Есть повиновение из-за выгоды: за него хорошо платят деньгами ли, положением ли в обществе и государстве, платой ли тщеславия или самолюбия, – это все равно; во всяком случае, это повиновение корыстолюбца. Если апостол говорит, что нужно повиноваться Господа ради, то здесь (т. е. в повиновении из-за выгоды) повиновение только себя ради. Есть в нем, конечно, сознание, но нет свободы и любви. Нет, и не здесь нам учиться христианскому повиновению! Царство Божие – не для корыстолюбцев, и даже то повиновение, которое, оставив земное, водится ожиданием наград небесных и рассматривает их как исключительный мотив для своей деятельности, и это повиновение не чуждо упрекать в корыстности и, следовательно, в нравственной малоценности. Без всякого сомнения, с христианской покорностью связана награда, но она служит только следствием Божественной милости и правды, а не побуждением к деятельности, по крайней мере, не высшим, не совершеннейшим: для повиновения высший и достойнейший мотив есть любовь, и небо есть удел любящих. Так, святой апостол Павел повиновался долгу своему; он же указывал и вечные радости того нерукотворенного и вечного дома, который унаследуем мы по разрушении хижины тела (см. 2 Кор. 5, 1). Но любви его не удерживает даже лишение этих вечных радостей: великая для него печаль и непрестанное мучение сердцу его; он желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев своих, родных ему по плоти, т. е. за израильтян, лишь бы видеть их уверовавшими и спасенными (см. Рим. 9,2–4). Пусть после этих слов кто-нибудь скажет, что покорность христианина долгу есть покорность себялюбца!

Есть другое повиновение – повиновение раба. Раб долга – как многих восхищало это слово! Слепое и безусловное повиновение – как многие ставят это в особую заслугу подчиненным и в образец для своей или чужой деятельности! Римская государственность и философия стоиков завещали миру этот идеал повиновения как единственно верный. Кажется, будто оно выше животного повиновения корыстолюбца.

Но нет ли и в нем унижающего человеческий дух элемента животности? Ведь раб есть служитель страха, управляемый бичом приставника. Но если, братия мои, небо назначено для сердец любящих, то нужно помнить великое слово апостола: В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершен в любви (1 Ин. 4,18). Не Христос ли был Господом и учителем Своих учеников? Но вот в последнюю беседу с ними, когда они получают полномочия служить Его делу и продолжать это дело на земле, Он Сам называет их друзьями Своими и при этом добавляет: Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его (Ин. 15, 15).

Слова нет: слепое повиновение легче, чем сознательное и любовное, как не требующее ни усилий, ни размышления; слова нет: часто и очень часто это повиновение производило чудеса и служило значительным средством успеха в добре.

Но кому видно, что это же повиновение может быть обращено с таким же успехом и в орудие зла? Кому не видно, что если бы Господь нуждался в рабах долга, слепых и работающих не любовно, а страхом, то разве Он не мог бы явить Сына Своего в подавляющем величии силы и власти, разве не мог бы Он дать Ему более двенадцати легионов Ангелов (см. Мф. 26,53), которые бы огненными мечами внушили страх людям, принудительно обратив их в рабов долга? Не мог ли Он оградить исполнение воли Своей страшными наказаниями, немедленно следующими за грехом, и таким образом создать в людях низменное себе повиновение? Но тогда бы человек был скорее вещью, а не свободной личностью; тогда бы и в повиновении его было столько же нравственного элемента и столько же нравственной заслуги, сколько есть их в движении планет и в росте дерева…

Но Бог, создав нас разумными, и свободными, и любящими, желает от нас и повиновения, которое было бы проникнуто не теми свойствами выгоды и страха, которые общи у нас с животными, а теми истинно человеческими свойствами свободы, любви и разума, которые являются в нас постоянными и существенными, отличающими нас от мира бессловесного и неразумного… В творении человека душою разумною и свободною Бог увенчал Свое Творение. Мир вещественный повиновался Ему по неизбежному закону, по закону, родственному этой неизбежности, повиновался Ему и мир животный. Тогда, как венец творения, из рук Создателя исходит человек, исходит существо, которое, по плану Творца, свободно и сознательно должно отвечать на Его любовь и свободно и сознательно исполнять Его волю. Величие христианина в том и состоит, что он отвечает этому намерению Творца своего. И здесь, о братие мои, первообраз высшего и нравственного повиновения: как свободные, – говорит апостол, – не как употребляющие свободу в прикрытие зла (1 Пет. 2, 16). Здесь повинуются не только из страха наказания, но и по совести (Рим. 13, 5), здесь не в глазах только служат, как человекоугодники, но в простоте сердца делают все от души, как для Господа, а не для человеков (см. Кол. 3,22–23). И что главнее всего и что выше всего, в этом повиновении неизменно и непременно сохраняется в полной силе великое изречение апостола: к свободе призваны вы, братия (Гал. 5,13). Так и Богочеловек, будучи не только свободным, но и Владыкой неба и земли, волею смирил Себя, быв послушным даже до смерти (Флп. 2, 8); в час тягчайшей муки, когда Он душу свою полагал, имея, по Его собственным словам, полную власть и свободу отдать ее и…опять принять ее (Ин. 10,17–18), в час душевного борения до кровавого пота Он говорил Отцу Своему: не Моя воля, но Твоя да будет (Лк. 22,42).

