Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ему дали надеть его кожаную куртку и вывели на улицу. Запихнув наркоманов и Савелия в зарешеченный отсек своего автобуса, парни из ОМОНа быстро расселись по свободным сиденьям, и автобус тронулся. Прошло несколько минут, во время которых Савелию оставалось лишь слушать соленые шуточки милиционеров да их громкое веселое ржание.
В отделении вновь прибывших поместили в камеру предварительного задержания. Там больше никого не было. Видимо, у омоновцев они были первым уловом за сегодняшнюю ночь. Затем из КПЗ вывели одного из наркоманов.
— За что тебя задержали? — спросил Савелий у оставшегося с ним в камере парня.
Тот, казалось, не услышал вопроса. Его мутные, глядящие в одну точку глаза ничего не выражали. Савелий махнул на него рукой — какой сейчас от него толк? — но парень неожиданно откликнулся и пьяно буркнул:
— У Костика «черненькую» нашли… а меня за компанию свинтили… говорят, экспертизу будут делать…
Парень произносил слова очень медленно. Наверное, его здорово перло и он даже не понимал, где находится и что с ним происходит.
— Тебя как зовут? — спросил Бешеный.
— Лимоном. А вообще-то я Леня.
— И часто ты в «Грибоедове» бываешь?
— Да… бываю. Когда через день, когда чаще…
— А ОМОН?
— Они еще с позапрошлого года на это место зарубились. Их тогда не пустили облаву сделать, так они два дня дверь в клуб ломали. Теперь вот регулярно наведываются. Опять же Березовского дочку там с героином поймали. Им же надо отчитываться о работе, вот они и лютуют. Сегодня еще тихо было, бывает и похуже — могут избить так, что мало не покажется. Они вон бугаи какие. А ты, мужик, за что?
— Вроде ни за что… — ответил Бешеный.
— Так не бывает… — не поверил Лимон, — их только или наркотики, или деньги интересуют. Если у тебя дури не было, значит, деньги были.
— Деньги были, — подтвердил Савелий.
— Тогда скажи им «гуд бай», больше ты их не увидишь.
Савелий задумался. Сумма была не такая уж и большая, чтобы из-за нее рисковать операцией. По-хорошему надо было бы не возникать по их поводу, а сделать все, чтобы вновь оказаться на воле. Но Бешеного возмущала сама мысль об этом. Дело было не в деньгах, а в самом факте: те, кто призван был охранять закон, самым наглым образом его и нарушали.
Все в конечном счете сводилось к силе — у кого она была, тот, получается, и был прав. Это выглядело как настоящий бандитизм. А бандитов Бешеный не то что не любил, ненавидел лютой ненавистью.
Он, обладающий исключительными возможностями и силой, знал, что правильно применять силу — большая ответственность. Когда у человека нет за душой ничего, кроме желания немедленного личного обогащения, тогда сила становится злом и такой силе обязательно нужно противопоставлять другую силу, с добрым началом. Иначе все, каюк… Дальше — лишь хаос и беспредел.
Бешеный вспомнил, как говорил об этом его Учитель:
— ТВОЯ СИЛА ПРИЗВАНА ВЕРШИТЬ ДОБРО. И ЕСЛИ ТЫ ВИДИШЬ, ЧТО ГДЕ-ТО ЗЛО БЕРЕТ ВЕРХ, ТЫ ОБЯЗАН НАПРАВИТЬ ВСЕ СВОИ ВОЗМОЖНОСТИ И ЭНЕРГИЮ НА ТО, ЧТОБЫ ЗЛО БЫЛО НЕМЕДЛЕННО НЕЙТРАЛИЗОВАНО. ИМЕННО В ЭТОМ И ЕСТЬ ГЛАВНАЯ МЫСЛЬ, КЛЮЧ ТВОЕГО ПОСВЯЩЕНИЯ!
Вспомнив эти слова, Бешеный сразу понял, как будет действовать, если милиция продолжит свои игры с подкинутыми ему ампулами. Он приказал себе успокоиться и теперь расслабленно сидел и ждал, когда наступит его очередь.
Сначала из КПЗ увели Лимона. Савелий просидел еще полчаса в одиночестве, пока не зазвенел засов на дверях и в камеру не вошли те самые омоновцы, кому Бешеный был обязан своим задержанием.
— Ну что, Мануйлов, рассказывать будешь? — спросил один из них.
Сейчас, когда парни оказались без масок, бронежилетов и прочей своей амуниции, можно было заметить, что они не так уж и здоровы, как показалось с первого взгляда. У того, кто спрашивал, Бешеный увидел в руках свой бумажник и паспорт. Второй держал в руке короткую резиновую дубинку и нетерпеливо похлопывал ею по бедру.
— Что рассказывать? — спокойно поинтересовался Савелий.
— Зачем из Москвы пожаловал, для чего у тебя столько денег, у кого ты покупал клофелин. Ты рассказывай, а мы потом еще тебя спросим, если понадобится.
— Так, ребята, резину я с вами тянуть не хочу и в ваших играх участвовать не собираюсь, — честно признался Бешеный, — если у вас план по наркоманам горит, вы лучше к Гостиному поезжайте — там этого добра навалом. А с меня как залезли, так и слезьте, а то как бы неприятностей не огребли.
