Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ялик тихонько ударился носом в противоположный берег. Перевозчик, заметив Руперта, быстро спустился вниз, чтобы принять конец.
— На воде становится холодно.
— Да, еще недели две до того, как потеплеет вечером. — Руперт спрыгнул на землю, бросил перевозчику шиллинг. Сверху с набережной послышались голоса и топот ног.
— Что это?
— Ах, это… Марш протестантов против католиков. Сейчас накачаются пивом, раззадорятся и готовы будут последовать за лордом Джорджем Гордоном хоть в преисподнюю. — Он проводил Руперта по лестнице. — Не то чтобы я держался за католиков или был сторонником Акта о свободной католической церкви. Но по мне, этот их лорд Гордон говорит уйму чепухи. Вот только что я сказал то же самое миссис…
— До свидания. — Руперт оборвал на полуслове своего красноречивого провожатого и быстро зашагал вверх по улице.
Впереди двигалась кучка приверженцев лорда Гордона и время от времени, правда, без особого воодушевления, выкрикивала: «Долой папство!» Пройдя еще несколько домов, привлеченные запахом пива, участники марша дружно свернули во двор таверны. А Руперт последовал дальше, размышляя об антикатолическом движении. Разрешение католического вероисповедания, казалось, задело простолюдинов за живое, и фанатизм лорда Гордона лег на плодородную почву.
Конечно, человеку необходимо верить, что есть люди хуже него, и живут они хуже, чем он. И чем страшнее его собственное положение, тем сильнее он в этом нуждается. Тем настойчивее желание обвинить кого-то другого. Лондонский простолюдин выбрал себе католиков и, поощряемый лордом Гордоном и его сторонниками, винил их во всех грехах. А ему вдалбливали в голову, что в парламенте, где собирались снять самую малую толику из ограничений, налагаемых законом на папистов, звучит чуть ли не еретический глас самого дьявола.
Руперт оказался у подъезда своего дома в тот самый миг, когда часы на соседней церкви начали отбивать семь. Королевская семья специально приехала на сегодняшний день из Виндзорского замка в Лондон, чтобы дать прием в Сент-Джеймсском дворце. И для всех, кто гордился тем, что принадлежит к высшему свету, было немыслимо его пропустить. Поднимаясь по лестнице, Руперт не ожидал ласкового приема.
Октавия была недовольна. Появиться в обществе королевы с неуложенными волосами было бы слишком дерзким, и ей пришлось предать себя в руки парикмахера. После укладки волос она, еще закутанная в белую накидку, разглядывала себя в большом зеркале.
— Это ты, — проворчала она. — С самого обеда где-то пропадал, пока я терпела невыносимую муку.
— Дела, — спокойно ответил Руперт и наклонился, чтобы поцеловать оставшийся неприкрытым пудрой затылок. — И не преувеличивай. Дай-ка я на тебя посмотрю.
— Ужасно. — Октавия еще ближе пододвинулась к своему изображению. — С этой прической я сама на себя не похожа.
— Не похожа, — согласился Руперт, разглядывая белоснежное сооружение, возвышавшееся над миниатюрным личиком. — Но таковы порядки, дорогая. — И он направился к дверям, соединявшим их комнаты.
— Какие дела? — Октавия поднялась и пошла за ним. — Позвонить Джеймсону? Тебе нужно сделать прическу.
— Нет, надену парик. Так проще. — Из тазика, что стоял на умывальнике, Руперт плеснул на лицо водой.
— Теперь придется всю ночь снимать с волос эту гадость. — Октавия с отвращением скинула с плеч накидку. — А мои волосы слишком длинны — их под парик не упрячешь. Может, их состричь?
— Даже не шути такими вещами!
