оно что. Пара недовольных бойцов.
Я прихожу в себя, чувствую, как во мне растет энергия. У меня есть это…
Затем тот, что шел впереди, исчезает, когда летящая громада мышц сбивает его с ног.
Я хриплю, набираю в легкие столько воздуха, сколько могу, и подтягиваю колени к груди. Это ребро врезается мне в легкое или что-то в этом роде, потому что трудно дышать. Я не обращаю на это внимания и тужусь. Смещение веса выводит из равновесия новообращенного, держащего меня сзади, и я высвобождаю одну руку. Я поворачиваюсь, не обращая внимания на ослепляющую боль в ребрах, и отвожу ногу назад, а затем погружаю ее глубоко в пах вампира. Похоже, даже у вампиров чувствительные члены. Еще один леденящий душу пронзительный крик нарушает молчание Бонавентуры.
Наконец-то я свободна и сгибаюсь пополам, переводя дыхание. Я осматриваю землю, нахожу свои клинки и бросаюсь за ними. Крепко сжимая их в каждой руке, я бросаю по одному в новорожденного, держащегося за промежность. Серебро вонзается по самую рукоять. Другой вампир — невысокий, коренастый панк с бритой головой и татуировкой на шее — бросается прямо на меня. Я бью его наотмашь и опрокидываю на спину. Я падаю вслед за ним, одним движением оседлав его грудь. Коленями я прижимаю его руки к бокам. Я прижимаю лезвие к его толстой, мускулистой шее. Челюсть отвисла, клыки наружу, глаза побелели, а зрачки покраснели, он свирепо смотрит на меня. Даже шипит. Шипит!
Затем Эли оказывается рядом со мной.
— Райли, отойди.
— Нет. Я справлюсь. — Я вжимаю лезвие глубже, и глаза новичка выпучиваются.
— Отвали… на хрен… от меня! — произносит он между судорожными вдохами.
— Тебя прислал Валериан? — спрашиваю я, уже зная ответ. Интересно, где же все-таки этот трус?
— Не твое дело…
Я спрыгиваю с новообращенного и оказываюсь на спине. Я качаю головой, когда теряю равновесие. Я сосредотачиваюсь на Эли.
Он держит новичка за горло, подвешивая в воздухе одной мускулистой рукой. Ноги новичка болтаются в нескольких дюймах от земли.
— Кто? — спрашивает Эли, сильно встряхивая его.
Я быстро оглядываюсь по сторонам. Девять поверженных и почти мертвых новорожденных неподвижно лежат на земле.
— Я никогда его не видел, — выдавливает из себя молодой вампир. — Я, черт возьми, никогда его не видел. Держится особняком.
Я поднимаюсь, держась за бок, и подхожу ближе.
— Имя. Место, где можно его найти. — Я прижимаю лезвие к яичкам новорожденного. — Или, клянусь Богом, я скорее отрежу тебе яйца, чем воткну нож тебе в сердце.
Из перекошенного рта новообращенного вырывается ругательство.
— Ладно, ладно, — произносит он голосом чуть более высоким, чем раньше. — Драммонд. Он называет себя Драммондом.
— Где прячутся такие же, как ты? — Я вжимаю лезвие глубже. Оттуда сочится белая струйка, и в угасающем свете луны молочно-белая жидкость блестит, стекая по ноге.
— Твою мать! — кричит он, пытаясь вывернуться. — Сумасшедшая сучка, отвали от меня!
Эли сжимает его сильнее и встряхивает еще раз.
— Говори, или я сам их отрежу.
— Какой-то эксперимент, — выдавливает он из себя. — Чертовы колдовские зелья. Исследования Драммонда как-то связаны с обратными силами или что-то в этом роде. Я не знаю!
Лезвие просвистело в воздухе и вонзилось в сердце новообращенного. Эли с проклятием бросает тело, когда оно начинает сжиматься.
Я тоже падаю.
Эли двигается рядом со мной. Я держусь за ребра. Черт, больно даже дышать.
— Райли? Что случилось? — спрашивает Эли. Теперь он держит меня на руках.
— Со мной все будет в порядке, — говорю я, хотя и без особой энергии. — Кажется, у меня сломано ребро.
Слова заглушаются плечом Эли, когда я падаю на него. Он поддерживает меня, а затем подхватывает на руки.
— Куда мы? — спрашиваю я. — Мы не можем просто оставить тела здесь.
— Мы можем и сделаем это, — говорит Эли. — Мы на кладбище, Райли.
— О да, — выдыхаю я. — Эй, я ведь быстро поправлюсь, правда? Здесь становится трудно дышать, Дюпре.
— Да, ты быстро поправишься, — отвечает он, пересекая Бонавентуру. — Сначала я должен отвезти тебя домой и перевязать.
— Звучит интересно, — бормочу я.
Как раз перед тем, как потерять сознание.
Вот тебе и долбаные сверхспособности.
Какого черта?
Часть 9: Месть
Она классная. Я имею в виду, не только из-за того, кем она стала и на что способна. Да, все это отвратительно, но что мне нравится больше всего, так это то, что она относится ко мне как ко взрослой, а не как к вечному ребенку. Может, я и нахожусь в теле пятнадцатилетнего подростка, но я далека от этого. Я прожила десятки полноценных жизней. Мне надоело выглядеть как ребенок. Но когда со мной обращаются как с ребенком? Совершенно неубедительно. Но Райли относится ко мне с уважением. Она мне как сестра, и я рада, что она — часть нашей семьи. Она тоже может надрать кому-нибудь задницу и прислушивается ко мне. Например, когда я говорю ей, что цель ее броска не в этом, она на самом деле прислушивается к моим советам и следует им. Думаю, это довольно круто. И я по уши влюблена в ее брата. Лол!
— Джози Дюпре
— Боже, девочка. Не двигайся.
Я хмурюсь, раздраженно выдыхаю и продолжаю смотреть на сердитое лицо Эли. На его челюсти напрягаются мышцы, когда он осматривает мои раны. Большим и указательным пальцами он приподнимает мой подбородок и осматривает оба моих опухших глаза. Затем обеими руками, раскрытыми ладонями, он проводит по моей голове.
— Подними руки.
Я вздыхаю.
— Господи, Эли, я выглядела намного хуже…
— Подними свои чертовы руки, Райли. Сейчас же.
Выругавшись, я поднимаю руки. Эли проводит ладонями по моим ребрам, задерживаясь на левой стороне. Я вздрагиваю, когда он нажимает на это место.
— Черт возьми, девочка, — говорит Люк, заходя ко мне на кухню. — Ты дерьмово выглядишь.
Я бросаю на него яростный взгляд. Он смеется.
— Я не знаю, — говорит Ной, присаживаясь на стойку рядом со мной. — По-моему, выглядит довольно сексуально.
— Думаешь, далматинец в период течки выглядит сексуально, — говорю я.
— Не двигайся, — приказывает Эли.
Я закрываю рот и свирепо смотрю на Ноя. Он приподнимает бровь и улыбается.
Лицо Эли каменеет, и он осторожно опускает мои руки.
— У тебя сломаны два ребра. Не двигайся. Я сейчас вернусь. — Он исчезает в коридоре, оставляя меня наедине с моей назойливой аудиторией.
— Значит, тебя каким-то образом накачали наркотиками, — говорит Фин, облокачиваясь на стойку рядом со мной. В его ладони маленький кожаный мешочек. — Это объясняет, почему ты так избита. Поговорил с Гарром по телефону. Он клянется, что никогда раньше