— Слышь, Витя, чего он тут гонит! — возмутился тот, что с дубинкой. — Вроде угрожает нам, да?! Ты, наверное, еще не понял, с кем дело имеешь? Падла, еще учить нас удумал! — Он заметно себя взбадривал.
Милиционер замахнулся дубинкой на Бешеного. Савелий давно ждал подобных действий. Он сидел на деревянном полу КПЗ явно в невыгодной для себя позиции: в тесной камере, против двоих, превосходивших его в весе килограммов на тридцать; эти двое в тяжелых кирзовых ботинках представляли реальную опасность.
Омоновец, замахнувшись дубинкой, был уверен, что Савелий деморализован и испугается: закроется рукой, отшатнется, но Бешеный был готов к отпору, более того, он отлично знал, как это делается.
Савелий не стал дожидаться, когда замах завершится ударом, а упреждающе напал сам. Он махнул правой ногой — носок его ботинка с силой ткнулся в пах омоновцу. Тот выронил дубинку и упал на колени, нечленораздельно мыча от боли в мошонке.
Савелий уже был на ногах. Не дожидаясь, пока второй омоновец догадается что-то предпринять, Савелий резко крутанул «мельницу» и уложил Витька на пол рядом с первым, нанеся ему удар каблуком прямо в висок. Затем наступил черед первого: его тоже необходимо было нейтрализовать полностью, иначе он мог бы позвать подмогу. Бешеный ткнул его своим излюбленным ударом концами пальцев под левое ухо, и тот свалился мешком под ноги Савелия.
Надев на них наручники, которые висели у милиционеров на поясе, Бешеный заткнул им рты какими-то валявшимися в углу тряпками, отобрал у Витька свой бумажник, осмотрел его — все деньги и документы были на месте, — осторожно отворил дверь камеры и вышел в коридор. Неподалеку он увидел другую распахнутую дверь, из-за которой раздавались женские стоны: это омоновцы, видимо коротая время, смотрели по видику порнуху.
Чтобы выйти на улицу — а там, это Савелий точно знал, его уже ничто и никто не смог бы удержать, — надо было пройти мимо этой распахнутой двери.
Ему оставалось надеяться только на исключительные способности, которые он получил от Учителя вместе со своим Посвящением. Савелий сосредоточился на том, чтобы представить себя невидимым. Потом мысленным усилием послал этот образ в комнату с отдыхающими милиционерами. После чего, удерживая свою «невидимость» в голове, спокойно пошел по коридору. Минуя комнату отдыха, Савелий не стал смотреть внутрь — если бы он встретился глазами с кем-нибудь из находившихся там людей, то все его внушения пошли бы насмарку. А так, по-прежнему не спеша, он с независимым видом пересек все отделение милиции — и даже дежурный на входе не окликнул его.
Оказавшись на улице, Савелий позволил себе расслабиться. Он несколько раз глубоко вдохнул насыщенный влагой мягкий питерский воздух, потом, заметив дерево, подошел к нему, приложился к стволу ладонями — подобные упражнения с «невидимостью самого себя» отнимают даже у опытных людей много сил и духовной энергии.
Вскоре Савелий почувствовал, что снова пришел в норму. Он направился к ближайшему проспекту, чтобы там поймать машину и побыстрее убраться от места, где ему грозила немалая опасность. То, что он сделал с омоновцами, было серьезным правонарушением, и Бешеный знал наверняка, что теперь в Питере его будут усиленно искать. Если и не весь ОМОН, то уж точно те двое обиженных засранцев.
Ни в коем случае нельзя было оставаться в гостинице — омоновцы могли видеть гостиничную карточку и, несомненно, не забыли его фамилию. Возвращаться в Москву он не хотел: не к лицу ему возвращаться с задания без результата. Да и глупо было сейчас показываться на вокзале — ему вполне могли устроить там засаду. Самое разумное: залечь где-нибудь на дно и переждать денек-другой, пока не спадет ажиотаж вокруг его персоны. А там… другие появятся и про него уже и не вспомнят.
Савелий перебрал в уме всех своих однополчан по Афганистану, которые жили в Питере. Ни один из них — а их набралось всего четверо — не подходил Бешеному. Двое были люди семейные — а подвергать их жен и детей пусть и маловероятной, но опасности Савелий не хотел; а те двое, что жили в одиночестве, были по-человечески от него далеки, и он не был уверен, что его проблемы могут быть правильно поняты ими.
Во всяком случае он решил, что вначале обратится к Алене, и если она не захочет или не сможет ему помочь, то тогда уж отправится к Николаю Самойлову, бывшему командиру соседнего с ним отделения в Афганистане. Тот, правда, был женат и имел уже почти взрослого пацана, но он помнил Николая по своей второй ходке в Афган и знал, что тот, ни о чем лишнем не спрашивая, всегда поможет ему, о чем бы он ни попросил.
- Награда Бешеного - Виктор Доценко - Боевик
- Тридцатого уничтожить! - Виктор Доценко - Боевик
- Черный трибунал - Виктор Доценко - Боевик
- Убить генерала - Михаил Нестеров - Боевик
- Посылка для генерала - Тамоников Александр - Боевик
- Б.О.Г. Запуск - Тарс Элиан - Боевик
- Правильный пахан - Михаил Серегин - Боевик
- Пепел победы - Анатолий Гончар - Боевик
- Тот, кому за державу обидно - Иван Черных - Боевик
- Пропуск с красной печатью - Александр Тамоников - Боевик