Форма входа
Читем онлайн Гидеон Плениш - Синклер Льюис
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
— По-моему, такое большое государство, как наше, не должно обижать соседнюю страну, — говорил Гид, старый либерал.
— Вот как? — удивлялся Хэтч.
На другой день после кончины Социалистической Лиги Гид разыскал секретаря Дискуссионного клуба, напомнил ему, что на всех щитах расклеены объявления о предстоящем диспуте клуба с социалистами, теми самыми, которые взорвали «Тайме», и намекнул, что единственный выход из этого щекотливого положения — избрать Гида членом клуба. Тогда, возможно, он подумает о том, чтобы отмежеваться от Лиги или же вообще распустить ее.
Члены Дискуссионного клуба спешно собрались, внесли в устав новый пункт, позволявший принимать первокурсников, избрали Гида и поблагодарили его за то, что он сделал-что именно, они и сами точно не знали-для спасения адельбертских ораторов от позора. Весной он уже был включен в команду, которая осадила и штурмом ззяла Эразмус-колледж; и имя Гидеона Плениша обещало занять такое же почетное место в адельбертских анналах, как имя Курносого Пэга, одиннадцать лет успешно поддерживавшего честь бейсбольной команды.
Эразмус-колледж находился в восточном Огайо, а Гид ни разу еще не заезжал так далеко на восток — чуть ли не до самого штата Нью-Йорк.
Вместе со своими товарищами по ораторской команде, среди которых был верзила-третьекурсник, распевавший оперные арии на диалекте штата Дакота, он сел в дневной поезд, идущий в Эразмус. На чемоданах у них были наклеены огромные ярлыки «Адельбертские Ораторы-Чемпионы», и в вагоне они зычными голосами беседовали о налогах в назидание прочим пассажирам.
На вокзале их встретила ликующая толпа из девяти человек и проводила в шикарный отель: двадцать два номера, двадцать два кувшина и двадцать два таза. Гид еще никогда не останавливался в отеле, если не считать одной поездки в детстве с родителями, которые все время ахали и толковали про пожарную лестницу. Теперь ему отвели отдельный номер, и он с независимым видом поднял штору на окне, пощупал матрац, как когда-то при нем делала мать, велел нахальному коридорному подать подставку для чемодана и выложил свои две рубашки, учебник химии и бархотку для наведения глянца на башмаки.
Все уже одевались к диспуту; в темно-синем, как и у всех, костюме Гид чувствовал себя почти как во фраке. Он сел просмотреть еще раз свои заметки, не испытывая особого волнения. Он не мнил себя Уильямом Дженнингсом Брайаном, но он основательно поработал, был преисполнен сознания серьезности своей задачи и величия тех истин, которые собирался возвестить студенческой аудитории Эразмуса, а потому не было никаких причин сомневаться, что господь бог целиком на его стороне.
Их пригласили в колледж на обед, и когда герои Адельберта вступили в столовую, весьма скромно, лишь с небольшим плакатом, на котором значилось ПОБЕД ДдЕЛЬВЕРТУ! студенты зааплодировали во все шестьсот рук, а некоторые в знак приветствия стали бросать в гостей хлебом, и Гидеон Плениш вкусил пьянящего яда широкого признания и заслуженного успеха.
На диспут в церковь колледжа публики собралось меньше, чем он ожидал; не было и ста человек — пожалуй, даже и семидесяти пяти не набралось бы. Хозяева объяснили это тем, что одновременно происходил баскетбольный матч. Но когда Гид начал говорить, ему почудилось, что толпа увеличилась во много раз, и вся она подчинялась ему, вся слушала его и вся была в его власти.
I На мгновение ему показалось забавным, что говорить придется обратное тому, что он говорил бы, выступая от Социалистической Лиги. Но в следующее мгновение это уже была правда, единственная правда, и эту правду он сам выдумал. Он утверждал, что государственная собственность на железные дороги не только не полезна, но даже вредна. Он играл на цифрах, словно на струнах виолончели, и закончил с торжественностью бетховенского финала:
— На основе статистических данных по железным дорогам Новой Камчатки мы показали всю пагубность государственного контроля на транспорте. Но есть и другая сторона дела, едва ли не более важная: я говорю о моральной стороне этого экономического преступления против страждущего человечества.
Вообразите, что вы один из наших славных честных тружеников, — ну, скажем, кондуктор на местной линии, достойный семьянин, аккуратный плательщик налогов, а также благотворительных и профсоюзных взносов, верный слуга штата, родины, господа бога и железнодорожной компании; и вот вы узнаете, что какой-то вполне невинного вида пассажир — на самом деле не кто иной, как соглядатай, правительственный шпион, подосланный боссами и политическими интриганами с тем, чтобы посмотреть, отмечает ли кондуктор на счетчике всю получаемую им проездную плату. Можно ли, по-вашему, работать как пристало славному честному труженику нашей свободной страны в подобной атмосфере недоверия и политических происков? Ответ заключен в самом вопросе! Так знаете ли вы, что в конце концов кроется за всем этим? Не что иное, как самая страшная, самая гибельная, самая европейская опасность — СОЦИАЛИЗМ!
