как говорится, перешли к Македонскому царству в Северной Греции. Классический период заканчивается Александром Македонским, который владел всем и буквально изменил карту мира.
– Именно так! Он правил с 336 по 323 год до н. э.
– Затем наступает период эллинистических царств – огромных государств, которые постоянно враждуют друг с другом, пока в Средиземноморье не появляется новая сверхдержава. Рим одно за другим завоевывает греческие государства и в 30 году до н. э. становится правителем всего региона.
– Вообще-то, в 31 году до н. э.
– Да, но 30 – круглое число, его легче запомнить.
– Но в 31 году до н. э. состоялась морская битва при Акции. С этим ничего не поделать!
– Хорошо, пусть будет по-вашему. Римское господство длится до тех пор, пока столица не переносится из Рима в Константинополь, и на этом античная Греция практически заканчивается. Уф, неужели до конца дошли?
– Когда же была перенесена столица?
– Даже если вы расскажете, я наверняка забуду.
– В 330 году.
– Знаете, док, теперь мне кажется, что после всего этого у меня больше вопросов, чем ответов.
– Этого следовало ожидать. Невозможно уложить целую научную дисциплину в один короткий разговор в лифте. Надеюсь, что вы будете искать ответы на свои новые вопросы – и найдете их.
– Да, это единственное, что я могу гарантировать. Теперь, когда у меня в голове все немного встало на свои места, я смогу что-то и добавить. По крайней мере, буду знать, на какую полку что поставить. Но осталось странное чувство, какой-то привкус… Я вырос с верой в то, что в Древней Греции все было прекрасно, а на самом деле все не так. Мне кажется, что… как бы это сказать… мы вроде бы несправедливы по отношению к прошлому, если описываем только славные его стороны. Оно было многоликим.
– Что из того, что мы обсуждали, произвело на вас самое сильное впечатление?
– Ну, влияние других культур и все, что мы у них переняли. Но хотя древние греки и подражали другим культурам, они использовали заимствованное по-разному и на разных уровнях… Потом эта ужасная гражданская война посреди одного из самых ярких периодов истории Древней Греции. Ужасные тираны, которые, если честно, все были неадекватными. И то, что многие люди, которыми мы сейчас восхищаемся, в свое время остались незамеченными. Да, и, конечно, патриархат мифологии, место рабов в обществе и великие достижения философии! Действительно, прошлое нельзя окрасить только в черный или только в белый цвет. Знаете что? Я понял еще одну вещь. Все, что вы мне сейчас рассказали, это всего лишь ваша версия событий, я прав, док?
– Ну разумеется. Вполне логично, что я сосредоточил внимание на том, что мне кажется наиболее интересным и важным. Но так делаю не только я. Скажу вам по секрету: так делают все. Как вы думаете, можно ли изучать прошлое не со своей точки зрения? Разве каждого из нас не интересуют и не волнуют те или иные вопросы? Если бы вы ехали в лифте с другим археологом, канва его рассказа была бы той же, но, вероятно, он украсил бы ее совсем другими деталями. Получив возможность поговорить об античности через призму своей науки, я решил поставить в центр рассказа людей, которые ее формировали, и невероятную сложность их жизни. От минойской принцессы, размышляющей о предстоящем путешествии в Египет, и жрицы Карпатии, упорно отказывающейся возделывать свой надел, до первого победителя первых в истории Олимпийских игр 776 года до н. э. – повара Кореба Элидского.
– Но вы о нем не говорили!
– Я о многих не говорил! Зато я рассказал про беспечного афинянина Гиппоклида, который прошляпил невесту – дочь Клисфена и будущую жену Мегакла, чей сын станет основателем афинской демократии. Про куртизанку Фрину, которая сбежала из своей деревни и стала Афродитой во плоти. Про ритора Коракса. Про скульптора Агелада. Про Эсхила, который когда-то был рабочим на винограднике. Про Еврипида, который под конец жизни стал мизантропом. Про сапожника Симона, который первым записал диалоги Сократа. Но, несмотря на все это, я должен признать, что у меня просто не хватило времени рассказать еще кучу интересного. Неужели вы действительно верите, что всю древность можно втиснуть в лифт?
– Ну я вижу, что вы предпочитаете рассказывать истории конкретных людей.
– Да, потому что, как вы слышали, именно из этих маленьких странных историй о маленьких странных людях и складывается то, что мы называем историей. Знаю, нас часто ослепляют большие и важные вещи: великие храмы, важные музейные экспонаты, огромные статуи, сверкающие золотые венки, большие узорные вазы. Конечно, я не говорю, что это все не впечатляет. Но не стоит упускать из виду и более мелкие артефакты, за которыми также может стоять яркая и трогательная история. Например, в колодце на древней афинской Агоре было найдено множество осколков бесполезных ваз. Они никак не украшены и не представляют художественной ценности. Но на некоторых процарапаны надписи. Например, на одном осколке кто-то написал соседу: «Когда соберешься вернуть инструмент, который я тебе одолжил, оставь его под порогом, потому что я уехал». На другом мы читаем старейшее сохранившееся приглашение на свидание. <…> [45]
– Короче, вы убедили меня док, что знание прошлого может многому нас научить в настоящем. Но есть одна вещь, которой прошлое нас не учит и не может научить. Знаете, что это? – Он лукаво подмигнул. – Чего на самом деле хотят женщины?
– Ха! На это у меня тоже есть ответ. Они хотят того же, чего хотят мужчины. Того, чего хочет каждый человек. Безопасности.
– Безопасности от чего?
– От всего, чего мы боимся. А что вселяет ужас в сердца людей всего мира? Смерть. И снова археология приходит на помощь, потому что она помогает нам понять время, пространство, человечество. Мы словно верим, что если – и когда – мы наконец поймем время и сможем охватить его своим разумом, нам удастся уменьшить его, сделать соразмерным нам. Что мы сможем справиться с ним, а значит, и перегнать его.
– О! Ну это для меня запредельно! А вот интересно: о чем бы мы ни говорили, вы всегда возвращаетесь к психологии человека.
– Я говорил с самого начала нашего разговора, что археология, познание и открытие нашего прошлого – площадка для игр, где человеческое воображение, восприятие и психика могут вволю порезвиться. Все наши переживания, тревоги и радости проистекают из прошлого. Истинное чудо археологии в том, что она может служить коллективной формой психоанализа для всего человечества.
– Ладно, последний вопрос и расходимся: что из того, что вы поняли благодаря знанию прошлого, для
