Двадцать третьего января в Октябрьском районе Уфы (Башкирия) в доме на бульваре Тюлькина работниками ЖЭУ обнаружен скелетированный труп женщины 1940 года рождения, умершей предположительно в сентябре 2006 года. По-видимому, пожилая женщина скоропостижно умерла во время приема пищи. Труп находился на кухне в сидячем положении. На нем нет признаков насильственной смерти. На столе умершей стояла пачка кефира, датированная 30 сентября 2006 года. Сотрудники жилищной службы заинтересовались хозяйкой квартиры из-за того, что с мая 2006 года она не вносила квартплату.

Жизнь в очередной раз напоминает нам о том, что смерть мало того, что неизбежна, но еще, сплошь и рядом, внезапна. Совсем еще не старая женщина собирается мирно позавтракать (поужинать). Достает из холодильника кефир, садится за стол. Кефир свежий, холодный, со сроком годности все в полном порядке. Уютно-бессмысленно мурлычет радио. За окном - золотая осень. А потом - раз! - и все. Осень сменяется зимой, зима - весной, кефир протух, вместо совсем еще не старой женщины за кухонным столом сидит скелет, и только радио, как и прежде, бубнит себе и бубнит, без перерыва. А еще эта история в очередной раз наводит на мысль об ужасности феномена многоквартирного дома. Неизвестно, что за стеной. Люди жили, а у них за стеной сидел скелет. За столом, перед открытым пакетом кефира.

Дмитрий Данилов

* БЫЛОЕ *

Двадцать пятая колонна

Газетные бури: борьба с космополитизмом

Революционное самоедство давно стало притчей. За каждым поколением властителей и управленцев - новая чистка.

В 1940-е, вслед за крестьянами и «ленинскими кадрами» под раздачу попала интеллигенция. Причем en masse. Почему? Проще всего поискать у вождя народов томик маркиза де Сада под подушкой и списать все на врожденную кровожадность и горячий горский нрав, как было модно делать в публицистике 20-летней давности. Но есть и другие причины.

Удерживать кусок Европы, который удалось заглотить, значило играть роль мирового резонера. А как оборонять идейные позиции? Надо отстроить мыслящее сословие, заставить его работать на новый проект. Лучше всего запугать. Ведь сословие, не имевшее ничего своего, кроме вольностей, крепко за них держалось. И вот - ритуальные расправы на собраниях и в газетных передовицах. Разгром театра Мейерхольда. Кампании против музыкального «формализма» и вообще «космополитизма», преследования «врачей-отравителей». Попытки отстроить новую идеологическую башню стахановскими темпами.

Суть советского проекта изменилась, сомнений нет. Начинали с ЧК и «эксов», надеялись на мировую революцию. Но надежды не сбылись. А впереди маячила война идей, взявшая старт после Фултонской речи. Но что теперь строить и во что верить? Оставалось одно: вернуться назад и восстанавливать имперскую постройку с поправкой на нравы века и «красную» риторику.

Стороны были в заведомо неравном положении. Если Запад хорошо знал, чего он хочет и от имени каких ценностей выступает, то советское руководство уже оказалось в явном, хоть и старательно скрываемом идеологическом тупике. И металось, попутно закручивая гайки. Конец 30-х стал сталинским Февралем, конец 40-х - Октябрем. Новое государство, новая идеология. Отныне СССР был обречен на движение по спирали. Не марксовой. Нисходящей.

Литературная газета, 2 марта 1949 г.

Их методы…

Н. ПОГОДИН

…Меня поразила одна вещь, над которой я никогда всерьез не задумывался. Ведь я сам когда-то начинал и нес новое в театр, то, что давала мне действительность: индустриализация, коллективизация, построение социализма.

Пьесы эти известны. Но никто, кроме автора этих пьес, не может хорошо знать и помнить, как в те времена в критике принимались и расценивались эти пьесы.

Прежде всего был подхвачен чисто внешний, условный признак: автор пришел в драматургию из газеты. На этом признаке условились решительно все критики вo главе с Юзовским и без конца попрекали меня газетностью. Если действующие лица говорят достоверным, слышимым нами языком - да, похоже на газетность. Если герой опять-таки достоверен, узнаваем - да, похоже на газетность. Если, наконец, сюжет и ситуации взяты из жизни - да, это действительность, но опять газетность.

В свое время - в 1935 г. - меня глубоко оскорбило предисловие Юзовского к однотомнику моих пьес, вышедших в Гослитиздате.

Юзовский брал мои пьесы и обращался с ними именно как хотел. Играя на недочетах первых опытов, он эти недочеты превращал в «примитивный документализм очерка» и доказывал самую вредоносную свою «теорию» о том, что «выдумка» сильнее жизни. Получилось чорт знает что! Если бы я выдумал все свои пьесы, то они бы, по мнению критиков типа Юзовского, сделались «художественными» и несли бы большую «правду искусства». Но в них, оказывается, нет художественной правды с точки зрения снобов, исключительно потому, что прямо отражается действительность. Это, по их мнению, «наивный реализм», который потом подхватит и разовьет в «теорию» Гурвич.