И Гид, господь бог и адельбертская команда вышли из диспута победителями.
Он быстро шагал по коридору эразмусского отеля, крепкий, уверенный, сияющий молодостью и победой.
Ночная дежурная была немка лет тридцати, незамужняя, хоть и не совсем девица; она только недавно приехала с фермы и скучала по своему Отто. У нее была молочно-белая кожа, и для героя, возвращающегося с поля битвы, нашлась улыбка.
— Гулять ходили? — спросила она.
— Нет. Я участвовал в диспуте и победил.
— В диспуте. Вон как!
Впервые в жизни он повстречал существо, столь умудренное житейским опытом. Марта смотрела на вещи трезво, как женщина, которая многое видела на своем веку: продажу фермы за просрочку закладной, смерть отца, напоровшегося на косу, рождение сотен телят и ягнят, любезности десятков поклонников. Он был ошеломлен и сказал, повинуясь больше ее воле, чем своей:
— А поцеловать меня за победу не надо?
— Ну что ж!
Губы ее были сладки, как свежеиспеченный медовый пряник. Он расстегнул пуговицы ее лифа, еще раз поцеловал ее и трясущейся рукой отпер свою дверь. Она бодро вошла вслед за ним и много спустя сказала ему, что он прекрасный молодой человек — точь-в-точь ее Отто.
Но когда Гид, довольный, засыпал под тревожный свисток экспресса, проносившегося мймо, он думал не о темном, слепом угаре Мартиных ласк, а о том, как все его слушатели дружно рукоплескали ему, и он прошептал:
— Ну, теперь ничто не остановит меня. Сенатор США — и никак не меньше!
4
Все лето после первого курса Гид провел в плавании и знался с бородатыми людьми, изведавшими туманы и кораблекрушения. Он беседовал с пассажирами, для которых сезон в Кейптауне, или встреча с австрийской графиней, или рыбная ловля на Саскачеване были таким же обычным делом, как для иного партия в шашки.
Он работал официантом на пароходе, курсировавшем по Великим озерам от Буффало до Дулута, и почерпнул там кое-какие сведения о навигации, а больше — о пиве и всяких диковинных сортах сыра. У него было время подумать и о девушках, и о религии, и о том, как наживают деньги, и о том, как организовать неупорядоченные порывы и благородные задатки своих однокурсников. Стоя в темноте на самой нижней из четырех широких открытых палуб и размышляя под плеск рассекаемой пароходом воды, он дал два романтических обета.
Он станет Хорошим Человеком, он принесет благую весть бедному, старому, исстрадавшемуся миру — о братстве и демократии и необходимости употреблять в пищу сырые овощи. Он докажет людям, что все эти разговоры о пороке алчности не многого стоят. Он сообщит им, что у официантов и матросов, которые пьют и дуются в карты, нет счетов в банк* и вообще жизнь у них незавидная.
С другой стороны, он убедился, что у большинства Хороших Людей, как, например, у его преподавателя в колледже, при всей их добродетельности жизнь тоже не слишком интересна. Причину этой беды он усматривал в том, что, не имея должного руководства, они живут без всякого смысла.
Для себя он избрал путь добродетели, но добродетели организованной.
Прирожденных организаторов мало: редко кто, подобно ему, обладает столь счастливым сочетанием воображения, энергии и деловитости. Может быть, у него организаторские способности даже большие, чем ораторские. Среди всех Хороших Людей он будет Самым Хорошим Человеком и их председателем.
С благоговейным трепетом он подумал, что это говорит в нем голос Судьбы, а не просто его смиренная готовность служить человечеству.
Что касается девушек, бога, красот природы, а также семейной жизни и гимнастики, он с удовольствием отметил, что все это не вызывает у него никаких возражений. Если ему случится упомянуть о них в какой-нибудь речи, он всегда присовокупит: «Да благословит их бог!» Но, конечно, для вдохновенного творца, вроде него, они важны лишь постольку, поскольку их можно организовать и поставить на службу человечеству.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Гидеон Плениш - Синклер Льюис бесплатно.
Похожие на Гидеон Плениш - Синклер Льюис книги
- Собрание сочинений. Т. 22. Истина - Эмиль Золя - Классическая проза
- Земля - Синклер Льюис - Классическая проза
- Главная улица - Синклер Льюис - Классическая проза
- Том 8. Кингсблад, потомок королей. Рассказы - Синклер Льюис - Классическая проза
- Давайте играть в королей - Синклер Льюис - Классическая проза
- Бен-Гур - Льюис Уоллес - Классическая проза
- Театр одной актрисы - Рэй Брэдбери - Классическая проза
- 7. Восстание ангелов. Маленький Пьер. Жизнь в цвету. Новеллы. Рабле - Анатоль Франс - Классическая проза
- Мой Сталинград - Михаил Алексеев - Классическая проза
- Путешествие с Чарли в поисках Америки - Джон Стейнбек - Классическая проза
