порядком устал, но даже сейчас он нашел в себе силы и вылез наружу. Появление на сцене нового члена постановки изрядно удивило Вольного. Тот разорвал дистанцию, а потом резко достал из кармана странный артефакт и активировал его. Чвирк рухнул на землю и забился в конвульсиях.
— Тварь! Я убью тебя!
Удар по моему спутнику был столь неожиданным, что я не смог сдержать и меня накрыло гневом. Я бросился в атаку, не заботясь о себе, и начал вкладывать в удары всю свою силу. Меч вольного дрожал под каждым моим ударом, и теперь он только оборонялся.
Я стал быстрее, стал проворнее и стал видеть его подлые приемчики. Мое зрение стало острее и все мои чувства будто обострились. Теперь передо мной была добыча, которую нужно было лишить жизни. Не ради забавы, а ради выживания своего напарника.
Глаза вольного расширяются от ужаса после очередного удара. Его рука отклоняется слишком сильно вверх и я не задумываясь вгоняю меч в тело противника. Вольный дергается на моем клинке, из его рта хлынула кровь и залила мое лицо. Но это не важно, подбегаю в Чвирку и смотрю, что с ним произошло.
— Что такое Чвирик, ты как?
— Чвирак!
Тот еле двигает лапками, но он жив. Жив! Главное, что живой, а об остальном я позабочусь. Ты будешь жить, мой маленький друг. Мой напарник.
— Артем, живей, мы уходим!
Ребята бегут дальше, я же споро запихиваю Чвирка в карман и срываюсь за ними. Лай собак стал еще ближе к нам, пока мы разбирались с противником.
Бешеная гонка, где на кону поставлены наши жизни. По дороге нам попадали еще патрули, которые я накрывал подготовленными заклинаниями. Многие из них использовали защитные артефакты, но в эти моменты подключался Себас, и мы продолжали свой путь.
— Мы пришли! — обрадовано заорал Брамс.
— Прыгай давай!
Бегемот не церемонясь пинает того в пятую точку и Брамс летит вниз входа в туннель. За ним сваливаются все остальные, как переспелые кокосы с пальмы. Мы расслабились, когда я закрыл первый обвал, и позади нас осталась каменная стена. Установил на скорую руку ловушку, и мы отправились дальше.
Всю дорогу барон в ковре матерился и проклинал нас самыми последними словами. Себас не стал с ним церемониться и вырубил его, пока мы шли через тоннель.
— Да, кстати, поздравляю.
Себас бьет меня в плечо. Несильно, больше по дружески.
— С чем?
— Твой прорыв был неделю назад, а доспех духа, пусть и на секунду ты смог сделать уже через неделю. Поздравляю.
— Доспех духа?
— Да, — сказал Бегемот. — Когда становишься рыцарем, он не сразу проявляется. Вернее сразу, но обычно мы даем время, чтобы тело свыклось с новыми возможностями. Сегодняшний бой сорвал с тебя оковы обычного воина. Поздравляю!
— Так это было оно?
Приятные ощущения! Да. То чувство, когда ты на краткий миг становишься сильнейшей версией себя в один момент. Ребята бурно поздравляют меня, после чего наш путь заканчивается. Мы выходим из туннеля, и нас встречает целая делегация.
Как же отстойно быть десятником! Как только нас встретили, Бегемот пошел докладывать все старшим, а мы отправились отдыхать. Оказывается, шум в лесу слышали многие, и стража в крепости подняла тревогу. Все подумали, что приближается враг, но обошлось.
Как вернулся в палатку, достал Чвирка и осмотрел его. Он спал и по внешнему виду выглядел хорошо, поэтому я тоже завалился спать и последней мыслью, которая промелькнула в моей уставшей голове, была о том, как невыгодно быть десятником. Все уже спят, а Бегемот отдувается перед офицерами и докладывает о результатах сегодняшней вылазки.
Приятно, когда ты не десятник!
Следующий день я полностью посвятил выхаживанию своего спутника. Удар по Чвирку неизвестным артефактом был сильным, и пришлось откармливать его медом, после чего напоить собственной маной.
— Чвиркиз! Чвирк!
Я наблюдал за ним, как он валяется на покрывале, и чесал пальцем брюшко, как обычной домашней собаке. От него шли флюиды радости и счастья, а я радовался вместе с ним.
После удачной вылазки нам выделили выходной и все, чем я занимался, это валялся на кровати, старался вспомнить то самое ощущение доспеха духа, пробужденного во время боя, и занимался усилением нашего десятка. Выделил время на занятия маной и даже успел пошляться по лагерю.
Лагерь был наполнен жизнью и ожиданием. Солдаты весело травили шутки, обсуждали сотников и сплетничали про генерала и наши дальнейшие планы. Большая часть отрабатывала удары, остальные впахивали до потери пульса приводя крепость в порядок.
После прогулки решил взглянуть на документы, которые я припрятал и не был удивлен увиденным. Это были записи культистов, а именно ритуалы, высасывающие жизненную силу из животных. Барон Холган точно принадлежал к культистам. Очень хотелось поговорить с ним на эту тему, но старшие офицеры его уже допросили и заперли в тюрьме крепости. Они использовали занятные ингредиенты и крайне редкие, в том числе тот самый диметрилл из которого была сделана моя броня.
— Думаешь, маги смогли оставить от него живое место? Они так его обработали, что теперь он больше мертв, чем жив. Наши маги недалеко ушли от Кровавого мага в планах допроса, — сказал Нокс. — Если бы тут были храмовники, тогда они смогли бы допросить без серьезных ран. Есть у них специальные штуки.
— Нокс, вот ты много знаешь про храмовников. Читаешь молитвы перед каждым принятием пищи и вообще верующий человек.
Тот кивнул, подтверждая мои слова.
— Как так получилось, что они разрешили существовать таким вещам, как Дневник Крови? Вернее ее копиям. Раньше за это сжигали, а теперь выставляют в библиотеках на общее обозрение всем желающим.
— Так вестимо чего! Первые сто лет они боролись с этим и выжигали всякую заразу в Империи. Копий было настолько много, что просто не счесть. Жгли последователей Кровавого мага сотнями и даже тысячами. Был случай, что инквизиторы сожгли целый город, когда Ингвилль указала на него и сказала, что город до основания прогнил в еретической вере. Это стало последней каплей терпения у Императора, он вызвал их на разговор. Правда или вымысел это было про Ингвилль, но храм пошел на уступки. Прошло сто лет и никто не мог расшифровать его.
Нокс замер, будто это конец истории, после чего налил себе похлебки из котла и продолжил.
— Они долго говорили и пришли к выводу, что он не опасен. Вернее не так опасен, как
