Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ЗЕМЛЯ
Долго пытался я определить, к какому острову плывет яхта. Склонившись над своей картой и рассматривая нацарапанные в кокпите контуры островов, я по методу исключения решил, что нахожусь у одного из северных островов архипелага Фиджи.
Это было довольно смелое предположение, так как, во-первых, я не знал точных координат Фиджи, а во-вторых, смутно представлял себе расположение островов внутри самого архипелага. Конечно, это была всего лишь догадка. Я основывался на примерной скорости яхты, кое-как определив скорость и направление течений.
Скорость яхты с временной оснасткой я представлял себе в очень широких пределах – от двадцати до пятидесяти миль в сутки. В конце концов после долгихразмышлений я остановился на тридцати пяти милях. При такой скорости за двадцать один день плавания после урагана яхта прошла на запад около семисот миль, прежде чем я повернул на юг. Если к этому добавить еще сто пятьдесят миль за счет течения и дрейфа на запад (опятьтаки это была чистейшая догадка), то я должен был находиться недалеко от Австралии.
При таких обстоятельствах у меня были основания полагать, ориентируясь по своей несуразной карте, что линия, проведенная от точки, расположенной на 850 миль западнее острова Суворова, к югу пересечет западную часть архипелага Фиджи, и что передо мной один из островов этого архипелага. Впоследствии оказалось, что я ошибался.
Я решил, что передо мной архипелаг Фиджи, а если это так, то следующая к западу земля – острова Новые Гебриды – находится на расстоянии 600 миль. Нужно было во что бы то ни стало причалить к острову. Еще 600 миль я бы не одолел – ведь на борту осталось полторы кварты пресной воды, течь в трюме увеличивалась и мне все чаще приходилось работать у помпы. Кроме того, я не забывал, что приближается опасный период штормов.
До берега оставалось около четырех миль. Я вел яхту так, чтобы выйти к западной оконечности острова. Когда я впервые увидел остров, он был так близко, что я мог разглядеть густые заросли на нижних склонах. Наверно, там есть и манго, и плоды дынного дерева, и свежие сочные ананасы.
Голод терзал меня невыносимо, и, чтобы не думать о еде, я решил найти какое-нибудь дело. Я стал готовить якорь, чтобы, когда придет время, бросить его прямо за борт, не огражденный поручнями.
На берегу, как мне показалось, росли пальмы, но не было видно ни одной хижины. Я залез на крышу рубки, держась за низкую мачту и раздумывая, где бы бросить якорь.
Томительно тянулись часы. Солнце медленно ползло к зениту. Я надеялся бросить якорь или причалить к берегу еще до полудня. и пуститься на поиски пищи. Но в моих расчетах была какая-то ошибка. Яхта почти не приближалась к берегу. После шести часов плавания она должна была миновать береговые рифы и войти в бухту. Вместо этого я очутился западнее острова, тщетно борясь с встречным ветром. Стало ясно, что парусности «Язычника» недостаточно, чтобы двигаться к цели. Яхту относило все дальше и дальше от острова.
К концу дня ветер и течение отбросили яхту далеко на запад. Забравшись на мачту, я тщетно пытался разглядеть на берегу хоть одно живое существо, которое пришло бы ко мне на помощь. Берега уже не было видно, лесистый склон и голая вершина горы слились воедино. Все еще надеясь, что кто-нибудь заметит меня, я принес отработанное машинное масло и освежил нарисованные во многих местах сигналы бедствия. Но до самых сумерек горизонт был пуст. Когда стемнело, я не увидел ни одного огонька.
Несколько часов я удерживал судно на прежнем курсе, подавая сигналы фонарем, светившим все слабее и слабее. Меня все еще не покидала надежда, что кто-нибудь увидит мой огонек, и вдали вспыхнет ответный сигнал.
Наконец свет фонаря стал таким тусклым, что я сам почти не различал его. Остров совсем скрылся во мраке, и я знал, что больше его не увижу. Медлить было бессмысленно и опасно, нужно было снова искать землю где-то западнее.
