Нина охотно согласилась с ним и легко, даже, показалось Филе, слишком легко, отпустила его. И даже провожать в холл не вышла, сославшись на безумную усталость. Еще бы, ведь столько эмоций!..
3
Александру Борисовичу Турецкому план «убийства» адвоката Штамо, предложенный Щербаком с Агеевым, понравился сразу и без всяких оговорок.
Разговор шел ранним утром в помещении «Глории». Филипп только что явился «из гостей» и был полон нерастраченной энергии, как он с усмешкой объяснил коллегам. Ночь у него, оказывается, прошла в обсуждении условий предстоящей операции.
Нина Георгиевна, как он и предполагал, решила обойтись собственным благорасположением и ни о какой иной плате даже не задумывалась. Поэтому ей показалось странным, что ее горячий любовник неожиданно охладел к ней и заговорил на языке базарного торговца, и это ей было очень неприятно — такое разочарование! Но Филипп сумел-таки убедить ее, что его участие в любом важном, не говоря уже — опасном, деле должно быть оплачено. Любовь — любовью, а деньги — деньгами. Нет, из самых нежных чувств к ней он, так и быть, готов сделать скидку, но небольшую.
Зачем ему деньги? Несомненно, очень интересный вопрос.
Из чего, по ее мнению, он будет стрелять в адвоката? Из пальца? Пук, да? Значит, необходимо незасвеченное, заранее пристрелянное оружие, поскольку самому пристрелять его времени нет. И оружие это придется оставить возле трупа либо немедленно уничтожить, чтобы замести следы. Тут решать придется в зависимости от того, что в настоящий момент им более выгодно. Бросить пистолет на месте расстрела — одно, унести и выбросить в реку — другое. Иными словами, что мы желаем предъявить будущему следствию, какую версию? Случайное бандитское нападение либо предложить им искать причины в профессиональной деятельности адвоката? Нина ведь сама опытный следователь, знает все эти тонкости. Оказалось, что знает-то в основном про других, не про себя, тут она профан и полностью передает инициативу в руки Валеры.
Далее. Поскольку время действительно не терпит и задача исполнителя состоит не только в устранении нежелательного свидетеля либо шантажиста (как ни называй — все едино), но также в том, чтобы ни в коем случае не дать ему возможности встретиться с господином Брусницыным.
Очень коварный это был момент для Нины Георгиевны. Шантажист — он и в Африке шантажист, его нигде не любят. Но при чем же здесь тогда Брусницын? Какую негативную роль играет во всей этой истории Игорь Петрович? Филя ведь «не слышал» его телефонного разговора с Ниной Георгиевной. О нем вообще речи не заходило. Ну так что? Колись, подруга!
Отчасти раскололась. Дело в том, что Игорь Петрович, человек, надо сказать, весьма самонадеянный и бесцеремонный, в последнее время как бы присвоил себе право руководить другими. Он уже не спрашивает, не советует, а приказывает, то есть ведет себя неадекватно. Не исключено, что, зная об этих качествах его характера, Штамо решил воспользоваться его помощью, чтобы превратить шантаж следователя в удобную для себя кормушку.
— Но разве Игорь Петрович способен на подобный шаг в отношении тебя, дорогая?.. Слушай, а может, вовсе не в Штамо все дело, а в Брусницыне? — с искренним изумлением «догадался» вдруг Филя, чем вызвал поток почти истерических признаний в том, что Брусницын уже давно ее домогается, но она постоянно отказывает ему. А когда двое тайно ненавидят тебя, в то же время безумно желая физически, жизнь превращается в сплошную муку, в страшный сон…
О, какие чудовищные страсти, оказывается, процветают на Кутузовском проспекте! Это ж надо! Она одним махом уже и Штамо, этого пожилого, лысого, страдающего ожирением бонвивана, привлекла сюда. Ну фантазии!
Однако приходилось и это терпеть.
Вот так, шаг за шагом, — о каких уже собственных страстях рассуждать! — они обговаривали детали убийства человека. Был даже момент, когда эта уморительная сквалыга, удрученная тем, что хорошее оружие стоит довольно дорого — до тысячи баксов, собралась было сама достать подходящее. И гораздо дешевле. Естественно, Филипп категорически отверг такое предложение. Там, где оружие, женщинам вообще делать нечего. Даже таким рисковым, как старший следователь по особо важным делам. На ней должна лежать иная забота, да-да, вот эта самая, и нечего морочить голову профессионалу пустой болтовней. Короче, договор простой. Либо он принимает заказ и сам его готовит и выполняет, либо немедленно умывает руки. Что, кстати, было бы для него наилучшим выходом. Скрепя сердце Нина Георгиевна согласилась. Но из суммы в двадцать тысяч долларов она все же выторговала для себя половину. Сошлись на десяти. Пятьдесят процентов аванса — вперед. Остаток — после выполнения заказа. Таков закон.
