Но хлеб все же разобрали по кучкам. И тут выяснилось, что никому не хочется есть. Золотистый борщ лишь покрутили ложками. Выловили мясо. Миски стали укладывать одну на другую, борщ полился через края на клеенку, со стола на пол.

Заведующий столовой укоризненно покачал головой:

– Дома, наверное, так не поступали?! Ничего, здесь мамы нет, убирать сами будете!

Из-за столов пытались уйти поодиночке, но сержант остановил:

– Садитесь. Вставать можно только по команде.

– Я покурю.

– Садитесь. Курить тоже разрешается по команде.

Меня от этих слов обдало холодом. Все по команде: есть, курить, одеваться, раздеваться, даже спать.

Я посмотрел на Вадима Соболевского - у него лицо человека, который решил окаменеть на два года. Он ни на что не реагирует. Степан Кузнецов, наоборот, оживлен, его все интересует, все он пытается понять. Сидит спокойно в ожидании команды. Дыхнилкин по-прежнему веселится. Улучив момент, сунул кость соседу в карман и рад, что тот не заметил.

Перед казармой нас ожидала группа офицеров. Светловолосый, загорелый, худой капитан представился помощником начальника штаба полка. Он объявил приказ о зачислении нас в подразделение молодых солдат:

– Пока будете обучаться отдельно от старослужащих. Усвоите основы воинского порядка и службы, научитесь стрелять - примете присягу. И только после этого встанете в строй на штатные должности.

Нас распределили по отделениям и завели в казарму.

В помещении было чисто. Стояли ровными рядами кровати, тумбочки, табуретки. Одеяла, подушки, края простыней - все абсолютно одинаковое, выровненное до миллиметра. На окнах - белые занавески, на стенах - несколько портретов и термометр.

– Эту спальную комнату, постели и вообще все в казарме подготовили для вас старослужащие. Присмотритесь внимательно: в дальнейшем такой порядок будете поддерживать сами.

День мне показался очень длинным. Сегодня мы проехали в эшелоне половину Туркмении, были на торжественной встрече, мылись в бане, надели военную форму, вошли в казарму.

Вечером, после отбоя, хотел обдумать впечатления сегодняшнего дня, но, как только почувствовал мягкость подушки, голова закружилась в приятном хмеле усталости, и я мгновенно заснул.

Первые открытия

Известный французский писатель сказал: солдаты похожи, как почтовые марки. И верно. В военной форме мы выглядим одинаковыми. Не узнаем друг друга. К тому же фамилии еще не запомнили. Объясняемся примерно так:

– Подворотничок не умеет пришивать, в кармане носит.

– Кто?

– Да тот, который в желтой ковбойке ходил.

– А длинный, помнишь, в кедах ехал, гимнастерку брючным ремнем подпоясал, ну, старшина ему и выдал!…

Действительно, мы похожи друг на друга, как почтовые марки. Но есть в этом сравнении что-то обидное. Хочется возразить французскому писателю. Но что сказать?

В первое же воскресенье все молодые фотографировались. Поодиночке. Группами. С товарищем. Я тоже позировал перед аппаратом, небрежно отставив ногу и выпятив грудь, - старался походить на настоящего вояку. Потом мы снялись со Степаном. Очень хотелось мне сфотографироваться с Вадимом. Но он, как всегда, стоял в сторонке и, кажется, никого не замечал. Позже, когда схлынула очередь, Соболевский подошел к фотографу и тоже заказал карточки. Потом оглянулся в мою сторону и сказал солидно:

– Иди, старик, на пару щелкнемся.

Когда я вернулся к Степану, он, плохо скрывая ревность, отчитал меня:

– Чего ты перед этим пижоном танцуешь?

– Я не танцую. Мы в одном классе учились. Я же рассказывал…

Степан пристально посмотрел мне в глаза. Он может иногда так вот прямо взглянуть, и я чувствую себя в такие минуты мальчишкой, уличенным в чем-то постыдном.

– Не юли. Ты знаешь, о чем говорю. Он же тебя унизил.

Я защищаюсь. Но втайне сознаю: Степан прав. Напрасно я побежал, как собачка, которую поманили пальцем. Степан бы никогда так не поступил. Он, как и Вадим, гордый. Но какая-то разная у них гордость. У Степана она, пожалуй, прочней и естественнее. Он годами старше нас, многое повидал в жизни, и комсомолец, как видно, настоящий. А самостоятельность Вадима больше смахивает на заносчивость и высокомерие. В роте его недолюбливают за это.

* * *

Началась учеба. Пришел к нам заместитель командира полка по политической части подполковник Прохоренко, круглолицый, с веселыми, улыбчивыми глазами.

– Ну как, орлы, осваиваетесь?

Мы засмеялись: уж очень мы не похожи на орлов.

– Запишите тему занятия: «Защита Отечества, служба в Советских Вооруженных Силах - высокая и почетная обязанность советского гражданина».

Я приготовился поскучать час-другой, думал, начнет он давать нам советы: как служить, к чему стремиться, не нарушать дисциплину, ну и, конечно, будет призывать всех стать отличниками.