Перспектива плыть еще шестьсот миль от Фиджи до Новых Гебрид страшила меня, расстояние это казалось бесконечным. Скудный запас воды, изнурительная работа у помпы, мокрая постель – вот что ожидало меня впереди. «Сам виноват,– сказал я себе,– никто не принуждал тебя плыть через океан, мог бы спокойно сидеть в Панаме».
Яхта шла теперь на юго-запад, и я надеялся при благоприятной погоде добраться до Новых Гебрид за пятнадцать-шестнадцать дней. Откачав воду, я спустился в каюту и решил дождаться утра, чтобы еще раз взглянуть на карту. Суточную порцию воды я урезал до полпинты.
На рассвете я вышел наверх и склонился над картой. Потом провел несколько часов, размышляя, удастся ли мне доплыть до цели, имея полторы кварты пресной воды. Этот запас можно было растянуть на восемь, в лучшем случае на девять дней, а до Новых Гебрид предстояло плыть пятнадцать суток, а то и больше; шесть суток без воды – это выше человеческих возможностей.
Впервые в жизни мне предстояло томительное ожидание смерти. Никогда раньше не приходилось мне глядеть ей прямо в глаза. И вот теперь она поджидает меня. Впереди целая неделя, чтобы познакомиться с ней поближе. Я убедился, что смерть не так уж страшна, если нет времени о ней думать. Неожиданно встретиться с ней или долгое время оставаться с ней лицом к лицу – далеко не одно и то же. Со смертью встречаешься, когда судно подрывается на мине, попадает под обстрел, подвергается нападению подводной лодки и т. д. – можно привести десятки таких случаев. Но при этом человек не сознает своей обреченности, он еще действует, борется, пытается спастись. Смерть страшна, когда издалека ощущаешь ее приближение.
Как ни странно, до сих пор я ни разу всерьез не думал о смерти. Правда, во время плавания я часто вглядывался в волнующуюся поверхность океана и спрашивал: «Неужели я погибну один в этой пустыне?» Но и тогда я размышлял о смерти главным образом потому, что эта мысль была для меня новой. Она никогда меня не угнетала. Моя любовь к жизни была слишком сильна, а позади уже осталось столько трудностей. «Я еще молод, чтобы умирать»,– уверял я себя… и искренно в это верил.
Утром, выйдя наверх, я увидел страшную картину: мачта снова упала, осталась лишь бизань, грот и передние паруса валялись на палубе, ванты и штаги волочились по воде за яхтой, как спутанные волосы, когда яхта боролась с ветром и течением, тщетно пытаясь подойти к острову. Такелаж, и без того потрепанный, не выдержал. Теперь мне вновь предстояла тяжелая работа: поставить на место мачту и привести в порядок снасти. Между тем, откачивая воду, я вконец обессилел. Тяжелая работа страшила меня. Но все же я выпил воды и взялся за дело.
Вытащив мачту из воды, я подпилил ее обломанный конец и затесал его; теперь мачта имела всего десять футов в длину. Потом я укоротил ванты и штаги, готовясь поставить мачту на место. Эта работа так меня утомила, что я вынужден был прилечь.
- Костер в ночи. Мой брат Майкл. Башня из слоновой кости (сборник) - Мэри Стюарт - Прочие приключения
- Зеленые листы из красной книги. Приключенческий роман - Вячеслав Пальман - Прочие приключения
- Новогоднее путешествие Большой Лужи - Борис Алексеев - Прочая детская литература / Прочие приключения / Прочее
- Осколок Надежды - Эбигейл Александровна Лис - Любовно-фантастические романы / Прочие приключения / Современные любовные романы
- Самое главное приключение - Тэйн Джон - Прочие приключения
- Сын Петра. Том 1. Бесенок - Михаил Алексеевич Ланцов - Попаданцы / Прочие приключения
- Наследники древних манускриптов - Максим Удовиченко - Прочие приключения
- Эмиссар с планеты Земля. Книга 1 - Вадим Петрушин - Прочие приключения
- Восемь минут тревоги - Виктор Пшеничников - Прочие приключения
- Напиши обо мне песню. Ту, что с красивой лирикой - Алена Никифорова - Биографии и Мемуары / Прочие приключения / Путешествия и география