Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К примеру, Катя Мальцева. Она с группой храбрых девушек преподнесла подарок Родине к Международному женскому дню 8 Марта — совершила диверсию на железной дороге, уничтожив паровоз и четыре вагона с живой силой. Трудно назвать значительную боевую операцию, в которой Катя не отличалась бы мужеством и храбростью. Газета «Смерть фашизму» от 6 апреля 1943 года писала:
«Катя М. смела, отважна, настойчива… Катю любят и уважают товарищи, как отважную партизанку».
Образец самоотверженности проявила Катя и в роковом бою при защите деревни Остров. Противник под сильным прикрытием бронепоезда из Жодино бросил на деревню три танка. Стальные чудовища, засыпая на ходу снарядами и поливая свинцом оборону партизан, продвигались вперед. Противотанковое ружье выстрелило и замолкло: гильза застряла в патроннике. Головной танк остановился, но продолжал вести пулеметный огонь. Второй танк развернулся и помчался в обход обороны. Над взводом партизан нависла угроза окружения и полного уничтожения. Партизаны дрогнули. В этот критический момент Катя Мальцева выскочила из своего окопчика и с гранатой бросилась наперерез танку. Она задержала танк и ценой своей жизни спасла взвод от гибели.
25 октября 1943 года на кладбище в Заречье бригада отдала воинские почести славной дочери белорусского народа, провожая ее в последний путь.
В некрологе газета «Смерть фашизму» писала:
«Катя погибла, но память о ней будет жить в сердцах каждого партизана и партизанки. За ее смерть мы во сто крат отомстим немецким бандитам».
Было бы несправедливо не рассказать и о подвиге «Малышки». Как-то раз произошел такой курьезный случай. При очередном посещении бригады секретарь Минского подпольного обкома партии товарищ Мачульский повстречал проезжавшую на подводе небольшую девчушку. Увидев на этом подростке, одетом в ватную фуфайку, перетянутую широким армейским ремнем, перекинутый за плечо немецкий автомат, Роман Наумович сурово сказал начальнику штаба бригады:
— Совсем зря доверяете оружие таким малышам!
— Так это же Лида Пилюга! — возразил Кисляков. — Наверное, слышали о ней! Лида, стой! Иди сюда, поговорить надо! — крикнул Кисляков вслед девушке.
— Андрей Александрович, сейчас некогда, — отозвался тоненький девичий голосок. — Вот отвезу картошку на кухню и приду в штаб.
— Так, значит, это та самая бесстрашная смолевичская комсомолка-подпольщица?! — удивленно отозвался Мачульский. — Вот уж не ожидал, что она такая вот… малышка, — как бы оправдываясь, улыбнулся он.
Да, Лиду, которой едва исполнилось семнадцать лет, мы звали Малышкой, вкладывая в это слово всю нашу любовь и теплоту. О ней в Смолевичском районе разнеслась добрая слава. Дело было так.
До войны в Смолевичах на Садовой улице в уютном домишке жила дружная семья Лиды Пилюги: отец, мать и трое детей. Война оставила семью без отца. Трудно стало матери перебиваться в голодное время с тремя ребятами. Но трудолюбивая и скромная семья не роптала, не гнула шею перед оккупантами. Люди Чуянова, видя это, установили связь с Лидой и ее старшим братом Володей. Это были честные и бесстрашные комсомольцы. Они горячо упрашивали взять их в партизанский отряд. Однако нам позарез нужна была конспиративная квартира и надежные разведчики-связные. Поэтому Чуянов убедил их в том, что они нам нужнее в Смолевичах. И их домик стал явочной квартирой.
Сначала все шло хорошо. Наши юные связные оказались очень смышлеными. Они выполняли такие ответственные задания, на которые не у всякого взрослого хватит пороху. Так, по нашему приказу Лида сумела познакомиться со словаком Войтехом Шатаром, который командовал взводом, охранявшим автомагистраль. Добившись взаимопонимания и доверия, она организовала его встречу с партизанскими разведчиками. Прошло немного времени, и все 22 словака с оружием перешли на сторону партизан.
Однако вскоре на семью Лиды обрушилось горе. Случайно получилось так, что Владимира оккупанты при очередной облаве схватили и повезли в Германию. По пути при попытке к бегству он был убит. Беда часто тянет за собой другую беду. Лида узнала, что почти одновременно в боевой схватке пал героем лучший друг их семьи — бывший танкист, бесстрашный наш партизан Леонид Косаревский. На семью навалилось еще одно несчастье. В их доме, облюбованном немецкими квартирьерами, решил разместиться штаб вновь прибывшей в районный центр немецкой части. Гитлеровцы выгнали вон мать, Лиду и маленькую Галю. Мать, обливаясь слезами, едва выпросила разрешение разместиться в холодном и темном дровяном сарае.
Обсудив сложившуюся ситуацию, мы с Чуяновым решили забрать всю семью в бригаду. Девушка обрадованно согласилась, но, в свою очередь, категорически заявила:
— Я пойду к вам только тогда, когда взорву ненавистный штаб и отомщу за Володю и Леню!
