— Ты знала про метку? Что временная ни фига не временная?
— Нет, откуда мне это было знать о таких нюансах, если даже ты — оборотень, был не в курсе, — честно ответила Белладонна, нисколько не лукавя, выехала с автостоянки и мягко влилась в общий поток машин. — Раз у нас сегодня день откровений, то я хотела бы узнать: когда ты понял, что влюблён в меня?
— А кто сказал, что я влюблён в тебя?
— О, Рикард, ты серьёзно хочешь ещё и в эту игру поиграть?
— Не, ну ты так уверенно говоришь. Откуда знаешь? Может это всего влияние метки. Она довольно сильно нам по мозгам бьёт.
— Я достаточно пожила, что научиться видеть интерес мужчины. И в твоих прекрасных голубых очах влюблённость поселилась задолго до того, как ты поставил метку. Я не спрашиваю, когда ты мной очаровался — и так знаю. Меня интересует мыслительные процессы, протекающие у тебя в голове, которые я не могу рассмотреть.
— И когда же я был тобой очарован?
— В первую же минуту, как увидел.
— Что за бред?.. — фыркнул Рикард, не желая признавать очевидные вещи.
— Большинство мужчин влюбляются с первого взгляда, так уж заложено у вас природой, поскольку вы падкие на внешность существа. Но если тебе от этого станет легче, ты мне тоже сразу приглянулся.
— Приглянулся… но при этом ты не влюбилась, я правильно понял?
— Женщины немного иначе приходят к этому чувству. Конечно, и у них бывает любовь с первого взгляда, но чаще это незатейливый интерес и симпатия, которые постепенно перерастают во что-то более серьёзное.
— Ладно. Получается, я влюбился в тебя с первой минуты, а ты тогда когда?
— Не знаю. Может, когда впервые почувствовала себя в безопасности рядом с тобой. А может, когда ты в очередной раз позаботился о моём комфорте, сам, без каких-либо просьб о помощи просто потому, что понимал, как мне будет сложно самостоятельно спускаться, например, по заваленной мусором лестнице на каблуках.
— Так давно? — удивился он, на миг кинув на неё совершенно ошеломлённый взгляд. — Извини, конечно, но по тебе вообще не определишь, что ты там чувствуешь. Мне до сих пор не до конца верится, что ты прям влюблена в меня. Ну, как другие девчонки.
— Каждый любит по-своему, как умеет. У этого чувства нет строгого определения или фиксированных рамок. Мою любовь можно обозвать: эгоистичной, жадной и плотской. Она полностью противоположна, например, сентиментальной любви Марселя, которая до жути возвышенная. Этот глупый мальчишка никогда не сделал первый шаг, если бы Валери не проявила инициативу. Так бы и продолжал воздыхать по ней на расстоянии близкого друга: помогал при любой возможности, изводил себя ревностью, но ни в коем случае не усложнил её жизнь своими неправильными чувствами.
— Да быть такого не может… мы сейчас про одного и того же говнюка говорим?
— Рикард, я уже устала повторять, что Марсель только снаружи колючий.
— Да я и не говорю, что он злодей. Но ты прям уж совсем из него святого строишь. И вообще, скажите-ка мне, эксперт по влюблённым мужикам: когда он втрескался в Вэл?
— На следующий день, после того как она ему сломала нос. Помнишь, нас отправили в спортзал на первую тренировку? Тогда Валери ещё спарринговалась с Оскаром. Вот в тот момент, когда она сбросила куртку и продемонстрировала фигуру, мой милый, но глупый братишка едва слюной не захлебнулся. Но, конечно, осознал свои чувства он гораздо позже из-за упрямства и убеждений, навязанных вампирской общиной.
— Да быть такого не может! Они ненавидели друг друга чуть ли не до перегрызенных глоток!.. В каком месте там влюбился?!
— Ненависть не менее сильное чувство, чем любовь. Марсель задирал её, потому как не понимал, что ему делать со своим противоестественным влечением, которое он не мог ни принять, ни откинуть. Поэтому и бегал за Валери следом и дёргал за косичку, лишь бы она обратила на него внимание.
