class="p1">Таракашек еще выше запрыгал на месте и закружился.
А я еще думал, что он самый тупой. Оказалось, что парень — не промах. Пометил его в своей коллекции. Мало ли вдруг еще пригодится.
Только что все это мне дает. Я осмотрел все возле мешка и ничего не обнаружил. Да если бы что-то и было, это уже давно затоптали. Странно еще, что мешок не сперли.
Пользуюсь случаем, я решил сам дойти до того места, где последний раз видел отца. Благо идти было недалеко.
Но и там ничего не было. Люди и ветра стерли малейший намек на его прибывание там. Ни следов, ничего.
Если мешок отдали отцу, пока я не видел, то он прошел по этой улице. Дорога вела к крепости, а значит направление правильное.
Озадаченный я вернулся к подъезду дома, по пути детально обследуя все орлиным зрением. И снова пусто. Не было ничего за что бы мог зацепиться взгляд.
Хотя, стоп.
На наличнике двери виднелся едва заметный отпечаток крови в форме ладони. Она высохла и потускнела, но в орлином зрении я видел ее достаточно отчетливо.
Только вот принадлежать она могла кому угодно.
Для очистки совести я зашел в дом, благо он был пуст. Жители еще не все вернулись в посад, многих пока содержали в крепости.
Но и тут я ничего не нашел. И все-таки что-то в этом есть.
Нужно более детально осмотреть это место. Направив часть армии таракашек сюда, я приказал им все тщательно обследовать. Ну а вдруг.
Я чувствовал, что отец был где-то рядом. Привязанность тела реципиента к нему была очень высока и сильно передавалась мне, заставляя все время переживать из этого.
В мрачных мыслях я отправил обратно на псарню. Но было бы глупо искать его самому, имея под рукой армию шпионов, которые могут пробраться в любую щель.
Да и люди Крупского не сидят без дела. Надеюсь. Давно я их не видел.
Кстати, про Крупского. Нет никакого желания возвращаться к нему, потому что без нравоучений про мой неправильный выбор не обойтись.
Но там сестра и брат, которые и так сильно напуганы. Им просто необходимо мое внимание, а значит и выбора как такого нет.
Остается только надеяться, что командир городской стражи будет более лоялен.
Ну и ночевать на псарне с этим алкашом мне тоже особо не улыбалось.
Как ни странно в доме Крупских меня приняли довольно тепло. Никита Сергеевич ходил хмурый и тяжело на меня смотрел, но тему эту не поднимал.
Эльза Павловна был весьма мила и добродушна. А Ника с Никоном были вне себя от счастья. Значит, оно все-таки того стоило. Ну а косые взгляды старого вояки можно и перетерпеть.
На следующее утро я отправился на псарню. Старый Мерин уже проснулся и таскал воду для своих подопечных в двух объемных вёдрах.
— Явился, — фыркнул он, как только я переступил порог.
— Прибыл по месту несения службы, — не моргнув глазом ответил я.
Видок у него был, конечно, неважный. Весь помятый, опухший. Сломанный палец был криво-косо перебинтован.
— Не прибыл, а опоздал, — сурово произнес Старый Мерин, ставя ведра на пол. — Я уж думал мне почудилось спьяну, ан нет.
— Да, придется смириться с моим присутствием, — кивнул я. — Теперь работаем вместе.
— Хрена с два мы работаем, — выплюнул слова Старый Мерин. — Это видел? — он показал мне сломанный палец. — Знаешь, как болит?
— Представляю, — сочувственно произнес я. — Так не бинтуют. Тебе к лекарю надо. Видишь, как мастерски сделано, — я кивнул в сторону перебинтованной руки.
— Слушай сюда, пацан! — рявкнул он. — Ты теперь мне должен, понял? Я вчера был не в себе, но поверь мне и моему опыту. Я таких как ты ломал, ломаю и буду ломать, понял? И ручка твоя забинтованная это только малая часть того, что ты получишь.
П-ха! Похоже мужик считает, что это он меня так отделал. Сколько самоуверенности в дряхлом теле.
— Значит не хочешь по-хорошему, — вздохнул я.
— Ты пасть свою захлопни и слушай…
Договорить он не успел. Я звонко свистнул, перебив его речь, а через секунду за его спиной раздался цокот когтей и свирепый рык.
Десять гончих перемахнули через ограды своих вольеров и теперь стояли в полуметре от него.
Старый Мерин с открытым ртом повернул голову назад. Собаки рычали на него оскалив зубы, в любой момент готовые бросится в атаку по моему приказу.
Свистеть, конечно, было необязательно. Но надо же как-то ему показать, что ими управляю именно я. А то уж совсем странно будет.
— Ты что-то говорил? — с усмешкой спросил я. — Перебил тебя, но больше этой гнилой речи сил не было слушать.
— Найда! Пятнаха! Тощая! Вы чего? — растерянно разведя руки, вопрошал Старый Мерин. — Я же вас еще кутятами из соски кормил! Ну-ка назад! — неожиданно замахнулся он. — Отхожу плетьми, плешивые! Чтобы знали свое место!
Гончие только сильнее зарычали и сделали небольшой шаг вперед.
— Не советую, — громко и сурово произнес я.
Старый Мерин с поднятой в замахе рукой обернулся ко мне.
— А? — скривился он в вопросе. — Это ты что ли?
— Я что ли, — язвительно повторил за ним. — И если ты не успокоишься, то упокой господь твою душу.
— Да как же так? Как же ты их? За одну ночь? Ты ворожей что ли? — заикаясь, сыпал он вопросами.
— Нет. Просто умею найти подход к каждому, — с небольшой усмешкой сказал я. — Успокойся и сядь, — здесь уже сменил тон на приказной.
На мое удивление, Старый Мерин развернулся и растерянно пошел к столу у стены, возле которого стоял стул. Он, кряхтя, уселся на него, опершись ладонями на ноги.
— Это что ж такое творится-то, — словно заговорённый он смотрел в одну точку. — Я же их… А они… да я…
— Так-то лучше, — удовлетворенно кивнул я, приказывая собаками успокоиться и сесть.
Те безропотно подчинились, что привело Старого Мерина в еще больший ужас.
— Точно ворожей, — лепетал он.
— Слушай сюда, мужик, — подошел я к нему и посмотрел сверху вниз. — Я тебе зла не желаю. Но если ты и дальше продолжишь вести себя таким… неподобающим образом. Мне придется принять меры и поверь они тебе не понравятся. Лучше нам найти общий язык. На дружбу я не претендую — это уж сам решай. А сейчас у тебя есть два варианта — либо ты покидаешь псарню навсегда и больше никогда здесь не появляешься…
— Но я же… — попытался он что-то сказать.
— Молчать! — рявкнул я. — Слушай, что говорят. Либо остаешься здесь, но теперь подчиняешься мне. Во всём. Третьего
