за юридической помощью, уже нашёл. Сертификация же на артефакт, на которую так напирали Охранители, требуется только в случае продажи изделия, но никак не при его использовании самим создателем. Также у меня есть видеозапись, как Охранители, совсем без применения Голоса, бодро рассказывают, какими делами промышляют.
— Эварницкий… — прошипел Фёдор Михайлович. — А ну быстро перекинул мне запись.
— Даже не подумаю. Каждый час — это дополнительный миллион.
— Нужно быть очень наглым, чтобы рассчитывать на выплату.
— Не проверим, не узнаем, — развёл я руками. — Впрочем, мы можем договориться.
— Пачка моего кофе, — сдался он.
— Договорились, — не стал я артачиться.
Вскоре видео оказалось у куратора, и он перекинул его кому-то дальше.
— Ещё кто-нибудь хочет сорвать встречу? — обвёл он мрачным взглядом собравшихся. — Если нет, тогда начнём. Как вы уже все поняли, группа собрана… кхм… уникальная. Знакомство откровенно не задалось, и мы сейчас попробуем это исправить, — посмотрел он на меня выразительно, мол, только попробуй что-нибудь ещё выкинуть. — Предлагаю каждому представиться. Как зовут, немного о себе, в чём ваш главный талант, что хотели бы изучать. Ну и да, если вдруг до кого не дошло, таланты у всех разные, и на их пересечении, как я надеюсь, получится что-то по-настоящему интересное. Поэтому запираться здесь не надо. Тут каждый под клятвой, поэтому информация о вас дальше аудитории не пойдёт.
Теперь уже я посмотрел на Фёдора Михайлович выразительным взглядом, кивнув на полубога. Ну да, ну да. Конечно же, информацию он не сольёт.
— Ты, Эварницкий, раз самый проблемный, то давай. С тебя и начнём.
— Кхм… — поднялся я. — Да я самый обычный парень.
— Не беси меня, — процедил куратор.
— Сами напросились, — ответил я недобро и действительно перестал дурачиться.
Говорить можно по-разному. А ещё можно по-разному смотреть, делать паузы и вкладывать силу в голос. Не Голос, а самый обычный голос, что иногда не очень-то отличается.
— В этой жизни Давид Романович Эварницкий. Безземельный аристократ. Тридцать восемь звёзд. В прошлой жизни — бог Элиот. Был изгнан с Олимпа и проклят. Ни дружбы, ни любви, ни меча в руках, ни покоя. Характер вредный, как некоторые заметили. Постоянно влипаю в неприятности, поэтому рядом со мной небезопасно находиться. Ещё небезопаснее пытаться выступать в качестве этих неприятностей. Не рекомендую. Со мной даже архидемон связываться не захотел. В позапрошлой жизни успел побывать королём, так что всякие мрачные аристократики-ниндзя, — бросил я взгляд на мрачного азиата, — своё высокомерие могут придержать при себе. Владею Голосом и истинной речью. Это такой изначальный язык, его ещё боги и высшие сущности используют. Можно применять и в артефакторике. В чём моё, без сомнения, преимущество. За эту жизнь успел сковать три великих артефакта. Про один из которых вы уже слышали. Молот по имени Перо. В нём ещё кусок тёмной богини заключён, но это так, ерунда, недостойная внимания. Прошлым летом побывал у атланта. Вредный старикан поделился кое-какими знаниями. Не люблю богов. Люблю кофе. Пожалуй, всё. Единственное, что добавлю, если кому-то мой рассказ показался бредом, то лучше придержите едкие комментарии при себе.
— Ты забыл добавить, что хочешь изучать, — педантично заметил куратор.
— Ах да, — почесал я макушку. — Во-первых, я собираюсь сделать такой артефакт, который будет готовить кофе покруче, чем ваш, Фёдор Михайлович. Во-вторых, хочу изучать тему полётных артефактов. В-третьих, надо доизучать тему пространственных артефактов. В-четвертых, я собираюсь выковать особый меч.
— Насколько особый?
— Меч — погибель богов. Меч — хранитель баланса. Меч, что ляжет мне в руку, — ответил я, чувствуя, как внутри что-то дрожит.
Нет, пока не готовность выковать этот артефакт, но сама идея! Задумка!
— Хорошо, услышал, — потёр переносицу мужчина.
— Так в тебе тоже есть божественная кровь! — воскликнул полубог, не в силах больше сдерживаться.
— Э, нет, дружок, — глянул я на него. — Не надо ставить меня с собой в один ряд. Ты только стал полубогом, а я уже был полубогом. Чувствуешь разницу? Кстати, пригласят на Олимп, десять раз подумай, перед тем как соглашаться. Сплошные понты, интриги, самоутверждение и разврат.
— Разврат? — оживился Михаил.
— Представь все свои самые извращённые фантазии, и это будет лишь малой частью того, что вытворяют так называемые боги.
— Тебя только это заинтересовало? — смерила полубога взглядом неформалка и перевела на меня жуть какой заинтересованный взгляд. — Скажи, а чистилище существует?
— Конечно, — кивнул я.
— А Лодочник⁈
— Да. Норм мужик. Первый свой великий артефакт я сковал с помощью его весла. Подсобил он мне малец.
— Да ты гонишь! — не удержался полубог.
— А что, тебе папочка так не помогал? — спросил я издевательски. — Кстати, кто твой отец?
— Не отвлекаемся, — вмешался куратор. — Давид не обманывает. Как минимум большая часть того, что он говорит, правда. Только я не слышал про третий великий артефакт.
— И не услышите, — улыбнулся я.
— Эварницкий, — прошипел он.
— В нашем договоре нет пункта, что я должен перед вами отчитываться. И только заикнитесь про кофе. Некоторые трюки работают, если ими не злоупотреблять.
— Мы ещё к этому вернёмся, — оставил он последнее слово за собой, а я не стал нагнетать.
И так на меня сейчас весь класс таращится.
— Кто следующий? Елена, давай ты, — посмотрел куратор на нашу вспыльчивую отличницу.
— Я-я? — как-то неуверенно спросила она и поднялась, залившись краской. — Елена Сергеевна Блохина…
— Та самая? — заинтересовался ничем не примечательный парень-брюнет.
По правде говоря, на фоне всех нас, он как раз таки выделялся тем, что выглядел почти как типичный ботан. Где-то на семьдесят процентов. Ещё на тридцать — обычный парень. Заурядный.
— Та самая? — заинтересовался я.
— Что — та самая⁈ — вспыхнула девица и уставилась на меня с вызовом.
Почему на меня-то?
— То, что получить по лицу от Той Самой куда приятнее, чем от Самой Обычной, — поиграл я интонациями.
— Могу ещё добавить. От той самой, — пригрозила она.
— Можем обсудить, — смерил я её особым взглядом, пробежавшись по точёной фигурке.
И мы все увидели повторение картины «Невинный цветок прячет лицо, закрывшись ладонями».
— Да, Елена, тяжело тебе здесь придётся, с этими-то бабуинами, — как-то сочувственно произнёс куратор.
—