По форме в предисловии Юзовского все правильно. От вас требуют углубления, художественного обобщения, типизации. Против чего же тут возражать? Но это было только соблюдением формы, без которой нельзя пропустить в нашу печать статью.

Меня оскорбляло бездушие, насмешливое, ядовитое бездушие, с каким Юзовский относился не только к моему труду - это еще так-сяк, но он с таким же бездушием относился к жизненному материалу, из которого вышли пьесы тех лет.

Люди, явления, жизнь со всем ее бурным, удивительно поэтическим стремлением к социалистическому будущему, драгоценные pocтки социализма в сознании людей времен первой пятилетки под эстетическим пером Юзовского превращались, в лучшем случае, в «новый социальный материал».

«„Tемп“, - писал Юзовский, - это наивное освоение нового социального материала. Это двусмысленная честность документации. Это недоверие к „выдумке“. Это простоватая „добросовестность“ - „чтобы было, как в жизни“».

«Честность документации двусмысленна» - это казуистика, намек, усмешка, литературная чертовщина, которую Юзовский опять-таки намекающе расшифровывает как «простоватую добросовестность».

Короче говоря, 15 лет тому назад Юзовский рекомендовал нашей драматической литературе очень осторожно, очень недоверчиво, очень критически поглядывать на нашу действительность, иначе эта литератуpa будет «простоватой», «достоверной», но никак не художественной.

Именно для того и противопоставлялась правда художественная правде жизненной, а жизненность на сцене шельмовалась как «примитивный газетный очерк», чтобы потом в категорической и агрессивной форме утверждать, что у нас нет драмы и быть не может.

«…» Космополитизм, как явление антипатриотическое, неминуемо, по логике вещей, должен был разъедать и разъединять нашу среду.

В 1943 году, при обсуждении «Новогодней ночи» А. Гладкова, Юзовский бросил мысль о том, что драматурги старшего поколения постарели, а вот-де Гладков пришел из жизни, знает эту жизнь и утирает нос старикам. Старшее поколение противопоставлено младшему, явилась абсурдная проблема «отцов и детей».

Это только один пример вредительской работы на размежевание, натравливание, стравливание внутри Союза писателей в рядах драматургов.

Другой пример из области критических диверсий, который, на мой взгляд, вскрывает конечную и контрреволюционную сущность антипатриотизма. После огромного успеха фильма «Мы из Кронштадта» Вс. Вишневский написал сценарий «Мы - русский народ». В нем были те же достоинства и те же недостатки, ярко и контрастно выраженные, какие были в первоначальном литературном варианте сценария «Мы из Кронштадта». Фильм «Мы из Кронштадта» вышел замечательный.

Что же случилось со сценарием «Мы - русский народ»? Его оплевал и осрамил Гурвич в своем критическом памфлете «Мультипликационный эпос», который считался «вершиною успеха» Гурвича.

Я не буду разбирать этот пасквиль не столько на сценарий, сколько на русский народ, где высмеивался и оплевывался героизм русского народа. Выделим это главное и вспомним последствия. Тогда у нас пошел гулять термин «козьмакрючковщина», в особенности в драматургии и кинематографе. Критики-антипатриоты нас предостерегали от героических сюжетов и героических образов. Это-де «квасной патриотизм», «козьмакрючковщина», то есть «наивная» выдумка, ничего общего с характером русского человека не имеющая.

Если мы говорим, что разгром антипатриотической группы театральных критиков очистит нашу атмосферу, усилит объединение наших сил, неминуемо даст свои положительные результаты в драматургии и театре, то мы практически говорим о живом нашем общем деле советских драматических писателей.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 48

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Интеллигенция (февраль 2008) - журнал Русская жизнь бесплатно.

Похожие на Интеллигенция (февраль 2008) - журнал Русская жизнь книги

Секс (июнь 2008) - журнал Русская жизнь - Публицистика
Как сесть в тюрьму за неуплату налогов - Евгений Сивков - Публицистика
Безумие (март 2008) - журнал Русская жизнь - Публицистика
1968 (май 2008) - журнал Русская жизнь - Публицистика
Индийское притяжение: Бизнес в стране возможностей и контрастов - Павел Селезнев - Публицистика
Oпасные мысли - Юрий Орлов - Публицистика
Знамя Журнал 7 (2008) - Журнал Знамя - Публицистика
Последний парад адмирала. Судьба вице-адмирала З.П. Рожественского - Владимир Грибовский - Публицистика
Вторая мировая (июнь 2007) - журнал Русская жизнь - Публицистика
Миропорядок по-русски - Семен Уралов - История / Политика / Публицистика

Оставить комментарий