Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Волна неожиданной нежности охватила его.
— Ничего, Га… Ничего! — сказал он негромко. — Все устроится. Мы с тобой… Еще во всем разберемся!
Галя прижалась щекой к его спине, и он кожей почувствовал, как горит ее лицо.
— Я всегда думала… — тихо сказала она. — Что ты такой сильный… Строгий.
— Строгий? — удивился Корсаков.
— Сильный? — повторила она.
Дочь настаивала на ответе. Он замер.
— Я? — тихо ответил Кирилл. — Я… Может быть, не сильный… Но я — счастливый.
Эти слова вырвались откуда-то из самой его сущности… Непроизвольно, не задумываясь! Кирилл повернулся к дочери и увидел, что ее глаза полны слез.
— Га-Га-Га… — он поцеловал эти слезы и почувствовал, что она вся дрожит, прижимаясь к нему. Не хочет, боится отпускать его.
— Ты… Все понимаешь?! — она дала волю слезам. — Ты все обдумал?
Кирилл Александрович усадил ее на тахту. Он не мог просто уйти сейчас.
Галя отвернулась, вытерла глаза. Секунду сидела, как окаменевшая.
— Да… — неопределенно произнесла она и посмотрела на отца. — Про других — ты все понимаешь.
— А про себя? — попытался улыбнуться Кирилл Александрович, но лицо дочери только помрачнело, постарело, осунулось. — Про себя — я ничего не понимаю? Да? Ты это хотела сказать?
Она кивнула. Дочь давала понять, что это особый, большой разговор.
«Господи, а ведь она похожа… Да, да, похожа на свою мать… Та же неожиданная сухость! Умение уйти от разговора…»
Ему захотелось сломать все это. «В конце концов, он поедет к Карманову завтра!»
«Время для кейфования прошло!» — тут же вспомнились ему слова Андриана…
— Твоя бабка… — начал он, еще не решив, что он хочет сказать, — ты ее помнишь?
— Помню, — еще отчужденно ответила Галя.
— Так вот… Твоя бабка… Моя мать. — Он не мог найти слова. — Она была — другой…
— Я знаю, — спокойно ответила дочь. — Но ведь… и время было другим?
— А ты, значит, подделываешься под время? — спросил Корсаков.
— Но ведь не прикажешь времени подделываться под нас? — она подняла на него серьезные глаза.
— Нет… Ты не понимаешь! — он покачал головой, поднимаясь с тахты. Он знал, что ему нельзя вот так просто уйти. Время — это и ты! И я! И нет абстрактного времени, которому мы должны поклоняться как идолу. Это старый разговор — или бороться, чтобы время стало лучше. Общество. Цивилизация. Весь мир. Или…
— Или совершенствовать себя? — подхватила она его слова. — И тогда общество станет лучше? Я знаю…
Кирилл почувствовал, что он не сказал ничего нового для дочери.
— Ну, уж никак не дело! Подстраиваться под общество — он злился теперь на самого себя. — Это так же глупо, как следовать любой моде. Бежать впереди любой моды! Впереди любого прогресса!
Она махнула рукой и встала. — «Не надо, папа».
Вот, так просто… Дочь ставила его на место.
— Только не говори… Что в жизни все гораздо сложнее! — опередила она его. — Я все это знаю.
— Что ты знаешь? — повысил голос Кирилл Александрович.
— Можно быть рабом системы. Можно быть рабом семьи. Но можно быть и рабом своих… Ну, скажем, убеждений. Раз и навсегда принятых для себя принципов. — Она попыталась улыбкой смягчить удар. — Но все-таки… Рабом! Чтобы не видеть… Что творится вокруг!
Раздался звонок в дверь.
На пороге стоял шофер, молодой румянощекий парень в синей дорогой нейлоновой куртке.
— Извините… Что опоздал!
Он сделал шаг в прихожую, с интересом взглянул на мрачную, растерянную Галю. Поздоровался. Глаза его быстро и с почти детским любопытством оглядывали квартиру.