— Ну, так звучит уже более правдоподобно…
Рикард отвлёкся от дороги, чтобы включить радио. Тишину салона заполнило тихое звучание незнакомой поп-музыки, и тогда он снова сконцентрировался на горизонте. Белладонне было не понять, почему Вульфы продолжали терпеть дискомфорт от езды в автомобиле, когда ведьмы давно разработали зелья, стабилизирующие состояние оборотней в любом виде транспорта. Всего две капли на язык и ты себя чувствуешь не хуже, чем обычный человек. Да, появлялась сонливость и чуть ослабевали звериные инстинкты. Но так ли важно быть в постоянном состоянии полной боевой готовности?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но с другой стороны её приятно согревала мысль, что Рикард такой стойкий мужчина, который осознанно терпит неудобства и отвергает то, что ему, безусловно, облегчило бы жизнь. Редкое качество.
— Ты был иным. По взгляду видела, что хочешь меня. Но всячески перенаправлял своё внимание на других, — сумрачно проговорила она и призналась: — Это здорово раздражало.
— Я не думал, что ты серьёзно настроена. Думал, так… дразнишься.
— В самом начале я и правда не рассчитывала, что буду спать с тобой, — улыбнулась Белладонна, вспоминая свои прежние, исключительно расчётливые мысли. — Ты хоть и хорош собой, но не настолько, чтобы я потеряла голову. Сперва меня задело, что ты не хочешь попадаться в ловушку с такой привлекательной приманкой, как я. А потом… стала подмечать приятные черты в твоём характере, которые мне нравились. Не знаю, просто в какой-то момент поняла, что хочу, чтобы ты был моим во всех смыслах.
— Может, попробуем в машине?
— Что?
— Секс.
— Мы почти приехали, — усмехнулась она, заворачивая на подземную автостоянку при многоквартирном элитном комплексе. — В машине мы это попробуем как-нибудь в другой раз.
— Ловлю на слове! — воодушевлённо воскликнул он и первым выбрался из салона.
И стоило ему обежать машину и открыть перед ней дверь, как у неё зазвонил телефон. Вытащив его из сумочки, Белладонна ответила на вызов и зашагала рядом с Рикардом к двери, ведущей в предбанник с лифтами.
— Слушаю тебя, мой милый братец, — проворковала она.
— Ты где?! — в его голосе проскакивали панические нотки. — Скажи, пожалуйста, что в участке!
— Нет, я на парковке у своего дома, — быстро ответила Белладонна и остановилась, чтобы осмотреться по сторонам. Её напарник тоже замер, шумно принюхиваясь. — Вот же тьма… они здесь.
Она успела поднять щит перед ними за мгновение, как в него врезалось два коротких метательных кинжала. Один был предназначен ей, второй — Рикарду. Послышалось цоканье мужских каблуков, символические хлопки в ладони и, наконец, ненавистный голос Иезавеля:
— Как всегда — блестящие рефлексы, сестричка, — он вышел из тени неподалёку от входа в подъезд и, предусмотрительно сохранив дистанцию метров в десять, мерзко пожаловался: — Я так сильно расстроился, когда узнал о твоём выходе из клана. Ты даже представить себе не можешь всю глубину моих страданий. Но потом, я немного поразмыслил и понял, что это даже к лучшему. Упрощает кое-какие досадные мелочи, поэтому сестричка…
— Никакая я тебе не «сестричка», — ядовито прошипела Белладонна, не выдержав, и покосилась на лежащий на полу телефон, вроде продолжающий работать. Надо было его как-то подобрать. Если их похитят, то он ей ещё пригодится.
— Да, именно! Теперь ты не «сестричка» и это просто превосходная новость!
19 глава (вторая часть)
— Это тот самый? — вполголоса уточнил Рикард, очевидно, ни слова не понимающий из того, что они говорили на флемоанском языке. Она рассказывала ему об Иезавеле, не углубляясь в детали. Так, в общих чертах обозначила, что он больше всех приложил руку к тому, чтобы сделать её жизнь невыносимой в клане. Более или менее подробно рассказала только о случае с Микой. — Я чую ещё двоих.
— Троих. Их здесь четверо.
— Ох, а ты, как и прежде, падка на всякую животину. И что же мне делать с этим твоим уродливым пристрастием? Как же мне тебя наказать?.. — Иезвель задумчиво постучал указательным пальцем по выпущенному клыку и подцепил его подушечкой большого, из-за чего к центру ладони устремилась тоненькая струйка крови. — Как-то сегодня у меня не очень с воображением. Хотелось бы придумать что-то такое эдакое, но ничего в голову не приходит… обидно. Тогда просто убьём его.
