Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сирена взвыла, когда она пролетала над спящими.
17 мая, ситуация тревожнаяВскочил от воя. Где, что — не пойму. Ясно только, что «сторожок» сработал. Темно, только угли костра едва рдеют под серым пеплом. Клоп включил фонарик, да снопом света прямо мне в глаза! Мне только почудилось, будто над нами пролетело что-то. Воздух слегка всколыхнулся, это точно. «Стреляй!» — орет мне Кошмарик, а куда стрелять? Ничего не вижу. Когда отморгался, опасность уже миновала. «Птица, наверное, — бурчу я, укладываясь сызнова. — Просто птица».
Клоп с Кошмариком меня раззявой обозвали, а за что? Сами-то не лучше. Надо было освещать цель, а не меня. В кого мне стрелять, ослепленному? В черноту? А сами что же — безоружные? Зачем им стволы — мушкой спину чесать?
Высказал я им эти соображения и до рассвета так и не заснул — маялся то в полудреме, то в полном бодрствовании, ловя ухом каждый шорох. Мысли в голову лезли… странные.
Почему я не выстрелил вверх на колыхание воздуха — вот что интересно. Попал бы, не попал бы — вопрос второй, но почему не нажал на спуск? Ведь по идее должен был. На автоматизме. Как всякий лазутчик, прошедший не одну планету со зверьем, я и жив-то до сих пор только потому, что в критических ситуациях стреляю раньше, чем осознаю свои действия, и вот что примечательно: стрелковый рефлекс часто был спасителен, иногда бесполезен, но вреден — никогда. Так почему же я не выстрелил?
Вспомнил все до мелочей — понял. Палец на спусковом крючке не согнулся — вот почему. Спросонья, наверное. Знаете, как бывает в кошмарном сне, когда ты то ли убегаешь от опасности, то ли, наоборот, гонишься за кем-то, а ноги не двигаются, словно отсиженные. Отвратительные сны, терпеть их не могу. Ну а тут, видно, то же самое, только с пальцем на спусковом крючке. По инерции. Не успел я, видно, понять, где кончился сон и началась уже явь.
Не очень убедительное объяснение, но иного я не нашел.
А пролетела над нами, конечно, птица. Наверное, случайно. Хотя встречались мне такие пташки, что с ними можно только свинцом разговаривать. Но эта не из тех — во-первых, всего одна, а во-вторых, пугливая. «Сторожок» ей дал децибелами по ушам, больше не сунется.
На рассвете загудела земля, заходила ходуном, но не так сильно, как при первом землетрясении, и вскоре угомонилась. Клоп сказал, что это первый, но не последний из повторных толчков. Норма, в общем. Так и должно быть, опасаться нечего. После большого землетрясения всегда бывают повторные толчки, и всегда они слабее основного.
Не позавтракав, принялись за работу. Я в лес потопал — за бревнами. Бобровая у меня специальность. На всякий случай осторожничаю, верчу головой, особо присматриваюсь к густым кронам, автомат снял с предохранителя. Ну, подходите ко мне, вы, любители плоти, угощу с удовольствием. Не плотью, конечно.
Одно бревно приволок, чуть отдышался, за другим пошел. И тут…
Лес на опушке редкий, деревья стоят далеко друг от друга, кроны не смыкаются над головой. Да сколько раз я уже тут проходил! Иду, не жду опасности. Вот дальше, в буреломе — там все может быть. Там работаешь почти ощупью, а все внимание — на наружное наблюдение. Потому как будь я голодным зверем — не упустил бы случая кинуться с дерева на загривок тому, у кого руки заняты.
Но знаю преотлично: опасность реальна как раз тогда, когда ее не ждешь, а посему не теряю бдительности.
Ап!
Словно током меня пробило. Замер я, не завершив шага. Не поднимая головы, веду взгляд вверх, аж боль в глазных яблоках и резь от пота.
Вот она — ночная «птица». На ветке сидит, на меня смотрит. Я сразу понял — та самая, что позавчера стороной пронеслась.
Но не совсем птица. Точнее, совсем не птица. Клюва нет, а есть личико, карикатурно напоминающее человеческое. Личико маленькое, как у гнома или микроцефала, отчего глаза, уши и лоб кажутся ненормально большими. Хотя вряд ли они больше моих.
И эти-то огромные, почти совиные глаза смотрят прямо на меня, не мигая и не выражая ничегошеньки.
Крылья? Нет у существа крыльев. Есть одна перепонка, натягиваемая передними лапами, и другая, натягиваемая задними. Что за притча? Человекообразная летяга? Планирующий лемур? Хотя хвоста вроде нет… Летучая обезьяна, как в стране Оз?
А главное, чего она на меня глазеет? Гипнотизирует, что ли? Так это зря. Никакой гипнотизер ничего со мною не сделает, если я сам того не захочу, проверено.
А вот я могу сделать! Подстрелить это чучело — и вся недолга. Окажется съедобной — прекрасно! А не окажется, так все равно поделом ей. Пугать нас ночью и остаться безнаказанной — это она много хочет.
Не торопясь, чтобы не спугнуть, нащупал рукоять автомата, положил палец на спусковой крючок, повел стволом вверх. Вот так. Сейчас хлестнет по тебе свинцом, кувыркнешься ты с ветки, уродина глазастая, и послужишь пищей если не нам, то науке…
Потемнело в глазах. Странно: я не кисейная барышня, а до голодных обмороков мне еще ой как далеко! Устал, конечно, но ведь не слишком. Может, надышался? Надо проверить фильтр.
