Форма входа
Читем онлайн Океан Бурь. Книга первая - Лев Правдин
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
А потом, вечером, он долго сидел в своей комнате, не зажигая огня, и думал об этом мимолетном разговоре, который сразу и все объяснил, и не оставил ему никаких надежд. Он совсем не хотел в этот вечер встречаться с матерью, но она, соскучившись в одиночестве, сама постучала к нему.
Он вышел и, как всегда, уселся на высоком пороге, тоскливо ожидая неприятного объяснения.
— Видел ее? — сразу же спросила мать.
— Да. Утром еще.
Она долго молчала. Дым от ее папиросы, окрашенный в радужные тона, клубился во мраке. Потом она снова спросила:
— А ты думал, она сама тебе на шею кинется? С ее-то характером?
Да, он как раз так и думал, не имея, конечно, в виду свою шею. Он думал, что именно с ее характером девушки не ждут, когда их выберут. Они выбирают сами. Вот она и выбрала. Ошиблась? Может быть. Во всяком случае, это ее дело, и обсуждать его никто не имеет права.
Никто, кроме одного человека, ее отца, который ходит наверху. Все это он всегда говорил матери, и сейчас, не желая повторять, он ответил:
— Ничего я не думаю.
— А надо бы.
— И думать, и говорить сейчас об этом не надо, потому что бесполезно.
— Нет, не бесполезно. Слышишь: все ходит.
— Ему есть о чем думать.
— А тебе даже и думать не о чем.
— Каждый поступает, как умеет.
— Как умеет! А знаешь, как называется ее поступок?
— Ты говорила.
— Не нравится?
— Говори тише…
— Кто не хочет, пусть не слушает. Отец, посмотри-ка, до чего дошел. Какого человека обидели! Какого мастера! Он этот дом для большой семьи строил. Три сына. Дочь. А что осталось? Сыновей война сожрала, а дочь… Кому теперь этот дом достанется? Красота эта. Кому? Наследники-то где? Где достойные, заботливые руки? А ты — художник. Слышишь?
— Я не слушаю, мама. Прости, но я ухожу, — решительно сказал Валерий Ионыч и поднялся.
Он захлопнул дверь, и она осталась одна в темноте. Тишина. Даже тот, наверху, вдруг перестал считать половицы. Она насторожилась, ожидая, что за этим последует. Конечно, человек, у которого душа на месте, сейчас бы просто лег спать. Ну, а у этого душа, должно быть, еще не скоро свое место отыщет. Да и отыщет ли?
Над ее головой отворилась дверь без скрипа, как и все двери в этом ладно построенном доме. Она спросила:
— Не спишь?
— Сплю. Десятый сон досматриваю.
— То-то тебя не видать. Это, значит, ты во сне бродишь.
— А тебя чего сон не берет?
— С сыном говорила.
— Слыхал. Жадная ты.
— Не то говоришь.
— Ну, завистливая… Ты бы, если смогла, то и солнышко запрятала бы в темницу-то в свою, одна бы тайно любовалась, как оно играет…
— Не то говоришь, не то. Я — собирательница.
— А для кого?
— А ты для кого терем этот построил?
— Мой терем на виду. А ты от людей прячешь. Ну-ка, подвинься, я сойду. А то разговариваю с тобой, как бог с небес.
Она медленно подняла свое громоздкое тело и отошла, уступая ему дорогу. Необыкновенное видение вдруг возникло перед ней: через всю прихожую от полукруглого окна пролегли разноцветные, похожие на невиданную ночную радугу, полосы трепетного лунного света. И по этой радуге, как по ступеням небесной лестницы, спускался Владимир Васильевич, и в самом деле напоминающий большого бородатого бога, задумчиво спускающегося на грешную землю.
У бога был обескураженный вид: на земле, которую он создал и населил, происходило что-то такое, чего он при всем своем всемогуществе не мог постичь.
— Ну, чем не бог! — приветствовала его Елена Карповна. — Гляди, какую радугу сотворил. На выдумки ты скор. Ох, скор.
— Постой, Еления. Не гуди…
— Ушибло тебя, Володимир Васильевич?
Не отвечая на ее вопрос, он опустился на ступеньку и тихо проговорил:
— Вот послушай, Елена Карповна, про мою жизнь и про твою.
— Да ты что, Христос с тобой! Мне завтра к девяти на работу…
— Да погоди. Разговор недолгий.
— Ох, про нашу-то жизнь до утра не управишься.
— Это как подойти.
— Да уж как ни подходи… Хочешь, про мою жизнь я тебе всю ночь говорить буду.
— Это значит, прожила ты, как в зеркало гляделась.
— Как это так?
— А вот так. Одну себя только и видела, и думала, что все кругом, земля, и вода, и люди, — все на свете на тебя похоже. Все одну думку с тобой думают, в одну дудку играют. А когда оглянулась да увидела, что у каждого свой облик, и дудка своя, и песни у всех разные, очень ты на это обиделась. Постой, не маши руками. Я тебя намного старше, и ты слушай. Обиделась ты и такой подняла крик: «Люди, что это вы делаете? Вы на меня не похожи, да живете не так, как мне хочется!»
— Хватит! — басовито воскликнула Елена Карповна. — Хватит тебе болтать-то!
