Форма входа
Читем онлайн Русский Галантный век в лицах и сюжетах. Kнига первая - Лев Бердников
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Интриги сторонников Елизаветы велись неловко, и вскоре о них прознали при Дворе правительницы. Еще Линар настоятельно, но тщетно рекомендовал Анне арестовать и заточить в монастырь цесаревну, а заодно выдворить из страны маркиза де Шетарди. Но Анна к советам не прислушалась. Не подействовали на регентшу и предупреждения Андрея Остермана, который отовсюду получал известия о готовившемся перевороте. Отвергла она и предостережения австрийского посла маркиза де Ботта: “Вы на краю пропасти. Ради Бога, спасите себя, спасите императора…”. А своему мужу-генералиссимусу запретила расставлять по улицам пикеты, сказав, что никакой угрозы не видит.
Последний, кто пытался спасти Анну, был обер-гофмаршал Рейнгольд Густав Левенвольде – ночью он передал правительнице записку, в которой уговаривал не пренебрегать грозящей опасностью. Анна Леопольдовна, пробежав ее глазами, сказала: “Спросите графа Левенвольде, не сошел ли он с ума? Все это пустые сплетни, мне самой лучше, чем кому-нибудь, известно, что цесаревны нам бояться нечего”.
Рассказывают, между тем, и об одном зловещем предзнаменовании, которое получила правительница накануне ее низложения. Антон Фридрих Бюшинг (со слов одной придворной дамы) живописал сцену, когда регентша, направляясь навстречу Елизавете, вдруг неожиданно споткнулась и упала прямо к ее ногам. Хотя суеверием Анна не отличалась, это падение произвело на нее глубокое и самое сильное впечатление. “Да, мне еще придется в ноги кланяться Елизавете”, – пророчествовала она тогда. Но то было настроение минуты, которое быстро оставило отходчивую и добросердечную правительницу. Она любила Елизавету и не сомневалась в преданности цесаревны и ей и малолетнему императору.
Такая уверенность зиждилась на несокрушимой вере Анны в добрые чувства своей двоюродной тети. Николай Костомаров пояснил: “В самом деле, между правительницею и цесаревною господствовало полное согласие и нежнейшая родственная дружба. В день рождения цесаревны, в декабре 1740 года, правительница послала ей в подарок дорогой браслет, а от лица малолетнего императора – осыпанную камнями золотую табакерку с гербом, и тогда же… указано было из соляной конторы выдать 40 тысяч рублей на уплату долгов цесаревны. Когда у правительницы родилась дочь, восприемницей ее при св. крещении была цесаревна”.
Наконец, Анна все же решилась на… разговор с Елизаветой. 23 ноября 1741 года она, воспользовавшись придворным вечером, отозвала для беседы цесаревну и напрямую спросила, не собирается ли та совершить государственный переворот. Елизавета ответила отрицательно, сказав, что присягала на верность Иоанну Антоновичу и никогда не будет клятвопреступницей (для пущей убедительности она, как пишут современники, “проливала потоки слез”). Разговор регентши и цесаревны вышел очень трогательным и душевным, и Анна Леопольдовна успокоилась.
А на следующий же день, в ночь на 25 ноября, Елизавета, сопровождаемая 300 гвардейцами Преображенского полка, совершила переворот. Войдя в покои спящей правительницы, Елизавета бросила ей: “Сестрица, пора вставать!” Догадавшись, что случилось, Анна Леопольдовна, по преданию, произнесла такие слова: “Слава Богу, что дело кончилось так мирно и спокойно, без кровопролития. За эту милость надо благодарить Бога”. Она попросила новоявленную императрицу только об одном – не причинять зла ее детям, и, прежде всего, Иоанну Антоновичу. Елизавета, конечно же, пообещала и взяла на руки младенца, который безмятежно улыбался. “Бедное дитя! Ты вовсе невинно: твои родители виноваты”, – изрекла она.
В преддверии неминуемой ссылки Анна Леопольдовна горячо настаивала, чтобы при них находился неотлучно православный священник. Первоначально Брауншвейгское семейство решено было отправить за границу, и Елизавета, зная о набожности племянницы, особым указом распорядилась, чтобы ссыльным предоставить “имеющуюся ныне в Риге походную церковь, которая в прошлом году… взята из Митавы, с антиминсом, дароносицею, серебряными сосудами, тако ж с двумя переменами риз и с принадлежащими книгами”.
Однако потом Елизавета Петровна передумала и приказала перевезти узников сначала в город Раненбург Рязанской губернии, а с июля 1744 года – в далекую северную глушь Холмогоры. Их разместили в бывшем архиерейском доме, обнесенном высоким тыном, совершенно разобщившим их с внешним миром, под неусыпным надзором сторожей. Примечательно, что Елизавета настояла на том, чтобы Анна подписалась за себя и детей под текстом присяги на верность ей, новоиспеченной самодержице российской: “Обещаюсь и клянусь всемогущим Богом… в том, что хощу и должен ея императорскому величеству своей истинной и природной великой государыне императрице Елисавете Петровне… верным, добрым и послушным рабом и подданным быть”. Сама клятвопреступница, Елизавета Петровна могла не сомневаться в том, что богобоязненная Анна таковой не окажется. Впрочем, главным для монархини было получить бумажку – документ, который предъявить можно в доказательство того, что бывшая правительница – вовсе не иностранная принцесса, а своя, российская подданная, послушная раба “истинной и природной государыни” Елизаветы. Напомним, что ранее внушалась обратная мысль о немецких корнях Анны и инородческом засилье при ней; сейчас же оказалось вдруг сподручным вспомнить о ее русскости.
