Шрифт:
Интервал:
Закладка:
.5.
Наш сын Миша
Появление у нас ребёнка вся семья ждала с нетерпением и очень обрадовались, когда я им сообщила, что скоро это случится. Первые дни дома с новорожденным сыном были одними из самых радостных дней моей жизни, я не могла на него наглядеться. Но одновременно эти дни были и довольно трудными. Я была одна, а работы с ребёнком
было немало, к тому же я не спала по ночам
После 10 дней такого режима я послала телеграмму маме с просьбой приехать
, и через короткое время она
была уже у нас, и жизнь мгновенно наладилась. Мама пожила у меня некоторое время, пока я полностью не набралась сил.
1966 г., с сыном Мишей После её отъезда я самостоятельно справлялась со всей домашней работой. Возникала проблема только с получением питания для Миши из детской кухни, которая работала до 8 утра. Миша в это время спал, и будить его, одевать, вытаскивать коляску было трудно особенно зимой. Поэтому я старалась сходить на кухню как можно раньше, оставляла его одного и из-за этого всегда очень беспокоилась. Однажды проснулась, быстренько оделась и побежала, но кухня была закрыта. Оглянулась — кругом ни души, только синие сугробы и светит луна. Вернувшись, посмотрела на часы — шёл третий час ночи.
После окончания декретного отпуска, в марте я должна была возвратиться на работу, а Мишу нужно было определить в ясли. Как мы были наслышаны, уход за детьми в яслях был недостаточно хорошим, они порой целыми днями лежали мокрыми в кроватках и часто болели. Мама решительно настаивала не отдавать ребёнка в чужие руки, чтобы он с ранних лет не потерял здоровья. Она снова приехала, пожила у нас некоторое время, а потом забрала его с собой в Новосибирск.
После их отъезда у меня оставалось ещё две недели свободного времени, и мы с Виталием оправились кататься на лыжах в Закарпатье, в живописное место Яремче. Прямого поезда туда не было, приходилось делать пересадку в городе Коломыя, где предстояло провести ночь. На вокзале хозяйки предлагали комнаты, и мы пошли с одной из них. Комната оказалась чудесной: тёплой, уютной с изразцовой печкой и лоскутным одеялом на кровати. Добравшись наутро до Яремче, мы сняли маленький домик, где едва размещалась кровать с продавленной, как гамак сеткой, крошечный стол и такая же крошечная печь. Домик был летний, температура в нём мало отличалась от уличной, но мы возвращались в него только вечером, а целыми днями катались на горе, ходили на лыжах по окрестностям, делая только перерыв на обед.
Обедали мы в ресторане, где тоже было холодно, но отлично и недорого кормили, готовили местные блюда вроде фаршированной телятины с грибами и другие деликатесы. Вечером по дороге домой мы заходили в магазин, покупали вино, колбасу, сыр, хлеб и сладости. Хорошо протапливали печку, варили глинтвейн и чай. Ужинали в тепле, а просыпались утром уже в холодной избе. Умывались снегом, а Виталий даже обтирался им по пояс, и снова шли на гору.
Изучив окрестности Яремче, мы перебрались в Рахов — центр горнолыжного Закарпатья. Там мы разместились в избе вместе с хозяевами. Они были примерно нашего возраста, приняли нас как друзей и устроили вечеринку в нашу честь с домашними продуктами, самогоном и копчёностями. В Рахове было неплохо, но больше людей и в кафе, где мы питались, кормили не так шикарно. Возвратились домой оба загорелыми, особенно Виталий. Он был на горе в красивом белом свитере и пользовался большим успехом у девушек. Они с ним фотографировались, чтобы дома похвастаться поклонником. А я давала советы: "Встаньте поближе, обнимитесь, шире улыбнитесь".
Весна прошла незаметно, а в июне я прилетела в Новосибирск и нашла Мишу весёлым и здоровым, похожим на гриб — боровичёк. Вскоре мама с Мишей возвратилась в Москву, и мы сделали попытку отдать его в детский сад. Он не хотел туда ходить, плакал и отбивался каждое утро. Плакал он и там и, как позже выяснилось, воспитатели запирали его в тёмную кладовку, поскольку не могли с ним справиться. Мама тоже плакала и настаивала, чтобы мы его оттуда забрали, обещала ещё у нас пожить. Но постоянно жить она у нас не могла, дома также в ней нуждались. И в феврале мама с Мишей улетели в обратно Новосибирск. Оттуда писали письма полные всяких смешных историй. Не буду говорить о своих слезах и переживаниях, но и сейчас, и тогда я искренне считала, что они ничего не стоят по сравнению со здоровьем ребёнка, которое несомненно подвергается риску в яслях. В то время мне и в голову не могла прийти мысль, что эта ситуация может быть истолкована иначе.
В июле я прилетела в Новосибирск и увезла Мишу домой. Билетов на самолёт не удалось достать, и мы ехали двое суток поездом. Мише это очень нравилось, он очень активно себя вёл, весь вагон в него влюбился, все звали к себе в гости. В вагоне
1967 г. Миша с сестрой Галей и папой
ехала девочка его возраста, с которой он играл. По прибытии домой он стал чесаться, и я не сразу поняла, что он подхватил вшей.
После отъезда Миши домой мама, папа, сестра Галя и все сибирские родственники очень о нём скучали. Мама писала: «Добрый день дорогие мои дети — доченька Валентина, Виталий и внучек Мишенька, мой милый и любимый! Как я скучаю о нём, не могу никак себя успокоить, думаю как он без меня. Никогда вас не забываю, только тёмной ночью, когда уснёшь крепким сном. Мой миленький Мишенька всегда со мной. Если я приеду, то не могу себе представить, как буду уезжать от него. Мне так жалко было оставлять его, так я была расстроена. Однажды вечером мне показалось, что идёт Валя с Мишей. Я только хотела вскричать: «мой Мишенька приехал!», но увидела, что это не они, а только похожие и пошла с печалью. Наверное, Миша читает, он ведь буквы знал, когда я была у вас. Все говорят, что снится, о чём думаешь, а я вот не вижу Мишу во сне. Дедушка его видит часто и Галя видит. А мне нет этого счастья. Я даже завидую».
Детсадовский период прошёл
- Записки геологоразведчика. Часть 1: Семейные хроники, детство, школа - Александр Виноградов - Биографии и Мемуары
- Воспоминания крестьян-толстовцев. 1910-1930-е годы - Арсений Рогинский (составитель) - Биографии и Мемуары
- Мой век, моя молодость, мои друзья и подруги - Анатолий Борисович Мариенгоф - Биографии и Мемуары
- Мой век, моя молодость, мои друзья и подруги - Анатолий Мариенгоф - Биографии и Мемуары
- Злые песни Гийома дю Вентре : Прозаический комментарий к поэтической биографии. - Яков Харон - Биографии и Мемуары
- Мой университет: Для всех – он наш, а для каждого – свой - Константин Левыкин - Биографии и Мемуары
- Мои воспоминания. Книга первая - Александр Бенуа - Биографии и Мемуары
- Записки «вредителя». Побег из ГУЛАГа. - Владимир Чернавин - Биографии и Мемуары
- Сокровенное сказание монголов. Великая Яса - Чингисхан - Биографии и Мемуары
- Лепестинья. Род - Лариса Лозина-Макаренко - Биографии и Мемуары / Историческая проза / Эзотерика