Секунда — и упала с глаз пелена. Ну то-то. Я вам не какой-нибудь слабогрудый задохлик, я лазутчик и Потаскун! И не жертвой явился я в этот мир, а хозяином! Пусть будущим, но хозяином! Несмотря на.
Глядь на ветку — нет там летяги, как и не было. А, вот она! Успела перескочить на соседнее дерево. Прыткая. Но пуля проворней.
Не могу согнуть палец!
Что такое? Почему? Ведь выцелил же, осталось нажать на спусковой крючок… Не могу! Пот с меня прямо-таки ручьями льется, стараюсь шевельнуться, да куда там! Оцепенел я под взглядом летяги — не шелохнуться. Тот же сон, только наяву и оттого стократ жутче. Страшно мне! Ужас липкий, текучий. Не обмочиться бы…
Вдруг — гудение. Вижу, как в тумане: откуда-то из брюха летяги с сердитым гулом вырывается рой черных, как антрацит, ос, и ну носиться вокруг меня. Одна села на руку да как цапнет! «Эластик» на раз прокусила, тварь! Никогда не думал, что такое возможно.
Я свету невзвидел. Раз на Земле-1 меня шершень куснул, так та боль по сравнению с этой вроде легкой щекотки. Жуткая боль, невыносимая. Если выбирать между ней и костром инквизиции, я бы выбрал костер.
Мне бы вопить, метаться, а я не в силах шевельнуть ни одним мускулом. Ничего не вижу, не слышу, дышать тоже не могу. Я человек тренированный, а все равно не понимаю, как мое сердце это выдержало. По идее миокард должен был порваться так, что брызги наружу!
И вдруг — р-раз! — отпустила боль. Как-то сразу, рывком швырнуло меня из адского небытия в райское бытие. Да, райское! Потому что для того, кто в аду побывал, рай везде, где нет ада. Деревья надо мной покачиваются на ветерке, шевелят листьями, солнечные пятна играют на стволах, и я, представьте себе, готов целовать каждую былинку, обнять каждое дерево и рыдать от счастья! Потому что боль ушла, потому что жив и буду жить!
Осы куда-то делись, а летяга по-прежнему сидит на ветке и на меня глазеет. Вроде равнодушно так глазеет, без эмоций, хотя что я понимаю в летяжьей физиогномистике? Но стрелять в нее мне сразу расхотелось — спасибо, научен. Нарочито медленным движением подобрал я упавший автомат, повесил на плечо стволом вниз и ретировался осторожненько, бочком и мелким шагом. Осы, кажется, у летяги в подчинении — наверное, симбиоз такой. Они ей — защиту, она им… тоже что-нибудь.
Короче, ясно: не надо сердить летягу. Жутко даже подумать, что со мною стало бы, укуси меня не одна оса, а все! Э, а что же тогда выходит? Получается, что я наказан и предупрежден, но и только. Она легко могла бы убить меня, но не убила!
Похоже, она не хищница и не падальщица, зря мы пугались. Мы в ее глазах не добыча. «Сторожки» надо перенастроить, пусть себе летает…
Кошмарик выслушал меня внимательно, но перенастраивать «сторожки» отказался. Никто, мол, еще не доказал, что твоя летяга безопасна — это первое. Кроме нее к нам на огонек может забрести и кое-что похуже — это второе.
Не стал я с ним спорить. По-моему, он моему рассказу не очень-то поверил — во всяком случае, в лес по моим следам не пошел. Ему и в поле работы хватает — собирает насекомых, ловит ящериц, смотрит, как они отбрасывают хвосты и головы, и восхищается.
После полудня — еще одно землетрясение. Я с ног полетел, но сильные толчки, к счастью, быстро кончились. Вот слабые — остались. Лежу на базальте и чувствую: содрогается подо мной земля, не желает успокоиться. Да что это за планета! Если здесь повсюду так, то «Шанс Инк.» опять вытащила пустой билет. Каких туристов сюда заманишь? Есть, правда, отвязные экстремалы, но ведь их немного. Экс-тремалы сами регулируют свою численность, через них человечество пытается бороться с перенаселением. Нормальный же турист любит поахать на чудеса природы из безопасного места, твердо уверенный, что при любом раскладе останется цел и невредим.
- «Если», 2006 № 08 - Журнал «Если» - Периодические издания
- Роковая ночь - Мария Кац - Остросюжетные любовные романы / Периодические издания
- «Если», 2005 № 06 - Журнал «Если» - Периодические издания
- Систематизатор - Эл Лекс - Боевая фантастика / LitRPG / Космоопера / Периодические издания
- Цифровой журнал «Компьютерра» № 17 (170) - Журнал «Компьютерра» - Периодические издания
- «Если», 2006 № 09 - Журнал «Если» - Периодические издания
- Человек каменного века - Александр Белошапков - Космическая фантастика / Научная Фантастика / Периодические издания
- Наш Современник, 2005 № 07 - Журнал «Наш современник» - Периодические издания
- Наш Современник, 2005 № 03 - Журнал «Наш современник» - Периодические издания
- Наш Современник, 2005 № 01 - Журнал «Наш cовременник» - Периодические издания