оборвал его Феликс и наконец смог ехидно усмехнуться. – Конечно, почувствовали. У меня едва глаза слезиться не начали от этого смрада.
– Поэтому у вас ничего и не получается. Вы не можете обработать эти раны обычным йодом. Видишь, какие они глубокие? – Дима подошёл к столу и, наклонившись вперёд, в воздухе повторил пальцами дорожки ран на лице Феликса. – Здесь не только повреждения кожи. А его регенерация усиливает эти разрывы. Чем больше он пытается восстановиться, тем хуже становится.
– И что ты предлагаешь? – Александра выдохнула, откладывая в сторону окровавленный квадратик бинта.
Дима промолчал. Он вылетел из кухни и зашуршал своим рюкзаком из прихожей. Александра с Феликсом только скептично переглянулись.
Вампир в первый раз за все время потянулся рукой до лица. Его пальцы замерли в нескольких сантиметрах от ран, словно он не мог решить, стоит дотрагиваться до них или нет. Спустя несколько мгновений сомнений они с хлюпающим липким звуком прижались к ранам. Феликс хмурился, сжимал зубы и осторожно изучал свои увечья. Сначала вверх через бровь, почти до самой кромки волос. Потом вниз через нос и край губы. Следующий – точно такой же, от скулы, через губы и к подбородку. Третий порез был меньше: он задел только часть щеки и подбородок, раскрываясь концами кожи, как неисправная молния. Когда же Феликс отнял пальцы от лица, к их кончикам протянулись жирные чёрные ниточки, показавшиеся Александре знакомыми. Кажется, она уже видела их. Но где?
Вернулся Вознесенский минуты через две, вертя в руках небольшой пузырёк с насыщенно синей жидкостью. Он смерил Феликса безразличным взглядом – Александра давно не видела такого выражения на лице Димы, – подтащил к столу еще один стул и присел, тут же отвинтив крышку. Вблизи жидкость оказалась еще ярче, а кусок бинта, который Вознесенский смочил ею, тут же окрасился в синий. Подавшись вперёд, Дима попытался приложить бинт к одной из ран Феликса, но тот только недовольно поморщился и отклонился назад. И чем сильнее рука Димы тянулась к нему, тем сильнее вампир выгибался над спинкой стула.
Дима сдался через несколько секунд.
– Будет просто замечательно, если ты не будешь дёргаться, – он глубоко вздохнул, почесав нос, который теперь тоже был синим. – Иначе я не смогу обработать твои раны, и ты так и продолжишь страдать от боли.
– Отравить меня вздумал? – Феликс с недоверием покосился на цветастый бинт, но все же немного выпрямился.
Его взгляд перебегал с Димы на бинт и обратно, а затем вампир посмотрел на Александру, словно искал в ней поддержку. Звягинцева только пожала плечами, зевнула и сложила на груди руки, наблюдая за тщетными попытками руки Димы дотянуться до Феликса: каждое движение было провальным – Феликс реагировал быстрее, чем Вознесенский мог хоть что-нибудь понять. А ехидная улыбка намекала, что вампир не против подобных игрищ.
– Это всего лишь сульфат меди9. – Для наглядности Дима покрутил бинтом пред лицом Феликса и едва не сунул ему его в нос, но вовремя одёрнул руку, заприметив блеснувшие из-за окровавленно-черных губ клыки. – Он не причинит тебе вреда. К тому же ты и так уже мёртв. Хуже не будет.
– А вот это было обидно.
Феликс насупился, но все же позволил Диме прижать синий кусок ткани к своему лицу. Александре оставалось только смотреть на то, как невозмутимый и гордый Феликс позволяет Вознесенскому, старшего брата которого он не переносил, обрабатывать свои раны.
Движения Димы были мягкими и плавными. Совсем не такими, как у Александры: она всегда делала перевязки рвано и быстро, на коленке сворачивая бинт, ничуть не заботясь об его стерильности и спеша побыстрее залатать ранения старшего Вознесенского. Она всегда была небрежной и порой приходилось тащить Стаса к нормальному врачу, мысленно вознося молитвы, чтобы не было сепсиса или чего хуже. Хотя воспитанная дедом Александра знала, что хуже сепсиса, только отец Звягинцевой, «сведший мать в могилу».
Движения Димы были аккуратными и выверенными. Он несколько раз приложил смоченный медью бинт к ранам Феликса, нахмурился, и недовольно мотнул головой. Решив не мешать им, Александра вышла из кухни, и стоило только ей перешагнуть порог, как ноги подкосились крупной дрожью, сделать шаг оказалось невозможно, и она сползла медленно по стенке, зарываясь пальцами в волосы.
Веки чесались изнутри и горели, горький чесночный привкус осел на языке, небе и медленно стекал по горлу мерзкой микстурой, разъедая все, до чего мог дотянуться. Несколько раз Александра громко кашлянула в кулак, прикрыла глаза и откинула голову назад, ударившись затылком о холодную штукатурку. Наверно, стоит все же доделать ремонт в коридоре, когда Феликс поправится.
Александра вздрогнула, резко мотнув головой, – кажется, она не заметила, как задремала. Шея затекла и с хрустом поворачивалась из стороны в сторону. Сидеть на полу стало неприятно больно – казалось, что пятая точка стала такой же плоской, как и паркет, – а согнувшаяся дугой спина ныла.
– Ты где так научился раны обрабатывать? – послышался тихий недоверчивый голос Феликса.
– Брат беспокойный.
– А купорос откуда?
Дима усмехнулся.
– Было у нас одно… дело. – Вознесенский обернулся, услышав, как Александра громко с кряхтением выглядывает из-за дверного косяка. – Не офисное, не волнуйся, Саш. Стас, конечно, порывался подлить остатки Ростиславу, но я остановил. Я все-таки заплатил деньги. Было бы жаль тратить их на кого-то вроде Славы.
Александра пожалела бы денег, даже чтобы нанять киллера, узнай она, что цель Ростислав. Кажется, это был единственный случай в ее жизни, когда человек отталкивал от себя настолько, что не хотелось марать об него свои или же чужие руки. Ответив Диме нервной улыбкой, Александра коротко кивнула и поднялась с нагретого пола.
Когда она подошла, Дима еще раз промакивал раны Феликса – на этот раз бинт был бесцветным, а рядом на столе стояла морковная пачка пищевой соды. Бросив на опустившуюся на стул Александру короткий взгляд, Вознесенский едва дёрнул уголками губ, отложил бинт и хлопнул в ладоши, отряхивая с ним белую пыль.
– Ну, вот и готово. Теоретически, теперь все должно само заживать. Но шрамы останутся. Если что-то еще будет беспокоить – ты знаешь, где я живу. А если и не знаешь – найдёшь по запаху.
– Спасибо, малой, – неловкой усмехнулся Феликс, неуверенно ощупывая лицо.
– Я Дима.
Вознесенский нахмурился, но уже через секунду его лицо просветлело и молодой экзорцист улыбнулся. Александра внутренне выдохнула – ей не хватало только разнимать теперь уже Феликса и Диму, как это было с его старшим братом. По какой-то причине Феликс невзлюбил Стаса. Наверно, тому была виной холодная встреча, когда кузен Александры завалился к ним в квартиру: Стас облил незваного гостя ведром ледяной воды, а затем обрызгал из пульверизатора мятным раствором. Феликс ещё долго вспоминал Александре этот случай, а
