Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А в чем разница одних пастухов от других? Почему ты думаешь, что твой путь истинно верен? Посмотри на людей — они счастливы. Не это ли главная задача и то, к чему надо стремиться. Люди счастливы в своем рабстве. Мы с тобой тоже рабы, рабы своих идей.
— Тогда зачем все это? Зачем нужна наша работа?
— Это наука. Эксперимент подтвердил правило — природу не изменить, даже если она будет искусственной.
Рашид вертел в руках столовый нож. Следя за игрой тупого клинка от тусклого света старомодных ламп, он смотрел сквозь стены. На восточной стороне города, за широким проливом, отделяющим две части города, город Патрициев и город челяди, в глубине черного, обязанного коричневой клейкой лентой пакета, зарождался огонь. Огонь смерти, смерти, разлетающейся на тысячи стальных осколков, на тысячи летящих с убийственной скоростью стрел. Огонь. Рашид резко метнул нож в стену. Нож, звеня, вонзился в плотные пыльные обои, слегка войдя в ссохшийся слой штукатурки.
— Нам пора, — сказал он Лю. Эхо дальнего грома донеслось до них, слегка обдав горячим ветром глаза. За окном люди шли, ничего не замечая, не замечая того, что их жизнь с этой минуты изменилась навсегда.
Груда искореженного, черного от гари металла торчала посреди площади. Вокруг стоял столб густой пыли, затмевая своей пеленой солнечный свет. Гнетущая тишина пришла вслед за оглушительным взрывом, ворвавшимся в размеренную жизнь города.
Взрыв разорвал как бумагу стальной корпус автобуса, разметав его части повсюду. Люди на тротуарах лежали вповалку друг на друге, многие были в крови, оглушенные, не понимающие, что произошло. Те, кому удалось подняться, пошатываясь, слезящимися от пыли и копоти глазами смотрели в эпицентр взрыва на догорающие остатки стальной машины.
Насколько хватало глаз, все вокруг было в крови, красные от крови лоскуты одежды, разбросанные по площади, безмолвно свидетельствовали тому, что в автобусе были люди. Были. Кто, сколько? Теперь же никого, только пыль, сгоревший металл, да остатки обугленной плоти в лоскутах одежды.
Вой сирен разрывал тишину, но она надвигалась над городом все сильнее, распространяя свое влияние на всю территорию города. Звуки ворвавшихся машин скорой помощи, полиции, пожарных утопали в этом кисельном воздухе, проявляясь лишь небольшими всплесками вырвавшихся нот тревоги.
Дима поднялся с тротуара, старательно массируя колотившие как сотни молотов виски. Контузия знала свое дело, он ничего не слышал, его сильно тошнило и хотелось спать. Дима посмотрел вокруг, несколько женщин и мужчин пытались подняться, но тут же падали обратно, держась за голову. У многих по лицу текла кровь. Липкая жидкость начала заливать глаза, и Дима машинально протер их ладонью, ладонь побагровела от налипшей густой крови. Он осмотрел себя: вроде бы цел, все конечности на месте, только из десятков рваных и резаных ран по всему телу текла кровь. Потеря была не столь большой, чтобы подкосить его, но слабость все же начинала править телом. Он встряхнул головой, пошире разлепил веки. Пройдя чуть вперед, он помог сесть нескольким гражданам, бегло осматривая их состояние — целы, только порезы, ссадины, да оглушение.
Дима направился к эпицентру. Подойдя к кордону, он попытался пройти дальше, но преградивший путь вурдалак, что-то пытался ему объяснить, но не было слышно. Сквозь звенящую тишину отрывками доносилось: «…нельзя… иди к скорой…». Дима достал корочку и развернул ее перед лицом солдата. Тот тут же отдал честь и что-то еще сказал, показывая на машины скорой помощи, у которых спешно осматривали пострадавших, но Дима жестом показал, что с ним все нормально, и вступил за натянутую желтую ленту.
