магического растения. А некоторые поднимались выше. Болотные огни были не бледно-желтыми, как раньше, а красно-оранжевыми, словно небо на закате. Они медленно кружили в воздухе над нашими головами, над необъятными зарослями папоротников, а тьма отступала.
— Как красиво, — я подняла на Лихо восторженный взгляд. — Но все же он не цветет по-настоящему?
Дух заговорщически приложил палец к губам.
— Только никому не говори, иначе люди перестанут ходить за ним в лес, и духам будет нечем питаться.
С притворным разочарованием я протянула:
— Жаль. А я так хотела найти клад.
— Возможно, я знаю, где искать. Но у любой сделки с духом есть цена.
— Какая же?
Лихо приблизился на шаг. Жёлтый глаз мягко светился в темноте, а пепельные пряди шевелились от ветра. Мне вдруг нестерпимо захотелось прикоснуться к ним, вдохнуть запах мха и сырой земли. Медленно я провела рукой по его холодной щеке, заправила прядь за ухо. Сердце застучало громче, а все вокруг замерло.
Я преодолела последние полшага между нами, привстала на цыпочки. И осторожно, несмело поцеловала. Через миг почувствовала его руку на талии и лёгкое прикосновение к шее. Поцелуй стал настойчивым, жадным. Холодные губы и холодные пальцы касались кожи, сладкая дрожь расходилась от этих прикосновений. А ещё жар.
Я запустила пальцы в его волосы — удивительно мягкие, — обхватила крепкое плечо. Воздуха не хватало, кружилась голова и сердце стучало так быстро и громко, что ничего больше, кроме этого стука и тяжёлого, прерывистого дыхания, слышно не было.
Такой странный холодный поцелуй. На губах остался терпкий привкус, будто от травяного отвара, и запах леса после дождя. Отстранившись, чтобы восстановить дыхание, мы глядели друг другу в глаза. Хотелось ещё, и хотелось растянуть эти мгновения, как следует ими насладиться.
Лихо улыбнулся, и я ответила ему счастливой улыбкой. Провела пальцами по ямочкам на щеках. Скользнула выше, к бугристому шраму, а Лихо накрыл мою ладонь своей, склонился…
Позади вдруг раздался шорох. Вздрогнув, я обернулась, а дух вскинул голову. Взгляд его сделался жёстким, и тут же повеяло угрозой, которая, будто густая тень, окутала его целиком.
На краю зарослей папоротника в нескольких шагах от нас стоял Яромир. Замерев, он глядел на меня немигающими, круглыми от изумления глазами. Потом он присмотрелся к Лихо за моей спиной — к венку на его голове, ленте на запястье. Лицо исказилось гримасой отвращения. Неяркий свет болотных огней выхватывал из тьмы его плотно стиснутые губы, горящие злобой глаза и сжатые кулаки.
— Как ты можешь?! — с яростью и обидой прошипел Яромир. — Нечисть — вот кого ты выбрала?!
Лихо вдруг низко, угрожающе зарычал. Он сделал шаг — и Яромир инстинктивно отступил, но я схватила духа за плечо. Яр снова обратил ко мне острый, полный ненависти взгляд.
— Ты… — выплюнул он прерывисто и хрипло, будто не хватало воздуха, — ты…
Лихо снова дернулся, ощетинился, заняв собой ещё больше пространства. Я крепче сжала его плечо и спокойно, твёрдо проговорила:
— Уходи, Яр.
Он оскалился и с размаху врезал кулаком по ближайшему дереву так, что посыпались листья. Прошипел:
— Вот как?!
Потом живо развернулся, одарив напоследок полным злобы и отвращения взглядом, и кинулся прочь, ломая на пути низкие ветки и кустарник.
Лихо, прищурившись, долго глядел ему вслед. Его лицо оставалось спокойным и не выражало ничего, лишь молчаливая, темная угроза расходилась от него волнами. Угроза, которую ощущаешь на уровне инстинктов, которая говорит гораздо больше любых слов.
С трудом я разжала руку, которой вцепилась в его плечо. Пальцы словно одеревенели и не желали слушаться. Лихо наконец обернулся. От холода в его взгляде побежали мурашки.
— Глупый юнец. Он ведь не отстанет от тебя, — ровным голосом заметил он и приподнял бровь. — Одна смерть решила бы множество проблем.
Медленно повисшая в воздухе угроза начала таять. Стало легче дышать.
— Он просто запутался, — возразила я. — Это пройдет. Обещай, что не причинишь ему зла.
— Нет.
— Нет?
Лихо пожал плечами и скрестил на груди руки.
— Я уже пообещал наполнить страданиями его жизнь. Если станет болтать.
— Не думаю, что станет.
Я потупилась и горько вздохнула, потому что совсем не была уверена в этом. Может, он захочет отомстить. Захочет, чтобы я испытала такое же унижение, которое он испытывал все это время. Но все же я не желала ему смерти.
Неуютное, колкое молчание, наполненное тяжёлыми мыслями, прервал Лихо, протянув мне руку.
— Идём. До рассвета осталось совсем мало времени. Не будем тратить его понапрасну.
Он улыбался. Улыбка была теплой, искренней. Вдруг ушли все тревоги, и беспокойство, и мрачные мысли рассеялись как дым. Все прочее стало неважным, далёким. Важна была лишь эта улыбка, холодная рука с черными тонкими пальцами и самая короткая, особенная ночь.
Я улыбнулась в ответ и взяла его за руку.
Глава 22. Вороны вещают
Я возвращалась домой, когда солнце уже стояло высоко в небе.
На рассвете в завершении празднования коловорота окунулась в холодную реку, а потом осталась на берегу, чтобы согреться в первых лучах зари, да так и уснула. А после пробуждения стало мне так хорошо и легко, как не было уже очень долгое время. Вода ли целебная, снявшая с души и тела все зло, стала тому причиной, или крепкий спокойный сон, или волшебная Купальская ночь — я не знала, но была рада этому новому ощущению. Будто сбросила с плеч тяжёлую меховую шубу, напитанную водой и колючую.
На лугу дымились угли и почерневшие головни. Огромная черная проплешина осталась в траве после Купальца, а неподалеку пятно поменьше, от крады Ярилы. Тут и там на окраинах села встречались по пути кострища — множество огней вчера горело, чтобы ночь осветить и чтобы как можно меньше осталось теней, где смогли бы спрятаться злые духи. А на деревянных идолах, что стояли на перекрестках, и на рогатых черепах у ворот висели венки из увядших цветов.
Дети бегали вокруг с прутками, гоняли гусей, женщины сидели на ступенях и накатывали рубахи, мужчины снова шутили и переругивались по-доброму друг с другом во время работы. Стучали топоры и разливались песни над полями. Жизнь вдруг стала простой и обычной, как раньше, будто и не было странных смертей, мертвых животных и никакого зла.
Я радовалась этому и надеялась, что так все и останется.
Вот и родная изба. Стоило только ступить на двор, как дверь распахнулась, и на пороге показался Яромир, а я замерла от неожиданности. Он тоже застыл, увидев меня. Одарил тяжёлым, мрачным взглядом. На скулах заходили