— А кто шутит? — Октавия сжалась в комическом ужасе под грозным взглядом Руперта. — Леди Гриерсон постригла волосы… По крайней мере так о ней говорят. И большинство придворных дам носят короткие. — В ее словах уже искрилось веселье. — Мне это кажется очень разумным. Мужчины ведь бреют головы. Кожа не чешется, никто не заведется в прическе…
Ее глаза блеснули. Раздражение схлынуло так же быстро, как и возникло. Присутствие Руперта ее, как всегда, успокаивало. С ним невозможно было сердиться или долго оставаться в плохом настроении. А в последнее время она почувствовала, что просто не может жить без него.
Она вернулась к себе в спальню, где ее уже поджидала с корсетом Нелл. Сейчас не время для подобных мечтаний. Конечно, может… сможет прожить свою жизнь без Руперта Уорвика… или кто бы он ни был на самом деле. Так же как и он проживет свою жизнь без нее. Октавия была готова поспорить на что угодно, что он и не мыслил по-другому.
Она подставила служанке спину, сама крепко взялась За столбик кровати, изо всей силы выдохнула, Нелл затянула шнуровку.
— Достаточно, Нелл, — послышался голос Руперта. — Черт возьми! О чем ты только думаешь, Октавия? Тебе переломают ребра!
Задумавшись, она совсем забыла, что нужно дышать, и теперь попыталась втянуть в себя воздух, но грудь сковала дикая боль.
— Ох, Нелл, распусти!
— Я ждала, когда вы мне скажете — хватит, — стала защищаться служанка, ослабляя шнуровку.
— А я задумалась. — Октавия принялась растирать ноющие бока.
— О чем же? — нахмурился Руперт.
"О тебе», — подумала она, а вслух сказала:
— О сегодняшнем вечере. — И стала надевать нижнюю юбку, которую подала ей Нелл. — Нам долго придется оставаться в гостиной?
— Пока не удалятся их величества. Ты сама это прекрасно знаешь.
Руперт чувствовал, что озадачен. Что-то смущало ее. Стало беспокоить уже после взрыва в спальне. Он заметил это по тому, как побежали у глаз морщинки и горькие складки пролегли у рта.
Октавия не шевелилась: Нелл прикрепляла к поясу три обруча из китового уса, на которые затем надела соломенного цвета платье из тафты.
Отделанная рюшем юбка легла тремя фестонами на обручи так, что из-под нее была видна нижняя юбка из тафты цвета бронзы — достаточно короткая, чтобы можно было разглядеть подъем ступни в изящных, соломенного цвета туфлях. Обмакнув заячью лапку в пудреницу, Нелл несколько раз провела по пышной груди хозяйки.
При виде новой Октавии Руперт сразу позабыл о своих сомнениях. Такой чопорно одетой он не видел ее ни разу. Зрелище завораживало, а мысль о естественной красоте под оборками и рюшами сильно возбуждала.
Чтобы отвлечься, он открыл коробочку с мушками и выбрал две из черного шелка в форме полумесяца.
— Позволь, дорогая. — И осторожно прикрепил их на груди, как раз поверх едва прикрытых сосков. — Будут сразу приковывать взгляды.
Вероятно, он имеет в виду Филиппа Уиндхэма, подумала Октавия, наблюдая, как пальцы Руперта возились с мушкой на левой груди. Снаряжает, чтобы завлечь своего врага. В таком платье она непременно затмит Маргарет Дрейтон.
- Джудит - Джейн Фэйзер - Исторические любовные романы
- Коршун и горлица (Орел и голубка) - Джейн Фэйзер - Исторические любовные романы
- Коршун и горлица (Орел и голубка) - Джейн Фэйзер - Исторические любовные романы
- Поцелуй вдовы - Джейн Фэйзер - Исторические любовные романы
- Порочные привычки мужа - Джейн Фэйзер - Исторические любовные романы
- Свадебное пари - Джейн Фэйзер - Исторические любовные романы
- Случайная невеста - Джейн Фэйзер - Исторические любовные романы
- Венера - Джейн Фэйзер - Исторические любовные романы
- Ключ к счестью - Джейн Фэйзер - Исторические любовные романы
- Серебряная роза - Джейн Фэйзер - Исторические любовные романы