Только такое повиновение, сохраняя личность и нравственную цену человека, не унижая его, дает обществу и государству таких слуг, которые исполняют долг и безвестный, и не картинный, и не кричащий, которые перенесут страдание, и мучение, и притом не с видимою только услужливостью… но от души (Еф. 6, 5–6), перед господином не только добрым и кротким, но и суровым (1 Пет. 2, 18); они исполняют долг не ради выгоды, не ради чести и не из страха: не только тогда, когда нарушение долга несет за собою кару, но и тогда, когда оно может пройти незаметно, безнаказанно. А сколько нужно таких тружеников! Сколько и теперь разбросанных в неприметных уголках земли в невидной обстановке, неведомых, неприметных, которые, однако, своим повиновением долгу хранят благо и счастье отечества! Мир вам, братья! Хвала и покой совести и Божие благословение – труду и подвигу награда!.. Так мы нередко пьем воду из реки, забывая об ее источниках…

(Свмч. Иоанн Восторгов) [12, т. 1, с. 208–213]

Жизнь часто сравнивают с войной, не в смысле животной борьбы за существование, резкости которой должны более сглаживаться и таять в христианской культуре, а в смысле борьбы добра и зла, света и тьмы, правды и неправды. Христианская, воинствующая на земле Церковь ведет эту борьбу; не свободно от нее и христианское государство. На войне требуются дисциплина неумолимая и повиновение самое строгое, кто против этого спорит? Но вот в жарком и решительном сражении, в то время как одни воины занимают передние ряды, славные мужеством и отвагой, видимо отвоевывая победу чудесами храбрости, ценой жертв и усилий, другие воины стоят на одном месте: стоят в течение долгих, томительных и страшных часов; стоят недвижные, с оружием в руках в то время, как убийственный огонь неприятеля, поядающие ядра его пушек уносят из их рядов одного за другим; стоят, сгорая желанием двинуться в бой, но, верные приказу, остаются на месте, понимая значение своего поста, и иногда даже не смеют отвечать на неприятельские выстрелы. Кончилась битва, и объявлена блестящая победа. Первые идут, увенчанные славой, богатыми трофеями, и далеко разносятся их имена, как имена героев, воистину по заслугам. А вторые… которые не менее, если более, влияли на исход битвы? Не прославятся их имена, не огласятся их подвиги, и неведомы останутся погибшие герои, а между тем для такого-то именно молчаливого подвига на войне избираются самые опытные, самые дисциплинированные воины. Только разумное, добровольное и любовное повиновение может дать таких воинов: в числе их и в великой жизненной войне, и в службе отечеству так или иначе, с той или другой стороны приходится быть каждому из нас. Пусть же будет и наше повиновение нравственно христианским, а не животно-себялюбивым и рабским! Пусть печатью разума, любви и свободы будет закреплено наш служение царю и отечеству! И пусть на нашей родной земле и семья, и школа, и жизнь общественная воспитают побольше таких слуг царю и отечеству, которые бы повиновались долгу звания как христиане, а не как человекоугодники, как свободные и любящие сыны, а не как трусливые рабы! Царство земное в этом случае подобно царству небесному, и оно открыто только для свободно-разумных и любовно работающих сердец. Аминь.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 17

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Православная Церковь о революции, демократии и социализме - Н. Терехова бесплатно.

Похожие на Православная Церковь о революции, демократии и социализме - Н. Терехова книги

Чёрный властелин - Алексей Шеховцов - Альтернативная история
Черный властелин - Алексей Шеховцов - Альтернативная история
Юрий Грозный, Великий князь всея Руси - Виктор Карлович Старицын - Альтернативная история / Попаданцы / Периодические издания
Последняя инстанция - Виктор Серов - Альтернативная история
За храбрость! - Андрей Владимирович Булычев - Попаданцы / Альтернативная история / Периодические издания
Конституция РФ – Новый проект. Образцовый свод законов (с некоторыми пояснениями) для любого государства мира или его внутригосударственного образования: губернии, штата, края, области и др. - Геннадий Даничкин - Альтернативная история
Цесаревич. Корона для "попаданца" - Михаил Ланцов - Альтернативная история
Северная война - Андрей Бондаренко - Альтернативная история
Северная война - Андрей Бондаренко - Альтернативная история
Революция. Книга 1. Японский городовой - Юрий Бурносов - Альтернативная история

Оставить комментарий