Форма входа
Читем онлайн Путь, что ведёт нас к Богу - Георгий Чистяков
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Этот кризис, скорее всего, придется назвать тендерным. Речь идет о месте в религии женщин, мирян вообще и самого духовенства как касты или особого слоя или сословия, находящегося над верующими, притом что, скажем, у католиков миряне уже в ходе II Ватиканского собора получили огромные возможности в деле апосто- лата мирян, участия женщин в богослужении и т. д.
В классической схеме:
Клирики Миряне учат учатся наставляют внимают наставлениям пасут являются овцами совершают присутствуют богослужения при богослуженииЭта схема уже перестала работать. И миряне в целом, и женщины в частности, играют в Церкви роль все более важную — и в качестве богословов (Вл. Н. Лосский, О. Клеман, X. Яннарас), и как общественные деятели, и в богослужении, — священник же, наоборот, образно говоря, снимает сутану и садится на скамью с прихожанами, из отца превращается в брата, то есть со своей стороны делает какие‑то шаги, которые бы привели к стиранию граней или к преодолению дистанции между клиром и миром. Женщинам в целом ряде протестантских исповеданий уже предоставлено право быть священнослужителями, вплотную приблизились к этому и католики. Проблема существует, и не случайно митрополит Антоний (Блум) на вопрос о том, достойны ли женщины быть священниками, сам ответил вопросом: а мужчины, что, достойны?
Для католиков этот кризис перейдет в явную его фазу с уходом Иоанна Павла II, что же касается самого Папы, то сегодня он уже не воспринимается миром как главный из католиков, но совсем по–другому — как один из духовных лидеров человечества (наравне с Далай- Ламой, матерью Терезой из Калькутты и т. д.). И как к мнению Далай–Ламы прислушиваются не только буддисты, так и с тем, что говорил Кароль Войтыла, считаются не только католики.
Разумеется, сейчас еще просто невозможно говорить об итогах этого нового (гендерного) кризиса христианства. Ясно, однако, что сегодня вера складывается из трех компонентов: личного, конфессионального или национального и, наконец, из общечеловеческого. Заметно и то, что верующий, если в его вере силен первый, личный, компонент, открыт и для третьего, общечеловеческого. Но если преобладающим в моей вере оказывается второй, конфессиональный или национальный, компонент, то я оказываюсь закрытым и для личной веры и для третьего, общечеловеческого начала в нашей (человеческой) вере в Бога или в свет, который освещает все. Иными словами, среди верующих людей происходит своего рода размежевание.
Одни избирают закрытый путь к Богу — конфессиональный или национальный. Бог в этом случае в какой- то момент перестает быть приоритетом в этой вере, на Его место становится конфессия или национальность. Тогда религия превращается в конфессиональную или национальную идею. Другие выбирают путь личной веры, личного опыта встречи с Богом. На этом пути, наоборот, ослабевает конфессиональное или национальное начало и вера становится надконфессиональной; в этом случае в личном религиозном пути человека мало–помалу стирается конфессиональное. Именно такими верующими были индуист Ганди и католик Томас Мертон. Вера таких людей вызывает протест и достаточно сильное неприятие со стороны конфессионально определившихся. К слову сказать, открытое другим исповеданиям в христианстве и даже другим религиям православие отца Александра Меня вызывает резкое неприятие тех, кто считает себя ревнителями православия как самодовлеющей конфессии.
Есть такие «ревнители» и среди католиков, особенно среди неофитов, молодых людей, определяющих свое католичество через два «не»: мы — неправославные и не протестанты. Есть они и среди мусульман. Мне, как православному, проще всего говорить об этом феномене на примере православия. Здесь закрытость по отношению к другим исповеданиям ведет и к закрытости по отношению к Богу. Дело доходит до того, что такой «ревнитель» начинает искать «неправославное» и в текстах известных духовных писателей и даже святых: Димитрий Ростовский оказывается тайным католиком, Тихон Задонский — протестантом, а Филарет (Дроздов) - масоном. Но опасен этот путь не только в силу того, что он ведет к поискам врагов, но тем, что он приводит к за- конничеству, к формализму в молитве и в аскетической жизни, к тому, что человек перестает молиться, а начинает вычитывать правило, начинает искать не Бога, но правильного пути. К сожалению, такая форма веры присутствует в каждом исповедании, только где‑то ее удельный вес больше, где‑то — меньше. Кризис христианства приведет, скорее всего, к ее полной маргинализации.
Сегодня ослабевает роль религии как чудесного лекарства, когда священник все же остается, хотя бы немного, но колдуном или шаманом, ослабевает и ее роль как системы взглядов, которая объясняет все, что происходит вокруг нас, но зато резко усиливается значимость того смысла, что вкладывал в религию Барух Спиноза, когда говорил, что исповедание заключается в том, что человек подчиняется в чем‑то воле Бога или же принимает путь, по которому идти зовет его Бог.
