Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да, — спокойно отвечаю.
— Мы подойдём? — Рома шумно выдыхает, я же ощущаю теплое дыхание на своём виске.
— Нет.
— Это неправильно, — перехватив удобнее, подтягивает меня к себе, а после прижимает, обнимая бережно за талию. — Замёрзла? Давай соберёмся и поговорим с ним.
— Он мне противен, — не скрывая, пренебрежительно кривлюсь и отворачиваюсь, чтобы не смотреть в ту сторону. — Пусть уйдёт, — почти не раздвигая губ, рычу. — Пусть исчезнет. Пусть сгинет к чёрту в преисподнюю.
— Он смотрит на тебя. Лёль? — мужские пальцы перебирают мои гуляющие от сбитого дыхания рёбра. — Идём. Не бойся. Я с тобой.
— Ты со мной? — грубо шикаю. — По-твоему, мне страшно? Юрьев, ты плохо знаешь свою жену. За пять лет не освоился? Считаешь, что спишь с беззащитной девочкой? Я знаю, как бороться и как выживать. Неприятно об этом говорить, но куда ты смотрел, когда делал предложение? Я предупреждала, что не так проста.
— Об этом помню, Лёлик. Но хотелось бы представиться и сообщить ему, что ты больше не одна и у тебя есть семья и…
— Мне ничего не нужно от него. Обойдется! Зачем ему, в сущности, это знание? Чтобы доить нас? Чтобы тянуть деньги? Чтобы клянчить, жаловаться, досаждать? Пусть живёт в пьяном одиночестве и не горюет. Как-то же он протянул без мамы, да и без меня. Он только прикоснулся к своей жене и сразу же убил. Если бы можно было отказаться от него, я бы незамедлительно это сделала. Поэтому, я тебя прошу, не заостряй внимание на факте своего несостоявшегося с ним знакомства. Ты от этого, возможно, пострадаешь: и морально, и профессионально.
— Понятно, — чуть слышно Юрьев отзывается. — Тихо-тихо, не кипятись. Где остановимся?
Это он на что прозрачно намекает? Что мы должны поехать к нам домой? Поддаться сентиментальным воспоминаниям и заглушить вместе с папой боль?
— Здесь точно не останемся, Ромка. Я больше никогда не перешагну порог квартиры, в которой каждая щель и каждая прогнившая половица, напоминают лишь о неприятностях, проблемах и вакханалиях, которые там происходили, когда папашка приводил своих друзей, на все голоса орущих несуразицы и грубости.
— Я могу кое-что спросить? — заметно понижает громкость и напускает таинственность, добавляя ненужный мистицизм. — Это важно и серьёзно.
Офигеть заявочка!
— Звучит не очень. Мне стоит, видимо, поднять руку и в чем-то поклясться, притулившись носом к Библии?
— Будет достаточно, если скажешь так, как было на самом деле, — меня перед собой аккуратно выставляет. — Лёль, я хотел бы это знать.
— Да, конечно, — морщусь, пока рассматриваю жалкого человека, суетящегося рядом с копачами и разрывающегося между водкой в крафтовом пакете и жалкой суммой денег, которую он держит про запас, вернее, чтобы рассчитаться за оказанные похоронные услуги. — Прости, — ехидно хмыкаю. — Держу пари, что он засунет деньги им в штаны, но не расстанется с тремя литровыми стекляшками. Ром, принимаешь?
— Тебя трогали его пьяные дружки? — на мой не отвечая, спокойно задает его интересующий вопрос.
— Это грубо! — моментально отсекаю. — Какая разница? Ты за кого меня принимаешь?
— Твой отец занимался…
— Ты ведь знаешь, что я была нетронута. Зачем, Рома?
Боже, как же это мерзко!
— Это статья, Юрьева. Сутенерство, сводничество, проституция — один подряд, за который предусмотрено адекватное наказание, тем более по отношению к несовершеннолетней девочке. Это с отягчающими…
— Ты предлагаешь мне поквитаться с ним, сославшись на номер, параграф, пункт, подпункт, абзац и какую-нибудь сноску?
— Я предлагаю быть откровенной со мной и доверять.
— Я ведь запросто могу придумать и наговорить.
