нормальный мужчина зашел! Вот