правду. Уже сейчас…
— Я проведу срочный тест на отцовство, — обещает подруга тётки, снимая перчатки и отправляя их в мусорный контейнер. — Лет десять назад на это требовалось несколько суток. Сейчас уровень развития генетики позволяет сделать экспресс ДНК-тест за несколько часов с момента передачи образцов в лабораторию. Результаты к утру будут готовы.
— Уже к утру? — изумившись, я встаю с кресла и поправляю на себе медицинский халат, в который тётя мне велела переодеться, чтобы не вызывать лишних вопросов. — А скорость? Не повлияет на точность? Какова вероятность допустить ошибку?
— Не волнуйся, Ива, скорость не влияет на результативность экспертизы. Точность исследования остаётся неизменно высокой.
Я молча киваю, улетая мыслями к тому моменту, когда Макс разбил зеркало кулаком.
Псих…
Какой же он ненормальный псих! Из-за меня повредил руку.
Каждый шрам на его теле отзывается в моём сердце болью и тревогой.
Я наверное неправильная? Мне стоило бы ненавидеть Максима, а я всё равно люблю его.
Всем сердцем люблю.
Всей душой.
Вопреки всему, что с нами случилось…
И при этом я молю Бога, чтобы отцом моего ребёнка оказался именно он.
Он и никто другой!
«Кристина у меня в паспорте, а эта — намного глубже…» — вспоминаю его реплику, брошенную Стасу, и сердце как будто наизнанку выворачивается.
Где это «глубже»? Где оно? В голове? В сердце? В душе? Где?
Что он имел в виду, говоря «глубже»?
Он же не любит меня. Тогда почему ревнует? Ведь ревнует же?
Или бесится из-за того, что я не уступила ему? Тогда это не ревность.
Что с ним происходит?
Почему сильный, хладнокровный мужчина потерял контроль? Почему?
Щелчки закрываемого контейнера с реактивами вынуждают меня встрепенуться и обратить внимание на Тамару.
У женщины на безымянном пальце блестит широкое обручальное кольцо, а у моей тёти Лары его нет. И мне становится так грустно и обидно за неё. Она, как никто другой, заслуживает счастья. Невозможно сосчитать, скольким младенцам тётя помогла появиться на свет.
Перевожу взгляд на крестную, которая сидит на диване и допивает свой любимый липовый чай. В кабинет внезапно врывается запыхавшаяся медсестра. Лицо покрыто испариной, а в глазах мечется тревога:
— Лариса Ивановна, срочно! У нас сложные роды! Нужно экстренно кесарить!
Тётя вскакивает, бросая на меня обеспокоенный взгляд.
— Что с роженицей?
— Преждевременная отслойка плаценты, — отвечает ей медсестра. — Пациентка потеряла много крови. У плода признаки острой гипоксии.
— Готовьте операционную немедленно! Я буду через минуту.
Крестная вручает мне чашку и быстро шагает к двери:
— Ваня, постарайся отдохнуть, ладно? Операция может затянуться. Я вернусь, как только смогу, — с этими словами она быстро выходит из кабинета, оставляя меня одну с моими мыслями и тревогами.
Тамара уходит вслед за ними.
Поставив полупустую чашку на стол, я разуваюсь и забираюсь на мягкий диван с ногами. Уютно сворачиваюсь на нём клубком, словно эмбрион в утробе матери, и впервые за весь долгий вечер чувствую абсолютное спокойствие.
Боже, как же с тётей мне повезло.
Даже с мамой я не ощущала себя настолько нужной, любимой и защищенной.
Усталость накатывает волнами. Я невольно прикрываю глаза и медленно погружаюсь в сонную дымку. Снова вижу лицо Максима, его улыбку, глаза, руки…
Воспоминания о нашем последнем разговоре смешиваются с образами счастливых моментов. Я пытаюсь отогнать эти мысли, но они настойчиво возвращаются. И тогда я перестаю сопротивляться. Погружаюсь в мой вымышленный мир, где есть только мы: он, я и наш малыш. Наш сын. Я не хочу думать иначе. Цепляюсь за эту мечту, пока окончательно не проваливаюсь в сон.
Люблю тебя, мой Монстр Андреевич…
Как же сильно я тебя люблю…
— Ваня… — где-то далеко доносится голос тёти Лары.
Кажется, слепит солнце, а я не могу открыть глаза. Я так измучена, что проспала бы ещё пару суток, не отрывая головы от подушки.
— Детка, поехали домой?
— М-м-м… — издав нечленораздельные звуки, переворачиваюсь на спину и с трудом открываю тяжёлые веки.
Мой взгляд едва фокусируется на белом конверте в её руке.
Резкий удар сердца со скачком адреналина вынуждает меня за секунду сесть и выхватить бумаги.
— Это результат теста? Да? — сглатываю я, почувствовав сухость в горле.
Боже, мои руки начинают дрожать, словно вцепились за оголенный электрический провод.
— Откроешь сейчас или дома? — тётя смотрит на меня с прищуром, будто уже знает ответ.
Какой «дома»? До дома я не доживу!
— Который час? — спрашиваю я, оглядывая залитый солнечным светом кабинет и понимая, что уже либо утро, либо полдень.
Сколько я проспала?
— Открывай, Ива, и поехали домой. Я сегодня чертовски устала.
Не медля ни секунды, я разрываю конверт, режу палец о бумагу.
Нервы пронзает острая боль.
— Ай!
Вскрикнув, я обхватываю губами порез. Из глаз брызгают слёзы.
К черту! Я хочу узнать правду!
Вытащив заключение, я пробегаюсь глазами по информации, пока они не цепляются за строку: «Вероятность отцовства: 99,9999995 %»
— Господи… — всё, что я могу выдавить из себя, прежде, чем поднять полные слез глаза на своего Ангела Хранителя.
У нас будет сын…
У меня и Максима будет общий ребёнок…
Мой Зая…
Зая Максимович.
Самый любимый малыш в мире.
Глава 55
Макс
Несколько месяцев спустя…
— Максим Андреевич, вы же понимаете, что ваш проект на этом участке земли осуществить невозможно. Вижу, что понимаете, иначе бы вы не добились такого колоссального успеха в бизнесе, — говорит Шулягин, оперируя последними всплывшими результатами почвоведческой экспертизы, которую я ещё утром перечитал вдоль и поперёк и сильно охуел.
Мой незваный гость, сидя напротив меня за столом переговоров, пристально смотрит мне в глаза. На широком скуластом лице известного мне ублюдка играет самодовольная ухмылка.
Сверля его взглядом в упор, делаю вид, что попытка Шулягина задеть меня не достигла цели.
Сука, как же я мог так подставиться с этой сделкой?
Столько месяцев работы потрачено впустую. Разработка концепции проекта, сроки, стоимость, качество, риски, эскизы, макеты, чертежи, подготовка проектной документации, проведение расчетов, подтверждающих возможность строительства и безопасность объекта, борьба за осуществление цели — всё оказалось напрасным, потому что какой-то гниде захотелось вытеснить меня с рынка!
Экспертиза, которую отец получил через Брагина, судя по всему липовая. И человек, который её выдал — исчез.
Брагин утверждает, что не имеет к этому никакого отношения, и я ему верю.
У тестя нет причин подставляться, он бы не стал перекрывать кислород любимой дочери и вредить себе самому. А вот фигура градоначальника в этом деле мутновата. Возникает вопрос: нахрена Левицкому это нужно? Он получил свой крупный откат.
