мне пора сквозануть на Землю, — я говорил сразу с ними обоими, Юрий Иванович, не отрываясь от разговора, глянул на часы, которые показали половину шестого и без тени сомнений пошёл варить нам всем кофе.
— Тоора местная, — я целенаправленно говорил на системном, чтобы меня понимала и она. — Более того, она знает и старый письменный.
— То есть, те документы и артефакты, что мы находим, могут быть для неё понятными?
— Некоторые из них. Как и на Земле, тут было несколько народов и разные языки, но что-то она вам сможет прочесть. Если захочет.
Юрий Иванович задумчиво кивнул.
— Я вам сотворил мерцающий портал в город. Кроме того, я сейчас сотворю ещё один, к моему дому, но он может блокироваться администраторами, то есть любой из моих женщин.
— Какая сложная смесь семейственности и политики.
— Есть такое.
— А среди Ваших избранниц, товарищ капитан, есть человеческие девушки из моего мира? Спрашиваю, чтобы наладить дипломатию, это как раз мой профиль и сфера ответственности.
— Есть, только не все из них люди.
— Как это?
— Всё сложно. Если они захотят, то познакомятся и придут посредством портала.
— А к чему эти системные технологии, тут всего несколько километров пути?
— Порталы — безопасный путь. Пока мир этот дик и суров, даже через пятьсот метров может ожидать смертельная опасность. У моих женщин есть механизм возрождения на случай смерти, штука болезненная, но полезная. У Вас и Вашего отряда её нет.
— Тьфу-тьфу, пока без потерь, если не считать шести отравлений, одного аппендицита и кучи мелких травм.
— Юрий Иванович, — я избегал званий, потому что в системе координат армии был ниже его, а в местной реальности, невыразимо выше. — С Земли, если вернусь, привезу провиант. Могу отвезти доклад, записку.
— Лучше всего, если патронов на двенадцать и семь, да консервов вагон.
— Записка для Ваших будет?
— Будет! Сейчас кофе доварю и напишу.
* * *
В окрестностях города Копенгаген, в частности возле исторической станции Ордруп и не больно исторический дилерский центр Фольксваген — шёл мерзкий дождик.
Я поднял повыше воротник и пошлёпал по лужам.
Дом на улице с непроизносимым названием, что-то там на «Фы», номер тридцать девять, по левой стороне.
Открыл калитку и прошёл по мокрым каменным плитам, утопающим в зелени мокрой травы.
Мир Копенгагена под плачущими свинцовыми облаками смотрелся по меньшей степени мрачно.
Я постучал в дверь.
— Да-да, — дверь почти сразу же открыл крепкий коренастый мужичок с залысинами, одетый в международно-мужскую майку, а через плечо перекинуто смятое полотенце с тонкими тёмными линиями.
— О. Леонид! Какими судьбами! Заходи, гостем будешь! — на безупречном, я бы даже сказал, с питерскими нотками русском языке меня поприветствовал Локи.
Я зашёл, в доме было светло, аскетично и просторно.
Кроме Локи в доме была моложавая брюнетка в пижаме и остроглазый пацан лет восьми. Они оба смотрели плазменный телевизор, пока я разглядывал их сквозь дверной проём, женщина потрепала голову мальчика.
Повинуясь интуитивному порыву, я прощупал их поиском живых.
Живыми они не были, впрочем, как и мёртвыми, или там — конструктами. Их вообще не существовало, они были иллюзией, причем иллюзией поистине божественного уровня.
Я посмотрел на Локи, а он скосил глаза.
— Наверное, даже богу озорства есть отчего грустить.
— Эх. Гррыы. Пошли на кухню, Лёнь.
Когда мы зашли, он материализовал на столе две рюмки с металлической рубашкой, где был изображён Николай Первый. В рюмку моментально полилась ледяная водка.
— На здоровье, — словно американский киноактёр в кадре провозгласил он, мы чокнулись и выпили. Водка была самая настоящей, без магических фокусов.
— Твой дом? Бывший? Прости, что спросил. Давай не будем, херню сморозил. Скажи лучше, как тут на родной планете дела?
— Ну, среди племени претендентов на божественный статус стабильные потери.
— Какой сейчас счёт, считая нашего машинописного друга?
— Двадцать три.
— И продолжает падать?
— Ну, тебе, наверное, интересно почему мы в моём доме? Я отвечу потому, что мой уровень настолько вырос, что прятаться больше нет необходимости.
— Ну, мы и не совсем в твоём доме, — я показал в окно, где светило скупое северное солнце, но ни одной тучи не было и в помине.
Локи с лёгкой грустью оглянулся.
— Я бы сказал, что мы сейчас в твоём домене, а то, что ты крут выражается в том, что тебе больше не нужны ощутимые границы и помпезность.
— Это скорее национальная привычка, — он помешал что-то невероятно притягательно пахнущее в сковородке и налил нам ещё по рюмке.
— Значит, уважаемые боги Альянса перестали бояться того, что глупый и тщеславный Кощей провозгласит себя кандидатом в боги?
— Ты всё ещё можешь это сделать, — с улыбкой ответил Локи.
— Стать первым уровнем против… Какой у тебя? Четвертый? Пятый?
— Шестой. Убийство Нёргал и захват её алтарей дали мне некоторый стартовый толчок, плюс я неплохо нахожу общий язык с твоим правительством.
— Небось не только с нашим. И далеко ещё до формирования монеторской звезды?
— Уже.
— Я пропустил системное оповещение? — с досадой выдохнул я.
— Ты не понял. Мы выполнили требования системы и пантеон, или как ты его по межмировым традициям называешь, монеторская звезда, уже должна быть сформирована. Знаешь какая численность?
— От трех до тридцати трёх.
— Откуда такая осведомлённость? В карточках-подсказках такого не было.
— Я общительный, а карточки почти и не открывал. Там же банальщину пишут. Ну типа, если к Вам ломится зомби, не открывайте, он хочет Вас сожрать.
— Кто знает, что для Системы юмор? — многозначительно покачал головой бог.
— А умертвия по миру? Поднялись?
— Локально, да и много, но глобального процесса не произошло.
— И ты думаешь, что это не достижение героических людей и их богов, а саботаж самой Системы?
— Поэтому добрый Локи тебя и не убил, когда была возможность, — хозяин дома налил ещё по одной. — Ты интересный собеседник.
— Польщён.
— Понимаешь, Система сама у себя в заложниках. У своих правил, принципов и алгоритмов. Есть законы, запреты, рамки. А есть Бог Машин, который как вирус, использует эти алгоритмы, набрал для своего эмиссара, то есть считай, как это по-русски? Шестёрка! Для шестёрки все параметры и рвётся прописать его не просто в пантеон, а желательно в
