делами справлялся на ура. Они с Семь вместе строили дом на дереве, она руководила, он — исполнял. И в этих ролях оба прекрасно преуспели.
Ганц водрузил стаканы на поднос, прикрывая рукавом чай, чтобы сберечь тепло, и, с трудом балансируя на покатой лестнице, ворвался в спальную комнату.
Жанна ещё спала, а мистер Вулпис, так и засевший у окна в имитации сна, поднял веки в совсем не утренней бодрости:
— Ганц? Как вы рано. Что-то случилось?
— Я принёс вам чай, но, наверное, мне стоило зайти попозже.
Жанна, по привычке свернувшаяся клубком на одеяле, слегка качнула ухом и тоже открыла глаза:
— Ничего, Ганц, я уже проснулась, — сказала она, подавляя зевок. — Семь ещё спит?
С манерами опытного слуги Ганц передал кошке чашку с блюдцем:
— Она ночевала в лаборатории. Когда у неё плохое настроение, она может исчезать там днями и ночами.
— Спасибо, Ганц.
Ганц замер с подносом навесу. Он разлил чай по двум чашкам, снова запамятовав, что Фог Вулпис — мек.
Лис и кошка поняли причину его смятения. Обаятельно улыбнувшись, Жанна воскликнула:
— Как мило, Ганц! Ты налил мне две чашки. Мне как раз очень хотелось пить!
Но Ганц был честен и с самим собой, и с другими. Он поставил поднос на пол и сел перед ним, скрестив ноги и смяв виски копытом и протезированной клешней.
— Простите. Я забыл, что господин лис ненастоящий.
— Не говорите так, ему же обидно!
— Но почему, мисс Хикс? Я не понимаю. Я — олень, но я не обижаюсь, когда меня называют оленем. Почему же мек обижается, когда его называют меком? Когда я смотрю на господина Вулписа, я не знаю, что думать и у меня начинает болеть голова. Мне приходится держать в мыслях сразу двоих Фогов Вулписов — механического и настоящего. И это так сложно!
Жанна ласково погладила Ганца по спине, чтобы успокоить, и отхлебнула чай:
— М-м, вкуснятина, Ганц! Не хуже, чем в «Чайном дворике».
— «Чайном дворике»? — Ганца заинтересовало словосочетание.
— Да! Это такое замечательное заведение, где подают еду и чай. Мистер Вулпис был его управляющим.
Ганц перебросил взгляд на лиса, поправляющего манжеты перед зеркалом, и через всю его натуру сквознуло уважение.
— Ганц, — обратился к оленю мистер Вулпис. — А где моё пальто? И моя трость?
— Не знаю. Но я спрошу у Семь, когда она проснётся. Она должна знать.
— А что насчёт моего летательного аппарата? Он цел?
— Семь сказала, э-м, что «эта рухлядь не представляет никакой инженерной ценности». Вроде так.
У мистера Вулписа от возмущения встопорщилась шерсть на загривке. Он одернул воротник рубашки и, так и не удовольствовавшись своим внешним видом, пробормотал себе под нос нечто вроде: «Но это был труд всей моей жизни!»
Лис явно куда-то намылился, и от Жанны это не ускользнуло:
— Собираетесь прогуляться?
— Да, — отвечал тот. — Хочу пройтись до «Птицы» и посмотреть в каком она состоянии. В конце концов, её могли раздавить меки, да и матушка-природа с её непогодой бывает иногда зла. Ганц, не составишь мне компанию?
Мистер Вулпис долго прикидывал, чем отблагодарить Ганца за его доброту и при этом не заделаться в няньки, как это сталось с Жанной. Пешая прогулка по лесу — неплохой способ завязать дружбу.
Ганц просиял:
— С удовольствием! Только мне надо одеться. — И Ганц принялся возиться с содержимым платяного шкафа, неприметно приткнутому к углу.
Он набросил на себя повседневную черную робу и такой же плащ, и не без труда просунул ветвистые рога в прорези в капюшоне, сшитому из невероятного количества ткани. Капюшон был таким длинным, что даже накинутый на голову, свисал до уровня поясницы. Последней деталью выходного костюма Ганца была страшная маска в виде вороньего черепа и пояс с карманами для всякой мелочи. Приодевшись, олень как ни в чем не бывало сказал:
— Ну, я готов!
У мистера Вулписа отвисла челюсть:
— Э, прости, но… но что это за наряд?! Зачем ты так вырядился?
Жанна, которая уже проходила через это, залилась смехом:
— Ганц всегда так одевается, когда ему нужно отойти от дома дальше, чем на десять метров, — объяснила она, хохоча.
Мистер Вулпис спокойно проследил за тем, как Жанна завязывает верёвочки на своей объемной накидке, и откашлялся в кулак.
— Вы что, простудились? — удивилась Жанна.
— Нет. Но вот вы — да…
Жанна ойкнула и, смеясь одними глазами, элегантно распустила верёвки.
— Кхе-кхе, на какой-то миг я почувствовала себя такой здоровой. Наверное, это всё ваш целебный чай, Ганц!
Глава 10
Кошки-мышки
Снаружи стояла ненастная погода, которой чаще всего знаменуется начало весны. Воздух казался простуженным, мелкие студеные капли витали в воздухе, из-за чего температура ощущалась холоднее, чем была на самом деле. Жанна проводила Фога Вулписа и Ганца, а сама, замаянная скукой, решила собрать на поднос грязные чашки, которые они побросали в комнате.
В столовой, рядом с печью, стояло два больших ведра с водой. Так и не разобравшись, какое из них для мытья посуды, а какое для личной гигиены, Жанна плюнула на это дело и оставила всё, как есть.
— Как-то ты не очень похожа на больную! — раздался голос сзади.
Жанна резко обернулась.
— Ах, это ты, глупая мышь! Как же ты меня напугала.
— И тебе доброго утра, киса.
Семь сидела на краю стола, грея спину о тёплый чайник. Из повседневного костюма на ней были только клетчатые штаны на подтяжках и лихо заправленная рубаха.
— Ты не видела Ганца? — поинтересовалась она.
— М-м? Ганц? Он пошёл на прогулку с мистером Вулписом.
— Что?! Зачем?
— Просто так, — приврала Жанна. — А что?
Семь этот ответ привёл в замешательство:
— А как же завтрак?
— Ну, — улыбалась кошка, — мы уже позавтракали. Кто рано встаёт, тому бог подаёт, как говорится.
— Ума не приложу, как он мог так поступить? — взревела от обиды мышь. — Уйти и не приготовить мне завтрак! И всё ради чего? Ради прогулки с каким-то дурацким механическим лисом?
— Попридержи язык. — Жанна показала клыки. — Ганц тебе ничего не должен. А если ты настолько немощная, что не можешь приготовить себе поесть, то сама виновата.
Зрачки Жанны зловеще сузились, и она улыбнулась своей особенной клыкастой улыбкой, которой никогда не улыбалась мистеру Вулпису и никогда не улыбнётся Ганцу. Пританцовывая на подушечках пальцев, Жанна нависла над Семь, и, игриво провела острым коготком по мышиной щеке.
— Я… я всё расскажу Ганцу! — пригрозила Семь.
— Хм? Он тебе не поверит.
— Почему… почему ты так думаешь?
— Потому что я ему нравлюсь.
В животе, конечно, заурчало, но Жанна обуздала свои животные инстинкты. Щёлкнув мышь когтем по брюху, она оставила ту
