Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Крушение старой армии, а с ней и понятия о дисциплине, хозяйственная разруха не располагали к тому, чтобы армия крестьян и рабочих смогла избежать такой вневременной болезни, как дезертирство. Масштабные боевые действия, чрезвычайные мобилизационные меры большевистской власти делали каждого, по выражению лидера эсеров B. М. Чернова, «военнообязанным крепостным воюющего государства», которое неотступно и последовательно требовало себе «…всего человека – всего без остатка…»[70]. Ф. И. Дан в своих воспоминаниях вложил в уста собеседника-конвоира мрачную шутку о трехмиллионной Красной армии: «миллион бежит, миллион сидит, миллион ловит и водит»[71]. М. М. Пришвин описал окружающую его жизнь начала 1920 г. как «большой пасьянс» и «раскладывал» его так: «мужики, бабы, спекулянты, евреи, дезертиры, эмигранты, – и когда все сложится – неизвестно». «Три социальных элемента революции», выделенных писателем, – это эмигранты, дезертиры и уголовники[72].
Р. А. Муклевич назвал дезертирство в рассматриваемый период «бытовым явлением»[73]. Его массовость, «повседневность» рождали ощущение безнаказанности. «Солдата тянет к себе [домой]… Солдат знает, что таких ходоков сотни – всех не перестреляешь. И ходит солдат в деревню, несмотря ни на какие строгости. Пока сообщат волостному комиссару о бегстве красноармейца, он часто уже давно в казарме», – писал И. Т. Смилга[74]. По его же выражению, в 1917–1918 гг. «русский крестьянин отступал в деревню с намерением никогда больше не воевать»[75]. В телеграмме от 2 марта 1918 г. отступающие солдатские массы характеризовались как «морально испорченные» четырехлетней бойней[76]. Как выразился Л. Д. Троцкий на одной из лекций в Москве в начале 1919 г., «Ненависть к войне и военщине к началу нашей революции отравила всех рабочих и крестьян»[77]. Трудности организации армии в тот момент адекватно воспринимались В. И. Лениным, он понимал всю сложность работы в стране, «где народ сам смял войну и сам разбил старую армию…»[78]. В апреле 1919 г. он видел в заоблачных цифрах дезертировавших своеобразный критерий – «признаки усталости масс»[79]. О том же, полемизируя с «белогвардейским» взглядом на дезертирство как на активное сопротивление советской власти, писал К. В. Скерский. Он определил его как «естественную реакцию до последней степени переутомленного и надломленного тяготами войны коллективного организма армии»[80].
Любопытно, что в «соображениях о призыве 20-летних в Рабоче-крестьянскую Красную армию», приложенных к протоколу заседания РВСР, армия рассматривалась как наследие армии старой, покалеченной войной физически и, что, пожалуй, главное, психически. Для формирования действительно новых вооруженных сил и предлагалось создавать из призывников «молодых годов» отдельные соединения без примеси «человеческого материала», отравленного «ферментом разложения» царской службы[81]. Отвращение к войне у них было еще не выработано, что позволяло при грамотной политической работе установить твердую дисциплину и бодрый революционный дух, избежав тем самым массового дезертирства. На практике массовое уклонение и собственно дезертирство призывников, например 1900-1901 годов рождения, процветало. Среди причин фактического провала мобилизации и дезертирства из частей красноармейцев 1901 г. р. председатель Псковской губернской комдезертир И. С. Шпынев отмечал следующие: «исключительная малосознательность и недисциплинированность деревенского парня, нигде не бывавшего дальше родной деревни». По его словам, воспитанием и работой с ними никто не занимался, а ведь если, минуя запасные части, «…новобранец сразу же попадет в растлевающую среду общей армейской массы – из него никогда не будет солдата»[82].
* * *
Историография проблемы дезертирства в Гражданской войне достаточно бедна. Она складывалась преимущественно в 20-е гг. XX в. непосредственными участниками этой войны, а также в постсоветский период, после открытия доступа к архивным документам. Краткий обзор отечественной и эмигрантской историографии на первом этапе исследования вопроса (20-е гг.) дан в работе А. В. Долговой[83]. Из написанного еще в ходе Гражданской войны отметим небольшие работы начальника штаба Западного фронта М. Баторского и А. Козакова (Казакова), во многом рассматривающие бандитизм как «демобилизационное явление… вызванное дезертирством»[84].
Первым и единственным на настоящий момент объемным трудом, непосредственно посвященным теме массового дезертирства в Гражданской войне (точнее, борьбы с ним), стала работа С. П. Оликова «Дезертирство в Красной армии и борьба с ним», вышедшая в 1926 г.[85] Сам автор не понаслышке был знаком с данной проблемой, так как с 1919 г. являлся членом Украинской центральной комиссии по борьбе с дезертирством и Орловской окружной комдезертир. С. П. Оликов честно писал о недостатках и просчетах не только в деятельности конкретных комиссий, но и в стратегических подходах к проблеме, показал эволюцию борьбы с дезертирством. Особо он останавливался на взаимоотношениях с сельским населением, где и засел «многомиллионный дезертир». Главной задачей комиссий он считал пополнение армии, а не трату времени на одиночных злостных дезертиров. Автор – ярый сторонник политики «кампаний» – системы совокупных и последовательных действий, включавших в себя подготовительную работу среди местных жителей, «репрессивно-агитационный» этап, последующую явку добровольцев и закрепление успехов этой явки. Основные корни проблемы С. П. Оликов видел в социально-экономических неурядицах и в «болезни роста» – колоссальном увеличении численности Красной армии[86]. Издание завершается документальным блоком, включающим декреты и инструкции по борьбе с дезертирством.
Н. Н. Мовчин в одной из глав работы «Комплектование Красной армии» вел обстоятельный разговор о дезертирстве[87]. Он также опирался в первую очередь на личный опыт. Автор поставил своей целью «проследить эволюцию способов комплектования Красной армии»[88]. Соответственно, на явление дезертирства Н. Н. Мовчин смотрел двояко: с одной стороны, это ослабляющее армию и развращающее тыл явление, а с другой – важнейший (с лета 1919 г.) источник пополнения армии, в отличие от мобилизаций, которые набором некачественного элемента и всевозрастающего числа уклонистов себя дискредитировали и исчерпали. Данный автор, как и С. П. Оликов, сосредоточился на крестьянском характере массового дезертирства и свел проблему к взаимоотношению советской власти и середняка. Работа содержит многочисленный статистический материал, по
- Неизвестный фронт Гражданской войны: конфликт между властью большевиков и крестьянской массой в Пермской губернии - Анжела Валерьевна Долгова - История
- Генуэзская конференция в контексте мировой и российской истории - Валентин Катасонов - История
- «Зимняя война»: работа над ошибками (апрель-май 1940 г.) - Н. Тархова - История
- Танки в Гражданской войне - Максим Коломиец - История
- Лев Троцкий. Большевик. 1917–1923 - Юрий Фельштинский - История
- Исследование по истории феодального государства в Германии (IX – первая половина XII века) - Николай Колесницкий - История
- Датское и нормандское завоевания Англии в XI веке - Максим Михайлович Горелов - История
- Вопросы борьбы в русской истории. Логика намерений и логика обстоятельств - Андрей Фурсов - История
- Необходимое руководство для Агентов Чрезвычайных Комиссий - В Крылов - История
- В поисках своего лица - Джордж Найт - История / Прочая религиозная литература