Никакие уговоры командира отряда Николая Яцкевича на нее не действовали.
— Так ведь штаб-то в вашем же доме! — привел последний аргумент обескураженный Николай.
— Вот и хорошо! Значит, мне лучше это удастся сделать… Ведь немцы меня не подозревают…
После долгих дебатов в штабе мы решили уступить Лиде. Яцкевичу разрешили осуществить операцию. Он быстро научил девушку обращаться с миной, обсудил с ней весь план действий.
Неся вечером за пазухой тяжелый толовый заряд, она побаивалась реакции матери. Но мать, обняв дочь, прошептала:
— Пусть это будет убийцам за Володечку! Только смотри, ласточка моя, будь осторожной, не погуби себя и нас!
Быстро завертелось дело у Лиды. В течение дня уже все соседи знали, что у них «сильно заболела» Галочка. Укутанная девочка и мать срочно ушли к «доктору». На другой день Лиде сообщили, что обе они благополучно прибыли к партизанам. Осталось осуществить самую трудную, вторую часть операции. А немецкий часовой, как назло, разгуливал не на улице, а по двору. Мину же надо было пронести по лестнице на чердак… Пришлось чуть не до вечера с показным старанием прибирать в сарайчике, стирать да развешивать разные тряпки. Лида уже отчаялась: так долго не наступал подходящий момент. Наконец часовой, удалившись на улицу, стал громко разговаривать с каким-то солдатом. Лида, забыв про все страхи, кинулась в сарай, схватила старую кошелку, в которой под тряпьем лежала мина, и мгновенно вскарабкалась по лестнице на чердак. Здесь она разгребла опилки и установила взрыватель, сунула мину в ямку, заровняла все опять опилками и спустилась вниз. Когда она, вся дрожа от напряжения, проходила у ворот мимо часового, он спокойно продолжал беседу со своим напарником.
Часа через два наши разведчики встретили девушку далеко за Смолевичами, в деревне Каменка. Поздним вечером в Смолевичах раздался сильный взрыв…
Прошел год, тяжелый год борьбы в тылу гитлеровцев. Но это была лишь половина трудного боевого пути. Бригада только родилась, и ей еще больше года предстояло вести смертельные схватки с оккупантами, которые, чувствуя скорую гибель, становились все злее и беспощаднее.
Командование бригады, проявляя заботу о жизни каждого советского человека на оккупированной территории, каждый раз очень требовательно и придирчиво относилось к выбору позиций проведения боевых операций. Мы вынуждены были считаться с тем, что оккупанты в соответствии с предписаниями командования вермахта от 16 сентября 1941 года разрушали все дома и селения, в которых проходили с ними столкновения, а также расстреливали 10 заложников мужского населения из близлежащих деревень от места боя.
С учетом этого наши подразделения стремились проводить боевые операции на коммуникациях противника вдали от населенных пунктов. Делалось все возможное, чтобы не дать врагу повод для расправы с мирным населением. С лета 1943 года все деревни, которым угрожала опасность, мы прикрывали своими заслонами.
За время пребывания в тылу врага мы приобрели боевой опыт, добились немалых успехов в борьбе с оккупантами. Но, несмотря на это, нет-нет да и попадали в довольно трудные ситуации. Вот и теперь, с наступлением морозной зимы, для нас сложилась чрезвычайно тяжелая обстановка. Дело в том, что на бригаду неумолимо наступал голод.
Это я особенно остро почувствовал во время проверки нашего госпиталя, расположенного примерно в 70—80 километрах от основного лагеря на запасной базе в районе озера Палик. При осмотре госпиталя мной овладели два чувства: гордость и тревога.
Все партизаны горячо убеждали меня, что хотят как можно скорее вылечиться, вернуться в родной отряд и бить оккупантов. Они жадно слушали мои рассказы о наших последних боевых успехах. По всему было видно, что народные мстители, едва встав на ноги, рвались из госпиталя. На этой почве между нами и врачами разыгрывались горячие споры.
Под впечатлением настойчивых просьб выздоравливающих партизан я начал было наседать на госпитальных врачей, чтобы они принимали меры по скорейшему возвращению больных в ряды активных бойцов. Однако врачи ответили мне:
- Исповедь тайного агента - Шон Горн - О войне
- Над Марной рассвет - Войцех Валецки - Контркультура / О войне / Периодические издания / Науки: разное
- Мы вернёмся (Фронт без флангов) - Семён Цвигун - О войне
- Афганский «черный тюльпан» - Валерий Ларионов - О войне
- Зимняя Радость - Светлана Маштакова - О войне / Периодические издания / Русская классическая проза
- Взлетка - Аркадий Бабченко - О войне
- Война в тылу врага - Григорий Линьков - О войне
- Скаутский галстук - Олег Верещагин - О войне
- Проводник в бездну: Повесть - Василь Григорьевич Большак - Разное / Прочее / О войне / Повести
- Макей и его хлопцы - Александр Кузнецов - О войне