людей.
Гийюй взглянул на Лю Ян — та смотрела на него дерзко, свысока. Ее нежные губы искривились в злой усмешке. Это было так непохоже на милую, добрую принцессу, что Гийюя пробрал холод. Не в силах поверить своей догадке, он хрипло произнёс:
— Лю Ян? Это ты? Это не можешь быть ты!
Принцесса рассмеялась:
— Догадался. Не такой уж ты дурак, оказывается.
— Где Лю Ян? Куда вы её дели? Где спрятали тело?
Пожав плечами, хули-цзин ответила:
— Не было нужды прятать тело. Вот оно, перед тобой.
Гийюй открыл и закрыл рот. Придя в себя, он спросил:
— Как? Ты …
— Вселилась в него, — перебила его хули-цзин. — Как и в других девиц. Предугадаю твои вопросы и скажу, что теперь мне доступна память девчонки. Так я узнала о твоей глупости и обмане императора.
— Госпожа, — Гийюй осёкся, продолжил: — Почтенная госпожа хули-цзин, прошу тебя, оставь Лю Ян. Говорят, что лисы в тысячу раз прекраснее смертных дев, так на что тебе тело этой девушки? Госпожа, сжалься, оставь несчастную.
Он опустился на колени, с надеждой глядя в лицо принцессы-оборотня. Та нахмурилась было, потом заулыбалась и воскликнула:
— Ты так её любишь? Как трогательно!
Её улыбка превратилась в оскал, и хули-цзин раздражённо сказала:
— Это тело понравилось Модэ. Он хочет заполучить внучку Мэн Тяня в постель.
— Но быть может, потом ты оставишь Лю Ян жизнь? Молю тебя!
— Нет, — отрезала хули-цзин. — Можешь считать, что твоя Ласточка умерла. Я вскоре изгоню её душу из тела совсем.
Вскочив, Гийюй пожалел о том, что у него связаны руки, и пообещал:
— Я прикончу тебя!
Рассмеявшись, лиса ответила:
— Ты убьёшь только тело своей возлюбленной. Её душа всё равно не вернется. Она потеряна для тебя навсегда.
— Гадина! — прорычал Гийюй. — Тварь!
Принцесса — оборотень сморщила нос и разочарованно сказала:
— Вы, люди, такие неблагодарные. Я много сделала для твоего народа.
— Не лги! Какие добрые дела ты могла сотворить?
— Я спасла Модэ из плена! Его бы убили там. Он страдал у юэчжей один, а вам всем было наплевать на него. Я проводила его в земли хунну, видела, как вы делили лепёшку, а теперь ты его предал.
Я рисковала жизнью, когда увлекла Туманя под стрелы, избавляла Модэ от его врагов, когда он не хотел огласки, лечила его раны.
Где бы вы были без Модэ, если бы он не вернул вам Ордос? Вы пресмыкались бы перед дунху и юэчжами, или гнили в земле там, на севере. Это Модэ привёл хунну к величию, так что с вами вынуждена считаться империя, а я всеми силами помогала ему в этом.
Пока ты был верен шаньюю, я не трогала тебя, но теперь он избавит меня от твоего присутствия. Ты не понимаешь, что мы с ним любим друг друга, — лиса внезапно замолчала.
Гийюй тоже услышал шаги. Вошёл шаньюй, а за ним трое его телохранителей.
— Они отвезут тебя до северной границы, — сухо сказал Модэ. — Помни о том, что я говорил про Чечек. Сестру тебе видеть не стоит. Прощай.
— Прощай, — эхом повторил Гийюй.
Ему развязали руки и вывели из белой юрты. Снаружи стояли наготове осёдланные лошади.
В окружении охранников Гийюй покорно ехал по ставке, понимая, что больше никогда не увидит это место, сестру, её детей, других родичей. Милая Лю Ян всё равно что мертва. Он потерял всё, кроме жизни, но это упущение вскоре исправят.
От одного из костров среди юрт послышались знакомые голоса. Там в ожидании обеда балагурили трое его людей, в том числе и Унур, с которым они когда-то тайно ездили в столицу империи. Проезжая мимо них, Гийюй почесал левое ухо и дёрнул себя за мочку. Он надеялся, что Унур не забыл этот условный знак.
Глава 25. Союзница
Четыре всадника выехали из ставки и направились на северо-восток, к горам. В лесах на склонах удобно спрятать труп, сняв с него одежду, а звери быстро сделают тело неузнаваемым. Спутники не разговаривали с Гийюем, и это понятно: незачем беседовать с навлёкшим на себя гнев шаньюя глупцом, который не доживёт до заката.
Оружие у Гийюя отобрали ещё в ставке, но не стали связывать руки: для случайных встречных он должен выглядеть свободным. Кобылу ему дали старую, такую легко догонят сильные кони охранников — от них не ускачешь. Один воин ехал впереди, двое позади Гийюя. Он чувствовал на себе их цепкие недобрые взгляды и почти ощущал, как ему в спину между лопаток войдёт стрела, лезвие кинжала или остриё охотничьего копья.
Глядя вперёд, Гийюй вспоминал разговор в белой юрте, лицо принцессы, гадал, отважится ли Унур прийти на помощь. Промелькнула мысль, а может, Модэ всерьёз говорил об изгнании, но её пришлось отбросить — шаньюю невыгодно оставлять в живых человека, который слишком много знает. Да и хули-цзин была чересчур откровенна: в её глазах он обречённый смертник.
Время текло, и Гийюй всё чаще говорил себе, что степь и горы, возможно, станут последним, что он увидит кроме своих убийц. Пока суетиться не стоило, лучше поберечь силы для момента, когда охранники решат остановиться.
Лес на склоне уже так близко, что можно различить мелкие жёлтые цветы на кустах лапчатки в подлеске. И тут раздался топот копыт. Он приближался. Гийюй и его охранники оглянулись — позади из-за низкого холма показались три всадника. Передний зычно проорал:
— Повелением великого шаньюя, стойте!
Этот грубый голос показался Гийюю прекраснейшим в мире — Унур со своими людьми всё-таки нагнал его.
Скорее всего, телохранители шаньюя не знали в лицо всех подчинённых Гийюя, и решили подождать объяснений от прибывших. Они были молоды и слишком самоуверенны, ведь охране Модэ мало кто смел сопротивляться.
Унур и его спутники первыми натянули луки и выстрелили. Удивлённые охранники чуть замешкались, один из них не успел увернуться и со стрелой в груди свалился с коня.
Гийюй соскочил с лошади, схватил ближайшего, самого юного и щуплого из охранников за руку и пояс, рывком стащил с седла, с размаху ударил по лицу. Тот на миг обмяк. Над головой Гийюя свистнуло копьё — будь он в седле, его пришпилило бы к конской шее. Отчаянно заржала раненная лошадь.
Заломив руку противника за спину, Гийюй приподнял его и выставил перед собой, как щит. Вовремя! Третий охранник увернулся от второго выстрела Унура, и сам натянул лук. Его стрела прошила тело товарища и воткнулась в бок Гийюя, вынудив его зашипеть от боли. Враг в объятиях Гийюя дёрнулся и обмяк.