В ссылке привыкаешь довольствоваться малым: вот служить в крестовой церкви архиерейского дома в Холмогорах допустили священника с дьяком и пономарем. И приставленный к ним чиновник Николай Корф удивленно пишет: “Я не в состоянии донесть, какое обрадование при моем объявлении у известных персон было, когда я им объявил ея императорского величества высочайшую милость о дозволении службы Божией..; они с радости сами не знали, что на то мне ответствовать”. Развлекало заключенных чтение, а также прогулки по саду при доме и катанье в карете, но не далее двухсот сажен от дома, и то под охраной солдат. Заключенные, из-за ничтожности отпускаемых на них средств и произвола стражи часто нуждались в самом необходимом. Жизнь их была тяжела. Но и в этих условиях родители занимались воспитанием малолетнего Иоанна Антоновича (в 1744 году их с ним разлучили). Как утверждает Фаина Гримберг в своей книге “Династия Романовых. Загадки, версии, проблемы” (2006), “по воспитанию своему это был самый, да нет, что уж там, единственный настоящий русский император за всю историю всероссийской империи. Он умел читать по-церковнославянски, был наставлен в православии и едва ли не склонялся к “древлему благочестию”, к “раскольничьим убеждениям”.
В ссылке у супругов родились еще двое детей: Елизавета (1743) и Петр (1745). И все это держалось под строжайшим секретом. Так, обряд крещения Петра совершал священник, с которого была взята такая подписка: “1745 года марта 19-го призыван был я, иеромонах Илларион Попов, к незнаемой персоне для отправления родительских молитв, которое как ныне, так и впредь иметь мне скрытно и ни с кем об оном, куда призыван был и зачем, не говорить под опасением отнятия чести и лишением живота; в чем и подписуюсь”.
Анна Леопольдовна умерла на 28-м году жизни 7 марта 1746 года от “огневицы”, родильной горячки (причем, когда несчастная обратилась с просьбой о повивальной бабке, ей в этом отказали). Историк Модест Корф полагает, что в ее смерти повинны порочные методы лечения приставленного к ней штаб-лекаря, который знал только одну панацею от всех болезней – кровопускание. Он резюмирует: “Измученная, истомленная разбитыми надеждами, тюрьмою, разлукою с сыном и с любимицею, бывшая правительница более не вынесла и за немногие месяцы, проведенные ей на русском престоле, окончательно расплатилась посреди снегов архангельских своею жизнью”. Родившийся у нее в 1746 году сын, нареченный Алексеем, по счастью, выжил.
Говорят, когда императрица Елизавета узнала о кончине Анны, она “очень плакала”. Но при этом императрица тут же потребовала от Антона-Ульриха “обстоятельного о том известия, какою болезнью принцесса супруга Ваша скончалась”. Елизавете надобен был политический документ, который можно предъявить Европе в случае появления “Лже – Анны Леопольдовны”. Важно было показать крещеному миру, что принцесса умерла не насильственною, а своею смертью. Тело принцессы анатомировал все тот же тюремный штаб-лекарь, его уложили в дубовую колоду и по мартовскому снегу повезли в Петербург, где и похоронили с большой торжественностью в Благовещенской церкви Александро-Невской лавры…
Власти предержащие стремились, как писал современник, “стереть самые следы царствования Иоанна Антоновича”. Последовали указы Елизаветы Петровны об изъятии у населения всех книг, русских и иностранных, указов, манифестов, церковных проповедей, а также монет с “известным бывшим титулом”. Их надлежало немедленно уничтожить; хранившие же оные подвергались самому жестокому взысканию – ссылке в деревню навечно, наказанию плетьми или же “бить батоги” и даже отрубанию руки. Запрещено было даже упоминать имя Иоанна Антоновича в разговоре. За “правый донос” о сокрытии крамольных книг, монет и произнесении речей об “известных персонах” изветчика награждали, а злоумышленника препровождали в Тайную канцелярию, где каты-костоломы допрашивали его с пристрастием.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Русский Галантный век в лицах и сюжетах. Kнига первая - Лев Бердников бесплатно.
Похожие на Русский Галантный век в лицах и сюжетах. Kнига первая - Лев Бердников книги
- Быт и нравы царской России - В. Анишкин - Культурология
- 100 великих картин (с репродукциями) - Надежда Ионина - Культурология
- Веселие Руси. XX век. Градус новейшей российской истории. От «пьяного бюджета» до «сухого закона» - Коллектив авторов - Культурология
- В этой сказке… Сборник статей - Александр Александрович Шевцов - Культурология / Публицистика / Языкознание
- Легенда о Великом Инквизиторе Ф. М. Достоевского. Опыт критического комментария - Василий Розанов - Культурология
- Короткая книга о Константине Сомове - Галина Ельшевская - Культурология
- Русский Дон Жуан - Марк Алданов - Культурология
- Реабилитированный Есенин - Петр Радечко - Культурология
- Конвергенция СМИ устами журналистов-практиков - Екатерина Баранова - Культурология
- Чеченский народ в Российской империи. Адаптационный период - Зарема Хасановна Ибрагимова - История / Культурология / Политика
