Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мистер Александер, — говорю я, — у моей сестры лейкемия.
— Очень грустно слышать это. Но даже если бы я снова захотел привлечь к ответственности Бога, а я этого делать не хочу, ты не можешь возбудить дело от имени и в интересах другого человека.
Так много всего нужно ему объяснить: как моя кровь по капле втекает в вены сестры; как медсестры укладывают меня на кушетку, чтобы проткнуть иглой и взять лейкоциты, которые пригодятся Кейт; как доктор говорит, что им не удалось с первого раза набрать сколько нужно. Синяки и боль глубоко в костях после того, как я отдаю свой костный мозг; уколы, от которых у меня должно стать больше стволовых клеток, чтобы хватило моей сестре. Тот факт, что я не болею, но как будто больна. Тот факт, что меня родили по одной-единственной причине: чтобы я была донором для сестры. Тот факт, что даже сейчас, когда принимается важнейшее решение относительно меня, никто не подумал спросить мнение человека, который больше всего заслуживает, чтобы его выслушали.
Слишком много всего нужно объяснять, а потому я стараюсь выразиться как можно короче и говорю:
— Нет, дело не в Боге, а в моих родителях. Я хочу привлечь их к суду за то, что они распоряжаются моим телом как хотят.
Кэмпбелл
Если у вас есть только молоток, все вокруг напоминает гвоздь.
Так, бывало, говорил мой отец, первый Кэмпбелл Александер. По-моему, это краеугольный камень американской системы правосудия. Проще говоря, люди, которых загнали в угол, сделают все, лишь бы пробиться обратно в центр. Для одних это означает раздавать тумаки направо и налево, для других — возбуждать судебные тяжбы. И последним я особенно благодарен.
На краю стола лежат переданные мне сообщения — Керри все сделала так, как я люблю: срочные на зеленых бумажках, менее неотложные — на желтых, ровными колонками, как карты в пасьянсе. Глаз выхватывает один телефонный номер, и я хмурюсь, перемещая зеленый листок к желтым. «Ваша мать звонила четыре раза!!!» — написала Керри. Немного подумав, я разрываю эту бумажку пополам и отправляю в мусорную корзину.
Сидящая напротив девочка ждет ответа, который я не спешу давать. Она говорит, что хочет привлечь к суду своих родителей, как почти каждый подросток на планете. Но она готова сделать это, отстаивая право на собственное тело. Таких дел, когда требуется затратить слишком много усилий и нянчиться с клиентами, я стараюсь избегать, как чумы. Со вздохом встаю:
— Как, ты сказала, тебя зовут?
— Я не говорила. — Она немного подбирается. — Анна Фицджеральд.
Открываю дверь и громко кричу секретарше:
— Керри! Не могла бы ты принести мисс Фицджеральд номер телефона Центра планирования семьи.
— Что? — (Я оборачиваюсь, девочка вскочила с места.) — Планирование семьи?
— Слушай, Анна, вот тебе мой совет. Возбуждать дело против родителей за то, что они не позволяют тебе принимать противозачаточные таблетки или сделать аборт, — это все равно что пытаться убить комара кувалдой. Ты можешь сэкономить свои карманные деньги и сходить в Центр планирования семьи. Они гораздо лучше помогут справиться с твоими проблемами.
Впервые после того, как вошел в кабинет, я по-настоящему смотрю на свою гостью. Вокруг нее наэлектризованным облаком вихрится гнев.
— Моя сестра умирает, и мама хочет, чтобы я отдала ей почку, — горячится она. — Мне почему-то кажется, что горсть презервативов не решит эту проблему.
Знаете, как часто бывает: жизнь вытягивается перед тобой, как дорога с развилкой, и, выбирая одну из них, ты продолжаешь коситься на другую и думать, не совершил ли ошибку. Подходит Керри, в руке у нее — листок бумаги с номером телефона, но я закрываю дверь, не взяв его, и возвращаюсь к столу.
— Никто не может заставить тебя отдать свой орган, если ты этого не хочешь.