— Я сейчас… — сказал Кирилл, уходя в кабинет за пиджаком.
— Не торопитесь, — с почти радостной предупредительностью крикнул ему вслед парнишка. — Обратно я вас вмиг домчу. Свою-то контору мне искать не надо!
Всю дорогу шофера не покидало приподнятое, бьющее через край, праздничное настроение.
— Хорошо живете! Классно! Как на картинке в журнале!
— Живем, — буркнул Корсаков.
— Я вчера ордер получил. На двухкомнатную. С тещей. Теперь везде смотрю, как люди живут… Теперь на вас курс буду держать! — улыбался парень и повторил с веселой завистью: — Классно!
— С флота? — спросил Кирилл Александрович.
— Ага, — согласился шофер, по-прежнему сияя. — Андриан Николаевич меня у комфлота увидел. «Как срочную закончишь, ко мне перебирайся», — говорит. Все — так и получилось… И квартира! И все один к одному!
Машина, лихо заложив вираж, встала, как вкопанная, перед высоким гранитным порталом.
— На проходной — вас встретят, — серьезно, строго предупредил Корсакова шофер. Он знал о Кирилле Александровиче гораздо больше, чем полагается знать шоферу.
— Где вы пропадаете?! — Манаков шел по своему просторному, строгому, пустынному кабинету навстречу Кириллу с протянутой для пожатия рукой. — Каждая минута, так сказать, дорога! А он, видите ли… Где-то шляется?
Он пожал руку Корсакову своей еще крепкой, мужицкой рукой. Кирилл Александрович заметил, что кожа на руке у него пергаментная, со старческой гречкой.
— Не понимаю! Так сказать, вас… Дорогой мой Кирилл Александрович! — Манаков повел Корсакова к своему столу, показал на кресло. Кивнул в сторону стоящего у окна молчаливого Карманова. — Вы же, так сказать… государственного ума человек!
Он помолчал. Сел в кресло за огромным столом. Хохотнул, уставился на Корсакова из-под тяжелых очков немигающими, выпуклыми, красивыми, как у филина, упрямыми глазами.
Снова хохотнул, покрутил головой. Снял трубку и сказал кому-то: «Как приедет Иван Дмитриевич… Ага? Хорошо!»
Он повернулся было к Карманову, который по-прежнему курил у окна, но тот явно не хотел присоединяться к разговору.
— Ну, ладно… — Манаков положил большие, мясистые руки на стол. Потрогал одну папку, другую. Он явно чего-то ждал…
Кирилл Александрович посмотрел на Карманова, но тот отвел глаза. Андриан, как обычно, был в дымчатых очках, и взгляд его был неуловим.
В поле зрения Кирилла попала довольно толстая папка. На верхнем углу была приклеена матерчатая полоса, на которой крупными, каллиграфическими буквами были выведены его фамилия и имя-отчество. Он, не осознавая почему похолодел. Перед Манаковым лежало его «Личное дело»!
- Белый, белый день - Александр Мишарин - Русская классическая проза
- Досыть - Сергей Николаевич Зеньков - Драматургия / О войне / Русская классическая проза
- Фашисты - Кирилл Викторович Рябов - Русская классическая проза
- Все-все-все сказки, рассказы, были и басни - Лев Николаевич Толстой - Прочая детская литература / Детская проза / Русская классическая проза / Прочее
- Отцы ваши – где они? Да и пророки, будут ли они вечно жить? - Дэйв Эггерс - Русская классическая проза
- Изверг - Olesse Reznikova - Драматургия / Русская классическая проза
- Михoля - Александр Игоревич Грянко - Путешествия и география / Русская классическая проза
- Болотный цветок - Вера Крыжановская - Русская классическая проза
- Трое - Валери Перрен - Русская классическая проза
- Герой нашего времени. Маскарад (сборник) - Михаил Лермонтов - Русская классическая проза