Теперь человек уже не будет пытаться объяснить все при помощи Бога, Библии, святоотеческих к ней комментариев и богословия своей конфессии. Он признает, что в мире действуют определенные законы (физические, биологические и т. д.). Именно о вере в этом смысле говорил М. Мендельсон. «Когда Мендельсону, — рассказывает Гегель, — предложили перейти в христианство, он ответил, что его религия не предписывает ему веру в вечные истины, а требует только соблюдения определенных законов, определенных правил поведения и ритуалов и что он видит преимущество еврейской религии в том, что она не предлагает вечных истин, ибо для обнаружения их достаточно разума; позитивные предписания установлены от Бога, а вечные истины — это законы природы, математические истины и так далее».
Религия окончательно перестает быть мировоззрением, но приобретает новую интенсивность как личная связь между человеком и Богом. Уходят в прошлое и постепенно вытесняются из религии разнообразные священнодействия и обряды, но новое значение приобретает Евхаристия, евхаристическая встреча между человеком и Богом, являющим нам Себя через служение Иисуса и через звучание Слова Божьего. Теперь значительно меньше места в религии занимает богослужение, но несравнимо больше становится значимость личного: размышлений и молитвы.
Вероятно, имеет смысл говорить о новом мистицизме и, прежде всего, о молитве, которая полностью перестает быть молением о том, чтобы, как говорил И. С. Тургенев, «дважды два не было четыре», но становится актом особого погружения в Бога, встречи с Ним и переживания удивительного чувства единства с Богом, с вселенной и с человечеством.
В той самой «Диалектике мифа», за которую он попал на Беломорканал, где окончательно потерял зрение,
А. Ф. Лосев говорит о Боге, что «беседа с Ним возможна только в молитве». «Общение с Богом, — продолжает Лосев, — в смысле познания Его, возможно только в молитве. Только молитвенно можно восходить к Богу, и не- молящийся не знает Бога». Блестящий стилист, он в этом месте не случайно трижды повторяет слово «только». Такая молитва перестает быть прошением, основанным на принципе «Бог егда восхощет, изменяется естества чин», но становится актом погружения в неизмеримые глубины милости Божьей и слияния моей или, шире, нашей воли с Его волею по принципу «да будет воля Твоя».
Бог больше не воспринимается как «Царь вселенной» или Rex Coelestis, но полностью превращается в то «Ты», к которому обращаюсь я в моей молитве. Об этом говорит и о. Сергий Булгаков в книге «Свет невечерний». «Вне личного опыта, вне личных отношений с Богом, — говорит о. Сергий, — вне личного опыта встречи с Ним в ЕСИ, ставить вопрос о Боге — невозможно». И далее: «Громовый факт молитвы — как христианской, так и во всех религиях, — должен быть, наконец, понят и оценен в философском своем значении». Коль скоро вне молитвенного общения с Богом нет возможности и рассуждать о Нем, это означает, что выстроить рациональную философскую картину мира, в которой Бог занимал бы какое‑то место, также оказывается невозможным. Невозможно и спорить о том, что означают слова Символа веры о том, что Бог «всемогущ» (omnipotens) и является Вседержителем или Пантократором.
«До революции, — писал митрополит Антоний весной 2002 г. о первых годах эмиграции, — Бог пребывал"во славе"в церквах и соборах, здесь же Бог открылся нам как Изгнанник, преследуемый на нашей Родине и"не имущий, где главу приклонити". В Нем мы с изумлением познали Бога–Изгнанника, Который все понимает,"ниже Которого никто не может быть унижен". В предельной бедноте домов и храмов Он жил среди нас, Он был нашей надеждой и силой, утешением и вдохновением». Всемогущий Бог Своим всемогуществом совсем не сродни восточному деспоту или египетскому фараону. Порою Он бывает слабее, чем кто бы то ни было другой.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Путь, что ведёт нас к Богу - Георгий Чистяков бесплатно.
Похожие на Путь, что ведёт нас к Богу - Георгий Чистяков книги
- Вопросы священнику - Сергей Шуляк - Религия
- Господу помолимся - Георгий Чистяков - Религия
- Путь ко спасению. Краткий очерк аскетики - Феофан Затворник - Религия
- Магия, оккультизм, христианство: из книг, лекции и бесед - протоиерей Александр Мень - Религия
- Из истории «преображенного православия» - Георгий Чистяков - Религия
- Свет во тьме светит. Размышление о Евангелии от Иоанна - Священник Георгий Чистяков - Религия
- Тайна тайн. Беседы по трактату Лу-Цзы «Секрет Золотого Цветка» - Бхагаван Раджниш (Ошо) - Религия
- Тайна жизни и смерти - Александр Мень - Религия
- Священное писание. Современный перевод (CARS) - Восточный перевод. Biblica - Религия
- Библия. Современный перевод (BTI) - BTI - Религия
