и грядущие исследователи Великой Отечественной.
* * *
Радует, конечно, что успели появиться издания, соединившие личные воспоминания ветеранов в/ч 9903 и документальные свидетельства, собранные группой «Поиск» – особенно о тех, кого давным-давно нет в живых и кто сам о себе не успел рассказать и уже никогда не расскажет.
Выделяется в этом смысле книга Дмитрия Мариновича Дмитриева. Он ушел из жизни вскоре после ее выхода – оставил как завещание и как памятник своим боевым друзьям. Объемный труд, почти полтысячи страниц! Очень скрупулезный, стремящийся к предельной точности, выверяющий по разным источникам то или иное события. И вместе с тем, где возможно, опирающийся на личные воспоминания.
Дмитрий Маринович 1924 года рождения. По заданиям в/ч 9903 пробыл в тылу врага в общей сложности более 26 месяцев. Награжден орденами Отечественной войны I степени и Красного Знамени. После войны заочно окончил командный факультет Военной академии имени М. В. Фрунзе и инженерный факультет Военной академии химической защиты. Кандидат исторических наук, доцент. Уволился из рядов Советской Армии в 1984 году в звании полковника и ряд лет был председателем Совета ветеранов в/ч 9903.
Книге своей «Военные партизаны» он дал подзаголовок: «Летопись партизанских действий части особого назначения 9903». И, следуя жанру исторической летописи, избегает чрезмерных эмоций, предпочитает, чтобы больше говорили факты и цифры. Даже о себе рассказывает в третьем лице: «минер Д. М. Дмитриев», «подрывник» и т. п. Но ведь если при этом оживает в душе пережитое, такой рассказ дает нам возможность остро представить и прочувствовать состояние бойца в опаснейшей ситуации. Например, когда надо, чтобы сошел с пути вражеский поезд.
Приведу фрагмент как раз на эту тему:
«В начале третьей декады февраля 1943 г. за Днепр был предпринят еще один рейд. На этот раз на более значительную глубину – под Буда-Кошелево Гомельской области (около 160 км от лагеря). Офицеры собирали информацию, опрашивая население и беседуя со встречавшимися партизанами. Через них же была установлена связь с дежурным по станции Буда-Кошелево, который дал ценную информацию по железнодорожным перевозкам, организации службы пути, а также сообщил расписание пассажирского движения. В частности, стало известно, что в 9 часов вечера через станцию проходит пассажирский поезд из Гомеля на Жлобин. Он-то и заинтересовал десантников.
На другой день, 6 марта 1943 г., вечером, группа десантников в составе девяти человек во главе с И. М. Соколовым выехала на санях под Буда-Кошелево. От временной стоянки до намеченного места диверсии было около десяти километров. Но время движения рассчитали неверно. Не доезжая 400–500 метров до дороги, услышали далекий шум поезда. Справа, в одном километре, просматривались контуры поселка и станции. Не беспокоясь о скрытности, десантники погнали лошадей галопом. Минер загнал патрон в патронник пистолета и сунул его за пазуху, забросил автомат за спину и готовил мину. Остановились за одиноким сараем в двухстах метрах от железнодорожного полотна. Соскочив с саней, десантники бросились к полотну, развертываясь в цепь. Этот порядок был оговорен заранее: двое остаются с лошадьми, а семеро идут к “железке”. В середине цепи бежал минер с миной и двое подносчиков заряда, справа и слева, в 25–30 метрах, по одному автоматчику прикрытия. Командир с одним бойцом бежал чуть сзади, за минером. Ни о какой непосредственной разведке думать было некогда: наскочим на пост или патруль – отходим, не будет охраны – минируем без выбора места.
Вот и рельсы. Ни охраны, ни патрулей. Минер Д. М. Дмитриев с подносчиками выбежали на полотно, остальные залегли в 15–20 метрах от него по сторонам или сзади минера. Подносчики бросили рядом с минером заряды – две упаковки по шесть килограммов – и отошли к товарищам вправо и влево. Слева показался силуэт паровоза. Теперь все в руках минера: минировать, отходить или рвать мину вместе с собою, не успев ее установить. В такой ситуации прикрытие отходит. И оно отошло. На пути остались двое соперников: минер и паровоз.
Установить мину нужно было между шпал. В данном случае дело усложнялось тем, что уровень мелкой щебенки между шпалами был низок, ее как бы выдуло. Установленная на этот щебень мина не получила бы нажима ребром колеса. Попытка сгрести в кучку смерзшиеся камешки могла улучшить положение. А паровоз все ближе и ближе, вздрагивают рельсы, или это кажется… А время шло. Собирать щебень было уже некогда. Подрывник выдернул из-за плечевого ремня рукавицу и подложил ее под мину – мало, еще одну рукавицу. Вроде бы нормально. Да, нормально. Теперь уложить впритык дополнительные заряды… Все. А паровоз – вот он…
Подрывник успел отбежать метров на 15, когда раздался взрыв, и тут же вокруг свист и шум осколков. Взрывная волна от тринадцатикилограммового заряда довольно жестко толкнула десантника, словно громадным резиновым мячиком, приподняла и швырнула на неровную вспаханную землю. Автомат, находящийся за спиной, больно ударил через шапку по голове. Одновременно боец почувствовал сильный удар в локтевую часть и кисть левой руки. Руку буквально швырнуло вперед.
Сколько десантник пролежал – трудно вспомнить. Но, видимо, недолго, минуты две-три. Первое, о чем он подумал, когда пришел в себя: цела ли рука, не оторвало ли ее? Правой рукой ощупал левую. Цела, но кисть не чувствует прикосновения. Следующая мысль: что за шум? Почему так долго летят осколки? Да нет, это пар шумит, выходя из паровоза. А рядом вагон, товарный (он был первым за паровозом). Вспыхнула и погасла ракета. Почему-то зеленая. Надо уходить. И побрел в открытую, не оборачиваясь. Тошнило. За сараем стояли одни сани, ждали. На двух санях уже уехали. Подрывник ткнулся в сено, подостланное в сани, и опять забылся…
В результате подрыва перевернулись паровоз и восемь пассажирских вагонов. А подрывник в течение трех недель носил руку на перевязи. Но ушиб прошел без серьезных последствий, так как ранения не было. О прошлом напоминает небольшая контрактура кисти».
При всей сдержанности этого повествования, кажется, мне еще не доводилось читать столь пронизывающего описания действий десантника-подрывника, выполняющего боевое задание на железнодорожном пути. А в книге Д. М. Дмитриева схожих по силе впечатления страниц немало. То есть он воссоздает и летопись родной части в обширном объеме, и личные чувства все-таки в нее привносит.
* * *
Личные чувства трепещут и бьются на страницах фотоальбома, подготовленного в конце жизни Клавдией Васильевной Сукачевой. Она постаралась собрать как можно больше фотографий боевых друзей и воспроизвести их со своим сопроводительным текстом. Эпиграф из Давида Самойлова:
Сороковые, роковые,
Свинцовые, пороховые…
Война гуляет по России,
А мы такие молодые!
Действительно, какие молодые, какие прекрасные, вдохновенные