Зачем всё это? Юрьев понимает, как бьёт и унижает? Зачем ему знать, что происходило в той квартире до нашей встречи?
— Тебе с этим жить, — мягко упирается подбородком в мою макушку.
— Клевета… — неуверенно тяну.
— Статья!
— Господи! — веду себя, как конченая сумасбродка. Хихикаю на кладбище, подкатываю глаза и даже что-то будто бы припоминаю. — Ты знаешь, мне нечем удивить тебя.
Ни разу! Я, конечно, предусмотрительно закрывалась на ключ в своей комнате, нацепив сто одну рубашку на тело и такое же количество колготок и растянутых штанов на длинные худые ноги, пряча по тряпками только-только сформировавшуюся женскую фигуру, перетягивала грудь и скрывала выпуклости на очевидных местах для трезвого человека, затем забивалась в самый дальний угол и выставляла перед собой тяжелые стулья, сооружая грозную линию обороны на случай приближения или стремительной атаки вдрабадан надравшихся скотов. Я пряталась и защищалась. Хранила себя для лучшего мужчины в мире!
— Ромка, я люблю тебя.
— И я тебя, — молниеносно отвечает.
— Но, честное слово, если ты ещё раз о подобном заикнешься, то я…
— Итак, солнышко, где же мы переночуем?
Умеет он перевести внимание. Талантливый, хоть и слабый дознаватель.
— Гостиница, например. Чем не вариант?
— Хочу посмотреть, где ты жила. Мне кажется, ты его боишься, Лёлик? Ты волчонком смотришь на мужчину, который, по первому впечатлению, на голову ниже тебя. Да и я с тобой. В чём дело, Юрьева? Кстати, он идет сюда.
Вот же пьяная скотина!
— Уходим, — толкаюсь, упираясь каблуками в землю. — Юрьев, это не смешно. Я хочу, чтобы он никогда не заявлялся к нам и не требовал помощи, которую я не смогу оказать этому человеку, который лишь по медицинским параметрам, по генетическому набору, является моим кровным родственником. Рома, я считаю, а не просто называю, своими родителями Маргариту Львовну и Игоря Николаевича. Понимаешь? — смело, будто с явным вызовом, направляю на него глаза.
— Да.
— Я не притворяюсь, когда говорю «мама», «папа». Я не играю, когда обращаюсь к этим людям. Я прислушиваюсь к тому, что они советуют и настоятельно рекомендуют. У меня нет отца! Есть просто донор спермы и человек, причинивший непоправимый вред моей маме. Я не хочу общаться и ни на что не претендую. Не нужно…
Ромка замирает и помалкивает.
— Юрьев?
Отец останавливается в нескольких шагах от нас и по-детски крутит кулачки в углах залитых водочкой «глазёнок».
— Уходи, — шиплю и становлюсь на изготовку…
Отмахнувшись от раскачивающегося, очевидно уже нетрезвого человека на кладбище, мы отправляемся в столовую, расположенную на автобусной станции. Там за квадратным столом, накрытым только на двоих, всё чаще помалкиваем, чем голосим и устраиваем показательный плач за умершим человеком. После второй поминальной рюмки в моей памяти всплывают только светлые моменты нашей жизни, которыми я охотно делюсь с мужем в первый и, видимо, последний раз.
А с отцом… С тем мужчиной, чьё отчество ношу, я так и не поговорила. Видимо, гореть за это мне в аду…
- Движимые (ЛП) - Бромберг Кристи - Современные любовные романы
- Мы - ошибка - Ольга Тимофеева - Современные любовные романы / Эротика
- Бывший-босс - Алайна Салах - Современные любовные романы
- Бывший-босс (СИ) - Салах Алайна - Современные любовные романы
- Мой профессор - Р. С. Грей - Современные любовные романы / Эротика
- Может быть, он? (СИ) - Лабрус Елена - Современные любовные романы
- Может быть, он? - Елена Лабрус - Периодические издания / Современные любовные романы
- Мой Ангел (СИ) - Хоуп Амели - Современные любовные романы
- Мой Ангел (СИ) - Амели Хоуп - Современные любовные романы
- Обретение любви - Андрей Рихтер - Современные любовные романы