– Эх, поздно, – вздохнул мастер, глядя на ночное небо через маленькое окошко. – Поздно! – Ведь еще утром поставил силки на перепелов, а проверить забыл.

Есть, конечно, захотелось, да так, что желудок закрутило от голода, но уж больно страшно в такое позднее время идти в степь проверять силки на перепелов. Не зверя боялся Звяга, а боялся человека. Нет страшнее зверей, чем люди, которые прятались теперь в лесах и в высоких травах киевских степей. Были просто разбойного нрава детушки, которым это от роду прописано, но бежали в леса также и пленники, бежали битые княжескими мытарями чумазые пахари-мужики. Избы ветхие оставляли и также примыкали к разбойному люду. А еще были такие, что прослышали про нового бога, который должен был на Русь с небес спуститься и будто бы звали того бога – Езус. Всех главнее этот бог. И все идолы деревянные вроде бы оживут по пришествии Езуса, поклонятся ему и навсегда уйдут с Русской Земли. Не все хотели этого бога и, захватив все, что напоминало о любимых языческих покровителях, так же уходили в леса и степи, и так же, в конце концов, вливались в разбойный народ. Поговаривали в тех лесах, что будто бы этот Езус долго мучился, прикованный на кресте, а теперь в отместку за свои страдания заставит всех тварей живых непременно страдать и страдания эти терпеть. А куда уж и без того терпеть бедному русскому человеку!

Нет. Не пойдет. Не пойдет этой ночью Звяга проверять силки на перепелов. Наверняка те силки уже увидели бездомные горемыки. Затаились неподалеку от силков и теперь ждут не дождутся хозяина, чтобы, незаметно подкравшись сзади, огреть дубиной или рубануть топором. Их тоже можно понять. С перепела какой навар? Только мяса чуток. А со Звяги и мясо, и льняная рубаха, и пояс, но самое главное – кожаные сапожки, которые однажды подарил ему княжеский тиун. Быстро стаптывается обувка у тех, кто проводит жизнь в дебрях, вот оттого ценность таких сапожек куда выше ценности человеческой жизни.

Звяга, смирившись с тем, что ночь придется провести в голоде, продолжал любоваться своей работой. С левого бока подходил – здорово! С правого бока подходил – хорошо! Потом лучину переставлял для разного освещения и опять радовался за себя и за свои мастеровые руки. Даже про голод забывал, когда пристально смотрел на рамочку-скуфеть. Однако после того, как уже налюбовался вдоволь, начали посещать мастера тревожные мысли. А что, если кто-то, помимо княжеских людей, к этому времени прознал, что Звяга готовит именно скуфеть, а? Конечно, уже знает кто-нибудь. Люди молчат, но все видят. Видели, наверняка, как буковые бревнышки подвозились к его избе. Видели, как Тороп (так звали княжеского тиуна) сам неоднократно наведывался в деревню, но заходил только к Звяге. А ведь не будет такой человек как Тороп, ложки, черпаки и прочую ерунду заказывать. Наверняка уже догадались соседи, что на этот раз мастер режет что-то важное. А поскольку в последние дни много людей в леса сбежало, то слух про тайный торопов заказ как пить дать до разбойного уха дошел. А те только и ждут случая. Много чем уже разжились разбойные предводители: и конями, и секирами, и железными шлемами… Не было только у них скуфети, чтобы собрать всю голытьбу в единую грозную силу и повести за собой.

И вот сейчас, осознав, что теперь в доме у него находится величайшая ценность, а сам он при этом остается без защиты, Звяга так перепугался, что сразу, быстро затушив лучину и пройдя по скрипучему настилу, подсел к окошку, пристально вглядываясь в ночную степь.

Эх! Скорей бы теперь утро! Скорей бы теперь приехали княжеские воины и увезли эту опасную рамку из его дома!

Медленно идет время, когда хочешь, чтобы оно бежало быстро. Страшна знакомая степь и полоса орешника, что чернелась вдали. Звягина изба находится на отшибе. Собаки у него нет, до соседей не близко. Так что любой желающий, обогнув селение оврагом, может незаметно к звягиному дому подойти и стремительно появиться вон из той травы как из-под земли. Прошлым летом во время набега чужеродных южных племен неприметность звягиного дома спасла хозяина. Не позарился жадный глаз печенега на одинокую покосившуюся избу. С диким воем поганые проскакали мимо и грабили только те дома, что сбились в кучу. А теперь его пришибленный дом словно в клад превратился с появлением скуфети. «Эх, руки мои, руки, – вздохнул Звяга. – Погубите вы меня когда-нибудь».