— Правда? — Девочка слегка наклоняется вперед и производит подсчет, загибая пальцы. — В первый раз я отдала сестре пуповинную кровь сразу после рождения. У Кейт лейкемия — ОПЛ, — и благодаря моим клеткам у нее наступает ремиссия. В следующий раз, когда она заболела, мне было пять, и у меня брали лимфоциты, три раза, потому что врачам никогда не удается сразу взять сколько нужно. Когда это перестало помогать, у меня взяли для трансплантации костный мозг. Если Кейт подцепляет какую-нибудь инфекцию, мне приходится отдавать ей гранулоциты. Потом она снова заболела, и я должна была дать ей стволовые клетки периферической крови.
Медицинский вокабулярий этой малышки заставил бы устыдиться некоторых моих платных экспертов. Я вынимаю из ящика стола блокнот:
— Очевидно, до сих пор ты соглашалась быть донором для сестры.
Девочка мнется, потом качает головой:
— Никто меня не спрашивал.
— Ты говорила родителям, что не хочешь отдавать почку?
— Они меня не слушают.
— Может быть, стоит попробовать сказать.
Она опускает голову, волосы свешиваются на лицо.
— Они меня вообще не замечают, пока им не понадобится моя кровь или еще что-нибудь. Меня бы и на свете не было, если бы Кейт не заболела.
Наследник и резерв: такого обычая придерживались мои английские предки. Звучит бессердечно — заводить следующего ребенка на случай, если первый умрет, — тем не менее когда-то это считалось чрезвычайно практичным. Этой девочке, вероятно, не слишком приятно сознавать, что ее произвели на свет с умыслом, но правда состоит в том, что детей сплошь и рядом заводят по совершенно нелепым причинам: чтобы склеить разваливающийся брак, чтобы не пропало семейное имя, чтобы воспроизвести родительский образ.
— Они родили меня, чтобы я могла спасти Кейт, — объясняет Анна. — Ходили к разным врачам и все такое и выбрали эмбрион, который лучше всего подходил по генетике.
В школе права нам читали курсы по этике, но студенты относились к ним как к проходным, оксюморонам, я обычно их пропускал. Однако любой, кто периодически смотрит Си-эн-эн, знает, какие противоречия вызывают исследования стволовых клеток. Дети-запчасти, сконструированные младенцы, наука, нацеленная в завтра во имя спасения живущих сегодня.
Я постукиваю ручкой по столу, и Джадж — мой пес — бочком подходит ближе.
— Что случится, если ты не отдашь сестре почку?
— Она умрет.
— И тебя это не волнует?
Губы Анны вытягиваются в струнку.
— Я ведь пришла сюда, верно?
— Да, пришла. Я пытаюсь понять, что заставило тебя наконец топнуть ногой после всего пережитого.
Она обводит взглядом книжные полки и отвечает просто и ясно:
— То, что это никогда не прекратится. — Вдруг, будто о чем-то вспомнив, засовывает руку в карман и кладет мне на стол кучку смятых банкнот. — Не беспокойтесь, я вам заплачу. Здесь сто тридцать шесть долларов и
- Если бы ты был здесь - Джоди Линн Пиколт - Русская классическая проза / Современные любовные романы
- (не)свобода - Сергей Владимирович Лебеденко - Русская классическая проза
- Записки из подполья - Федор Достоевский - Русская классическая проза
- Девять жизней Роуз Наполитано - Донна Фрейтас - Русская классическая проза
- Дас Систем - Карл Ольсберг - Киберпанк / Русская классическая проза / Триллер
- Каждая сыгранная нота - Лайза Дженова - Русская классическая проза
- Желание - Mutaru Scriba - Психология / Русская классическая проза
- Архив потерянных детей - Валерия Луиселли - Русская классическая проза
- Сорок третий - Иван Яковлевич Науменко - Русская классическая проза
- О том, что в Духе познаётся, но лишь в уме не отзовётся - ММВ - Русская классическая проза