И Нина, вот как была, даже не прикрывшись, этакой резвой козочкой соскочила с кровати и убежала в другую комнату, где у нее был кабинет, ну и сейф соответственно. Раздался лязг железа, и вскоре она вернулась с пачкой стодолларовых купюр. Филя взял, машинально взвесил на ладони и, не став пересчитывать, небрежно кинул деньги на пол, рядом с брюками и прочей одеждой, еще с вечера беспечно валявшейся на ковре. Вот так, полнейшее пренебрежение к иностранной валюте! Лишнее доказательство того, что не в деньгах дело, а исключительно в принципе! Это и должна была понять следователь Ершова…
Филя на минутку представил себе, какая торговля могла происходить у нее с адвокатом по поводу той, черной взятки, и едва не расхохотался — вот уж воистину картинка, достойная кисти великого художника! Но рассмеяться в такую пафосную для обоих минуту означало немедленно и навсегда провалить важное дело. И Филя сдержался, дав, однако, немного воли своим рукам…
Турецкий смеялся, слушая отчет, и посматривал на часы. Щербак поймал его взгляд и сказал:
— Если у вас есть сомнения в отношении адвоката, могу уверить, за ним еще с ночи установлено наблюдение. И каждый шаг — под контролем. Никуда от нас не денется.
— Я хотел бы поговорить с ним.
— Мы предоставим тебе, Сан Борисыч, такую приятную возможность, — добавил Филипп. — Нам же главное — не прозевать тот момент, когда он отправится к Брусницыну. Вот уж тот взовьется! Снова накладка, а? Интересно, на кого валить станет на этот раз.
— А на кого? — пожал плечами Щербак. — Тут двух мнений и быть не может. На Ершову, конечно. У него же других кандидатов нет. А у Ершовой, как у того волка, хвост к полынье примерз, значит, чего-то боится, вот с нее и спрос. Но тогда уж нам придется и ее охранять.
— Что будем делать с Казначеевой? — озабоченно спросил Денис. — Дядька все молчит. Этот Багров подтвердил, что сам привез ее туда, в Коровино. Правда, говорит, потом не видел. И я, не знаю почему, склонен верить ему.
— А потому, Андреич, — подсказал Щербак, — что для него уже наступил момент истины, когда он, извините, обо… ну обгадился от страха. И прежнего Багра больше нет, кончился. Ему смысла нет врать, поскольку он четко усек, в чем его спасение. Я видал таких… Держатся отлично, как в боксе, до первого нокаута, а потом сразу ломаются. Не все, конечно, но многие. И Багор не исключение. Пережимать с ним не надо, а так, я полагаю, можно и веревки вить. Если с умом. Это я к тому, что женщина наверняка там. Но выяснить точно мы сможем только после штурма вражеских укреплений. А права такого, вижу, нам никто не даст.
— Да, уж вы сейчас Славку не теребите, ребята, — посоветовал Турецкий, поднимаясь. — Мы разговаривали вчера. Понимаете? Для производства обыска в доме господина Брусницына нет никаких официальных оснований. Я пробовал подъехать к Косте, но он отвергает нашу самодеятельность категорически. Факты ему нужны, а не наши с вами догадки. А этот Брусницын — на очень высоком, оказывается, счету в министерстве. Там у него, я полагаю, большинство начальства тайно кормится. И он для них ничего не жалеет — ни дорогих машин, ни денег…
— Ага, — кивнул Филипп, — которые, с помощью обыкновенного рэкета, осуществляемого, кстати говоря, той же милицией, собирает с предпринимателей. Я, было дело, намекнул Нине Георгиевне насчет этих взносов… Это когда она предложила мне подумать о переходе к Брусу. Ну спросил, насколько все у них там реально и перспективно. Чтоб зря не рисковать тем местом, которое уже имею. Так она знаете что ответила? Более перспективного бизнеса, чем этот Благотворительный фонд, у нас в России вообще нет! Разве что нефть. Так-то, братцы…
— Ладно, ребятушки, — потянулся Турецкий, — служба призывает, а вы, как сработаете, сразу звоните. Где остановитесь?
— Дядька сообщит, — ответил Денис.
— Ну, значит, мы вместе с ним и подскочим! — Турецкий кивнул всем и вышел.
А буквально через пятнадцать минут в агентстве зазвонил телефон. Докладывал Сева Голованов, осуществлявший ночное дежурство и собиравшийся сдать вахту Демидычу.