Однако Прохоренко повел разговор о таких сторонах военного дела, которые мне раньше были неизвестны.

Конечно, я кое-что знал по кинофильмам, слышал по радио, читал в книгах и журналах, но, честно признаюсь, было мне тогда не интересно. Радио слушал вполуха или совсем выключал, а газетные столбцы лишь пробегал по заголовкам. А теперь, как выяснилось из рассказа подполковника, пропускал я очень важное, пожалуй, даже самое главное.

Вот хотя бы такое грозное событие, как война. Как я понимал ее прежде? Так же, как все ребята, которые еще не служили в армии: дерутся вооруженные люди, нападает страна на страну, наступают полки, дивизии, уничтожают друг друга, и кто сильнее - одержит победу.

Оказывается, не так-то все просто. Замполит рассказал: война - это политика, вернее, одно из средств политики, которую проводит какой-то класс. Не страны, не народы готовят и разжигают войну, а те силы, которые стоят у власти.

Прохоренко легко доказывал это: в Америке, например, ни народ, ни солдаты не хотели вести войну во Вьетнаме, однако бои шли много лет, потому что выгодно это буржуазии.

Говорил подполковник просто, будто одному мне все это рассказывал, самые сложные вопросы преподносил, как с початка кукурузы кожуру снимал: лист за листом очистит - и, пожалуйста, стройными рядами, одно к одному, чистые и светлые, открываются зерна истины. Делал он это не торопясь, с явным удовольствием; в тоне его чувствовалась убежденность и непоколебимая вера в марксистскую основу, на которой был построен весь его разговор. Прохоренко так твердо и тонко знал научную основу, что мне казалось: поставь его на любой, самый высокий пост - хоть министром иностранных дел, хоть в Верховный Совет, - всюду он разберется в сложностях общественных явлений.

Да, очень стройная и прочная наука марксизм-ленинизм! Трудновата, правда. Пробовал не раз дома вникнуть в нее, но не одолел - запутывался и откладывал, как непосильное. А вот у Прохоренко все ясно, четко и понятно. Ну хотя бы такое: почему я должен не просто служить, а хорошо, старательно выполнять свою обязанность?

Прохоренко подошел к здоровому широкоплечему солдату, попросил:

– Встаньте, пожалуйста.

Парень поднялся.

Он ко мне стоял спиной. Уши у него стали розовыми от смущения.

– И вас прошу встать, - сказал подполковник щуплому, тщедушному пареньку, который вскочил резво и вытянул руки по швам. - Скажите, пожалуйста, будете вы драться вот с этим здоровяком?

– Что вы, товарищ подполковник, драться в армии вообще не положено!

Прохоренко улыбался; солдаты посмеивались.

– Очень хорошо, что вы дисциплинированный боец, - продолжал замполит. - Ну а на гражданке могли бы с ним повздорить?

– Куда мне, вон он какой лоб!

Солдаты засмеялись громче, а Прохоренко разрешил сесть обоим и продолжал объяснять:

– Вот так примерно и в международном масштабе; конечно, там все сложнее, но в основе то же - пока мы сильны и можем за себя постоять, ни один враг не осмелится на нас нападать. А силу эту создаете вы, каждый на своем месте в боевом строю. Океан состоит из капель. Для того чтобы убедиться, что океан соленый, совсем не обязательно выпить его весь до дна, достаточно несколько капель. Вот в каждом из вас таится сила океана, вы ее создаете и несете в себе…

Много интересного узнал я сегодня, и главное, подход к теории был совсем другой, не как в школе; там я ее изучал, а теперь я стал участником всех этих сложных процессов; армия - это я; охрана прогресса на земле - опять я; особенности, отличающие Советскую Армию от армии империалистов, сосредоточены во мне; священный долг, записанный в Конституции, теперь не просто на бумаге, а вот он здесь, я его выполняю своими делами каждый День. Сложно. Интересно. И немножко страшновато - уж очень большая ответственность.

После сигнала трубы, известившего об окончании занятий, подполковник сказал:

– Сейчас вы познакомитесь с техникой и вооружением, которые вручают вам Родина и партия. Все это создано на средства народа и произведено вашими отцами, матерями, братьями и сестрами, поэтому относитесь бережливо.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 62

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Маршальский жезл - Карпов Васильевич бесплатно.

Похожие на Маршальский жезл - Карпов Васильевич книги

Сколько стоит песня - Алла Фёдоровна Бархоленко - Советская классическая проза
Один день Ивана Денисовича - Александр Исаевич Солженицын - Советская классическая проза
Это случилось у моря - Станислав Мелешин - Советская классическая проза
Беспокойный возраст - Георгий Шолохов-Синявский - Советская классическая проза
Сельская учительница - Алексей Горбачев - Советская классическая проза
Гуси-лебеди летят - Михаил Стельмах - Советская классическая проза
Под крылом земля - Лев Экономов - Советская классическая проза
Какой простор! Книга вторая: Бытие - Сергей Александрович Борзенко - О войне / Советская классическая проза
Счастье само не приходит - Григорий Терещенко - Советская классическая проза
Твой дом - Агния Кузнецова (Маркова) - Советская классическая проза

Оставить комментарий