Но пока тишина. Мерный стук цикады в летней горячей полыни. Крик полевой совы. Кое-где волчий вой. Кое-где кабаний храп. Звяга вздрогнул… Нет, пустяки. Это крыса голодная в углу копошится. По стене насекомые шуршат. А в траве за окном сверкают звериные глаза. Но это все не страшно. Человек страшен. Внезапно сбоку, со стороны скопившихся деревенских домов, как бы подтверждая звягины опасения, показалась одинокая сгорбленная фигура. У мастера чуть было сердце не выпрыгнуло из груди, но потом отлегло… Фигура-то одна. Пройдя по тропинке, человек остановился. Постоял. Потом повернулся в сторону людского поселения, поклонился и побрел дальше. Тропинка, по которой он шел, вела сначала в высокие травы, что разрослись перед самым звягиным домом, а потом спускала идущего в овраг, огибающий село и затем уводящий прочь от села. «Вот и еще один не стерпел, – посочувствовал Звяга. – Вот и еще одного одолела несносная жизнь и нескончаемые побои за неуплату долгов. Бросил все, видать, и подался к степным и лесным укрытиям. А напрасно. Поступь его неуверенна, очень похожа на болезненную. Такую поступь в первую очередь учует и дикий зверь, и злой человек». Но не успел Звяга как следует погадать о судьбе путника, а заодно подумать о смысле собственного жития, как в овраге началась какая-то шумная возня, потом послышался звериный рык, а потом сдавленные человеческие крики. Вот оно что! Не разбойники в этот раз в овраге собрались, а волки! «Хорошо, что не пошел я в эту ночь проверять силки на перепелов!» Звяга, застыв, продолжал смотреть на траву, что навсегда скрыла бедолагу… Однако по поводу того, что происходило дальше, даже и слова вымолвить не посмел.

Дикий, неестественный, леденящий душу вой сначала покрыл всю степь, а затем плавно перешел в музыкальные звуки. Послышались многочисленные хлопки, словно одновременно взлетела тысяча ворон. Из той самой страшной травы, что разрослась в человеческий рост напротив окошка, вышел седоусый приземистый мужичок в неведомом сверкающем одеянии. Мужичок остановился, улыбнулся, поклонился, и тут же перед ним появился огромный вращающийся блин. В одной руке седоусый держал черную грушу, которую все время пытался укусить, но все ж таки не кусал, а другой рукой производил странные движения, похожие на заклинания, после чего звезды на небе становились разноцветными и укрупнялись в размерах, а луна вдруг размножилась и превратилась в десяток лун. От каждой новой луны исходил широкий сноп света, освещая седоусого, а сам он расхаживал взад-вперед, словно расхваливал свой блин, и все пытался укусить черную грушу. Не успел Звяга как следует рассмотреть этого шамана, как седоусый куда-то исчез, а вместо него, но опять же с черной грушей в руке, появился толстогубый жид, окруженный маленькими детьми. Затем лицо у жида вытянулось, изменилось, превратилось в другое лицо – лицо своего же соплеменника, а по левую и правую руку примостились огромный заяц и огромная свинья. К ужасу Звяги и свинья, и заяц о чем-то спорили и вели себя по-человечески. Затем к этой компании добавились говорящая собака и говорящий кот. Из-за музыки, шума и начинающейся круговерти Звяга не смог разобрать ни слова из того, что они говорили, да и не до того было. Понимая, что начинается светопреставление, Звяга приготовился к самому худшему и как-то обмяк. Жид с говорящими животными вскоре тоже исчез. Вместо него появились бесстыжие голые бабы, опять же кусающие черные груши. Стоило Звяге только моргнуть, как вся картина за окном тут же менялась: то трупы окровавленные лежали возле самого окошка, то мужики танцевали, переодетые в баб. И музыка, музыка, музыка!

– Матушка моя родная, да за что ж мне такое! – простонал Звяга и уронил голову на стол, который служил одновременно и верстаком бедному мастеру…

– Отворяй!

Судя по бешеному крику, это был уже не первый удар в дверь. Звяга поднял голову. Всей нечисти, что хороводила за окошком, как и не было. На дворе по-прежнему стояла ночь. А возле избы топтались и храпели кони.

– Отворяй! Мы знаем, что ты дома! Все равно двери вышибем, собака! Отворяй!

«То ли спал я, то ли в обмороке пребывал, – пытался разобраться Звяга, перебирая в памяти видения. Но тут же испугался другого. – А пока беспамятствовал, пришли разбойники и сейчас заберут скуфеть. Пронюхали, злыдни».

Еще раз посмотрев на рамочку, что красовалась в углу, Звяга поплелся к двери, как, наверное, пошел бы до плахи, и уже подумывал о том, какой дорогой будет уходить в лес после того, как разбойники заберут скуфеть. Не докажешь княжескому тиуну, что скуфеть силой забрали. А коли и докажешь, то все равно – или гнусу у болота скормят, или до смерти изобьют. «Ладно, потом придумаю, как уйти. Сейчас бы только живым остаться…»

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 77

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Видеоунтерменш - Александр Селин бесплатно.

Похожие на Видеоунтерменш - Александр Селин книги

Чужая в чужом море - Александр Розов - Социально-психологическая
Реставраторы миров (сборник) - Сергей Трищенко - Социально-психологическая
Дорога в сто парсеков - Советская Фантастика - Социально-психологическая
Кто платит за переправу? - Танассис Вембос - Социально-психологическая
Путеводитель - Сергей Елисеенко - Социально-психологическая
Толкователи - Урсула Ле Гуин - Социально-психологическая
Остров. Обезьяна и сущность. Гений и богиня (сборник) - Олдос Хаксли - Социально-психологическая
Мурлов, или Преодоление отсутствия - Виорэль Ломов - Социально-психологическая
Locus Solus - Рэймон Руссель - Социально-психологическая
Сирень для Сонки - Юлия Шутова - Социально-психологическая

Оставить комментарий