Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— О чём так тяжело задумался, командир — оторвал меня меня от мыслей Петя, протягивая мне сигарету
— Да так, настроения нет
— Что тебе доктор на ухо шептал? — пуская клубы сизого дыма — если, что про меня, говори не стесняйся
— Да про тебя.
— Я так и понял — улыбаясь — ещё год назад я не знал, что неизлечимо болен, но теперь, до лампочки, буду жить столько сколько мне дано прожить. Ни о чём не сожалею, ни о ком не беспокоюсь, никому не должен. А тебе спасибо, конечно
— Спасибо — с удивлением — а мне то за, что?
— За человечность.
После этих слов у меня на душе стало спокойно, я почувствовал некоторый уют, от того что меня избавили от тяжелейшей ноши.
И всё таки, как странно устроен человек, порой смеётся и шутит больше всех тот, у которого меньше всего причин для этого — подумал я. Мой дед Григорий Сергеевич, пришёл с войны без двух ног, всю оставшуюся жизнь ходил на протезах, но всегда шутил, смеялся. Сосед его по гаражу, Чапай возвратился с войны без единой царапинки, а вечно ходил угрюмый, хмурый как туча. Наверное поэтому и недолюбливали друг друга, два фронтовика.
Перекур, очень важное мероприятие для рабочего человека. В этом маленьком перерывчике заложено так много смысла, что отказаться от него, смерти подобно, курят все, даже стахановцы и некурящие. Наверное единственное место, где во время работы можно спокойно побеседовать, поругать начальство, если оно не в курилке, посплетничать, стрельнуть сигаретку и наконец отдохнуть немного.
В тот день нас отправили расчищать небольшой туннель под железнодорожным полотном, специально прорытый, чтобы не дать из-за дождей бурной сели разрушить насыпь под рельсами. Стоя по колено в воде, словно каторжники мы выкатывали небольшие валуны из шахты в сторону леса давая тем самым образовавшемуся ручью спокойно вытекать наружу из-под насыпи. Работа тяжёлая, требующая много сил и затрат энергии. Поэтому ровно в десять часов, все вышли из туннеля и вытянув шеи из мокрых от пота и сырости воротничков, закурили, каждый раз дружно поворачивая головы в сторону того кто начинал рассказывать какую нибудь байку из солдатской или институтской жизни, напоминая тем самым стайку фламинго с кривой папиросой вместо носа.
— Вот в армии, только начнёшь курить, и сразу рядом салажонок стоит, забито говорит, то есть ты теперь как бы, обязан ему оставить на пару затяжек.
— А если не оставишь?
— Не оставишь так не оставишь — объясняет рассказчик
— Да туфта это всё, вот у нас был случай в колонии номер три пацан…. Все с удивлением обернулись в сторону Васи Картавого. Смутившись от повышенного внимания в его сторону, он замолк.
— Что ж ты замолчал Васенька, чистый отрок преступного мира, а всё воспоминания из Мёртвого дома тебя мучают. Человек есть существо, ко всему привыкающее — Фёдор Достоевский сказал Васенька, а не кто нибудь.
— Та ну вас, неинтересно — с досадой
— Хорош Колька, пацана каждую минуту одёргивать, он тоже немало чего видел, хоть и молодой, рассказывай чего ты смутился
— Мы щас с Васей читаем В. Гюго Отверженные, так, что не мешайте нам перевоспитываться. Кто главный герой романа?
— Жан Вальжан
— Праильно, молодец. За что он попал на каторгу?
— За кражу хлеба.
— Отлично. И сколько лет он отсидел в общей сложности
— Девятнадцать.
— Девятнадцать лет за кражу хлеба Вася, с учётом последующих осуждений. У тебя сейчас прекрасная возможность завязать с прошлым, не упусти её дружище. Сожаление будет очень горьким.
Вася Томин малолетний уголовник по кличке Картавый, если в первое время вёл себя высокомерно, по отношению к студентам, просто игнорировал их замечания, а на попытки завязать с ним разговор, нагловато усмехался, то щас, он стал одним ухом прислушиваться ко всему, о чём говорили или спорили студенты. Всё было ему интересно, в диковину. Никогда рядом ним не говорили о картинах, не спорили о философии, никто не читали поэзию Маршака и Бродского. Выросший в семье алкоголиков, он рано познал голод, унижения. В свои четырнадцать лет, неплохо лазил по карманам, не останавливался и перед грабежом с подельниками, за что и залетел последний раз на три года.
По тропинке, что проходила рядом с насыпью, поросшей по бокам цветущими кустами спиреи, шёл мужик в кирзовых сапогах, слегка прихрамывая на правую ногу. Поравнявшись с нами, он выдавил на испитом лице нечто подобное на улыбку и поздоровавшись спросил:
— Рабочему люду поклон и уважение, студенты что ли?
— Ага студенты и Вам не хворать. Растрёпанные ветром на все четыре стороны волосы, штаны прожженные кропылями в аккуратные дырочки, лихо заправлены в кирзовые сапоги, не свежая рубашка, трёхдневная щетина, и всю эту картину завершал — настороженный взгляд серых глаз. Тракторист наверно, подумали ребята.
— Можно я с Вами посижу немного ребята, покурю. Меня зовут Сан Саныч или просто Саня.
— Конечно, присаживайтесь Саня, Вы тут поблизости наверное где-то работаете на комбайне?
— А я так, как бы, сам по себе — смеясь в усы.
— Понятно
— Кому закурить, берите не стесняйтесь, у меня полная пачка — протягивая папиросы
Неожиданно для всех, во время непринуждённой беседы, вроде человек адекватный, хоть и незнакомый, срывается с места, сбивает с ног проходящего неизвестно откуда взявшегося мужика на тропинке и начинает бить его ногами. От увиденного у всех шок, потом горечь и возмущение. Ребята подбегают, чтобы отбить лежащего в траве человека от озверевшего от злости Сан Саныча. Но, что самое удивительное во всей этой истории, Вася, с котором три минуты назад Коля проводил воспитательную работу, подбегает вместе с нами к лежащему в пыли мужику с разбитым в кровь лицом и бьёт его ногами. Мгновенно его оттащил
- Знаешь, как было? Продолжение. Чужая территория - Алевтина Корчик - Русская классическая проза
- Женский заговор. Любовь на спор - Лидия Лукьяненко - Русская классическая проза
- Тряпичник - Клавдия Лукашевич - Русская классическая проза
- Техника художественной прозы. Лекции - Замятин Евгений Иванович - Русская классическая проза
- Хороший поступок - Роман Шинаков - Периодические издания / Русская классическая проза
- Сомнений нет. Бонус (СИ) - Brams Asti "Asti Brams" - Короткие любовные романы
- Сны Петра - Иван Лукаш - Русская классическая проза
- Изменница - Мира Айрон - Короткие любовные романы
- Розовая мечта - Элизабет Эштон - Короткие любовные романы
- На подпевках - Константин Родионович Мазин - Короткие любовные романы / Остросюжетные любовные романы