— Вот, и я не по-твоему сказал. И сын живет не так. И Валентина тебе не угодила.
— Тебе она ай как угодила!
Он продолжал, словно бы и не слыхал ее въедливого замечания.
— Я, когда молодой был, песни любил играть. Веселье уважал. И всегда старался людям удовольствие сделать. Вот тебе и вся моя жизнь. Видишь, как. Все самое главное и сказал! А ты говоришь — ночи мало. Это, знаешь, совсем пустой тот человек, который сам о себе много рассказывает.
— Выдумщик ты.
— А ты не менее моего.
— Где уж мне за тобой-то поспеть…
— Ты еще меня пуще. Сколько муки-горя приняла, за свое самое главное.
— Вспомнил что, — проворчала Елена Карповна, и ей представилось, как стояла она среди развалин родного города и старалась сообразить, где тут до войны находился ее дом.
Давно уже с девичьих лет, начала она собирать изделия народных мастеров. В магазинах и на рынке любила покупать глиняных лошадок, петушков, блистающих глазурью и позолотой, пестро раскрашенных вятских куколок, резные из дерева ларцы, мстёрскую роспись и уральское фигурное литье. Сначала покупала без толку, что понравится, но потом начала понимать, где настоящее мастерство, а где подделка. Работала в театре по росписи тканей, но увлечение изделиями народных мастеров стало главным смыслом ее жизни. Теперь она не просто покупала все подряд, она отбирала только самое ценное и неповторимое. О ее коллекциях писали в газетах. Любой музей был бы рад приобрести их. Началась война. Мужа и сына мобилизовали в первые же дни. Уезжая из родного города, она увезла с собой только самое ценное. Все остальное закопала в погребе под домом. После войны сразу поехала и все-таки отыскала то место, где стоял дом. Когда она привезла свои сундуки домой, поклонился ей Владимир Васильевич до самой земли:
— Ох, сильна ты, Еления Карповна! Ох сильна!
Сколько потребовалось для того, чтобы вспомнить все это? Меньше минуты. А рассказать пяти минут хватит — вся жизнь тут. Наверное, дело, которое избрал человек, и есть та самая душа, без которой человеку нет жизни. Вот и подошел разговор к самому главному.
Поняв ее мысли, Владимир Васильевич проговорил глухим голосом:
— Ну что, поняла теперь? У тебя сын, как я понимаю, не продолжатель твоего дела. Да и у меня… Придут в дом чужие люди, и какие они будут…
Она — в который раз — попросила:
— Отдай хоть «Лебеденочка»!
— Дура, на что он тебе. В темницу свою запрешь.
— Отдай. У меня в сохранности будет. У тебя кто наследник-то? Кто? Девчонка — в голове ветер. Чести своей не жалеет, а уж отцово творение и подавно. Размотает все, ребятишкам на игрушки. Отдай.
— Замолчи! — громко стукнул он кулаком по ступеньке. — Не в свое дело не лезь! Вечкановых не суди. У самих сила есть и ума хватит…
И вдруг он примолк и вроде как бы насторожился, а она подумала, что наконец-то его тронули горячие ее просьбы и он задумался и насторожился, как настораживается человек, принимая трудное и окончательное решение.
ЛЕБЕДЬ НА ЗАРЕ
Она замолчала и притаилась, чтобы уж совсем не мешать ему прислушиваться к своим мыслям. Но тут она увидела, что вовсе не себя он слушает, что-то другое вдруг оторвало его от всего окружающего, смешало и в один миг перевернуло его мысли.
В темной тишине дома плакал ребенок. Сначала раздался тихий тонкий звук, похожий на неуверенное мяуканье, но это только сначала, а потом… Ого, как заорал он потом. Он протестовал против всего, что ему не нравилось, он требовал то, что ему полагалось по его высокому званию. Он ничего не хотел знать, он жил и оповещал об этом весь мир.
В теплой тишине дома, где-то глубоко в самой его утробе, плакал ребенок.
— Душа, — сказал шепотом Владимир Васильевич. — Понимаешь? В доме живая душа.
— Ясно, живая, — вздохнула Елена Карповна.
— Постой. Это кто?
— А то не знаешь?
— Да не о том я. Кто родился, спрашиваю?
— Мальчик. Наследник тебе.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Океан Бурь. Книга первая - Лев Правдин бесплатно.
Похожие на Океан Бурь. Книга первая - Лев Правдин книги
- Океан Бурь. Книга вторая - Лев Правдин - Советская классическая проза
- Бухта Анфиса - Лев Правдин - Советская классическая проза
- Мгновения счастья - Лев Правдин - Советская классическая проза
- Россия, кровью умытая - Артем Веселый - Советская классическая проза
- Хлеб (Оборона Царицына) - Алексей Толстой - Советская классическая проза
- Характеры (Рассказы) - Василий Макарович Шукшин - Советская классическая проза
- Это случилось у моря - Станислав Мелешин - Советская классическая проза
- Человек, шагнувший к звездам - Лев Кассиль - Советская классическая проза
- Свет мой светлый - Владимир Детков - Советская классическая проза
- Любовь и хлеб - Станислав Мелешин - Советская классическая проза