Аккуратно ступая между обломками машин и выкорчеванными осколками дорожного покрытия, Дима приближался к завернутому в узел автобусу. Огонь уничтожил все, все, что могло бы помочь в поиске. Возле автобусу ходили криминалисты, то и дело собирая черные камни в специальный контейнер. Фотограф фиксировал каждый объект, стараясь не пропустить ни одной детали. Подождав, когда они закончат, Дима подошел вплотную к стальному узлу.
Было трудно угадать былую форму машины, но этого не требовалось, надо было определиться с точкой начала взрыва. Подойдя вплотную, Дима достал из кармана изодранного пиджака небольшой флакон и распылил прозрачные капли над остатками кресла. Капли легли ровной пленкой, застыв на поверхности металла слезами росы. Некоторые из них окрасились в бледно-голубой цвет. Дима спрятал флакон обратно и направился прочь. Надо было спешить.
— Николай Борисович, Вы же понимаете, что я и Вы, мы все не решаем эти вопросы. Наша деятельность зависит от решений Международного исследовательского центра. Решение Вам известно, — Марк Ферсман с сожалением пожал плечами, в очередной раз протягивая мне толстую папку Решения МИЦа.
— Марк, я все понимаю. Но разве нет хоть одной возможности оспорить этот документ? Мы же можем вывести этот вопрос на общественное обсуждение. Все-таки вся деятельность центра идет за счет налогоплательщиков, интерес к Эксперименту среди населения очень высокий, пусть люди решают.
— Николай, Николай, — Марк снял толстые очки и начал усиленно протирать их платком. Он делал так всегда, когда хотел собраться с мыслями, — Ты же не первый год работаешь в Исследовательском центре. Неужели ты сам поверил в те идеалы, которые выбиты при входе? Сколько раз нас ставили на место, не припомнишь? А я вот все помню, — Марк вздохнул. Положив очки на стол, он посмотрел на меня печальными глазам, — теперь нас закроют окончательно. Никто не хочет знать правду, запомни это. Тем более, когда правду и так никто не скрывает, надо только открыть глаза.
— Ты думаешь, что это конец?
— Я не думаю, я знаю. Меня уже отправляют на пенсию, на почетную пенсию. Приказ будет в следующем месяце. Вас тоже разгонят, не сомневайтесь.
— Печальную картину ты рисуешь. Ну а как же Эксперимент? Что, все эти годы впустую?
— Ну почему же, нет. Результатов уже достаточно для начала колонизации Надежды, ты сам участвовал в комиссии. Ваши имена вписаны в историю, гордись. Вот только Коля, я тебе как друг говорю, не надо бороться с ветряными мельницами. Нам этот мир не изменить, да и тот тоже, все тщетно.
— Хорошо, но, а как с публикациями? Почему последние не вышли в печать? Их даже засекретили в стенах центра.
— Никто не любит правды, Коля. Никто не любит. У тебя молодая жена, дочь растет, сколько ей уже?
— Шесть месяцев исполнилось на днях, — я улыбнулся, видя перед собой Лену, держащую на руках маленькую Аню.
— Вот-вот. Дети это счастье. Ты сам не молодой уже, скорее ей в деды годишься. Береги здоровье, оно того не стоит — сломают, будь уверен.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Сепаратная война - Джо Холдеман - Научная Фантастика
- Скелет - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика
- Черный Ферзь - Михаил Савеличев - Научная Фантастика
- Хроники мира за Стеной - Макс Бронин - Боевая фантастика / Боевик / Научная Фантастика
- Зеленый поезд (Повести и рассказы писателей-фантастов Сибири) - Виктор Колупаев - Научная Фантастика
- Жизнь после - Владимир Петров - Научная Фантастика
- Легкая рука - Роман Подольный - Научная Фантастика
- Банка - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика
- Вечный дом / The House that Stood Still [= А дом стоит себе спокойно…; Обитель вечности] - Альфред Ван Вогт - Научная Фантастика
- Падающего толкни - Кирилл Шарапов - Научная Фантастика