же искренне один другого возненавидевших, был общий сын, этот худенький, невысокий, длинноволосый подросток лет тринадцати-четырнадцати.
Как же его звали?
Младший отпрыск Великой Продюсерши, вдруг заметив присутствие в своей комнате чуждого человека, вздрогнул и, неуклюже подскочив на софе, крикнул:
– Вы что здесь делаете?!
Зоя извинилась, представившись и понимая, что это не ответ на вполне логичный вопрос подростка, но тот, сорвав наушники, снова произнес:
– Вы что здесь делаете?
Действительно, что? Она пришла сюда, ведомая запахом смерти, и ее целью было эту смерть предотвратить.
Никакого иного запаха от подростка не исходило – на смертельную болезнь похоже не было. Неужели как тогда, в кафе, с мальчиком, у которого случился анафилактический шок?
– Извини, но я решила…
Зоя замолчала, потому что не знала, что и сказать. Подросток, словно потеряв к ней интерес, заявил:
– Уходите!
Зоя решила, что никуда не уйдет. Поэтому она опустилась на софу, а подросток, несколько озадаченный, произнес:
– Уходите!
– Нет, не уйду. Потому что тебе нужна помощь, ведь так?
Она сказала это интуитивно, и реакция последовала незамедлительно: лицо подростка исказилось от страха, он буквально закричал:
– Никакая помощь мне не нужна! У меня все в порядке! Уходите же, иначе я вызову охрану, и они вышвырнут вас прочь!
Взгляд Зои упал на книгу, которую подросток читал, лежа на софе и болтая ногами. Литературные пристрастия у него были интересные, книга называлась: «Как кончали с собой знаменитости: от Клеопатры до Курта Кобейна».
А рядом лежала другая: «Яды и токсины: краткая антология».
Поймав взгляд Зои, подросток быстро спихнул книги с софы на пол и заявил:
– Ну все, я вызову охрану и скажу ей, что вы тут находитесь без разрешения!
Значит, вот как пахнет тот, кто решился на самоубийство. Именно этим и объяснялись изменения в структуре аромата прелых ландышей.
А в том, что подросток решился, Зоя не сомневалась – только вот отчего кончать с собой тринадцатилетнему подростку, у которого все, буквально все, есть и который обитает в рублевском средневековом замке с обожаемой престарелой мамочкой, Великой Продюсершей?
Добрыня, вот как звали младшего сына Великой Продюсерши, явно выпендрившейся, вероятно, перед столичным бомондом, при выборе имени сына, тем более что отчество у него было Никитович. Или, как она ласково его именовала: Добрик.
Зоя поняла, что должна не только предотвратить самоубийство Добрика, но и добиться, чтобы он не повторил его в другой раз.
Поэтому Зоя произнесла:
– Вызывай. Но тогда я им скажу, что ты намереваешься сделать.
Добрик, вздрогнув, отбросил волосы со лба и заявил:
– Все вы врете! Ничего вы им сказать не можете, потому что ничего не знаете! Это вас мать подослала? Или…
Он сделал паузу и тяжело задышал.
Что значило или?
– Или кто, Добрик? – спросила тихо Зоя, и лицо подростка вдруг исказилось, он в ярости завопил:
– Какой я вам, к лешему, Добрик? Я – Добрыня Никитович! Убирайтесь прочь! Мне никто не нужен! Мне ничего не нужно! Все это просто ни к чему!
И, упав на софу, жалобно заплакал.
Бедный мальчик, по сути, еще ребенок! Взбалмошная, уже десятилетиями увлеченная собственными матримониальными похождениями пожилая мать, по совместительству тайная пьянчужка, пусть и обитавшая в псевдосредневековом, крайне безвкусном рублевском замке, таскала сына по всяким мероприятиям, которые были явно не для него, называла ангелочком и подарком небес, целовала перед камерами желтых изданий в губы, наверное, даже любила, правда, по-своему, но жизнью ребенка ничуть не интересовалась и полностью его забросила.
Ну да, решила, если сын живет в средневековом рублевском замке и ест с золоченых или, кто знает, даже золотых блюд, то быть несчастным он по определению не может.
А Добрик был – причем до такой степени, что намеревался покончить с собой, причем, вероятно, в самое ближайшее время. Не исключено, что уже грядущей ночью.
Склонившись над подростком, Зоя попыталась его утешить, но тот, резко поведя плечом, прорычал:
– Ну да, это вы ведь от него заявились?
От кого от него?
– Проверить меня хотите? Ну, проверяйте! Никто ничего не узнает!
Что не узнает?
Подняв две книжки («Как кончали с собой знаменитости: от Клеопатры до Курта Кобейна» и «Яды и токсины: краткая антология»), Зоя произнесла:
– Значит, отравиться решил?
Добрик, подскочив, вырвал у нее книги и, блестя мокрыми от слез глазами, заявил:
– С чего это вы взяли? Если про самоубийства читаю и про яды, значит, травануть себя хочу? Я же не Анна Каренина!
Невесело усмехнувшись жидким познаниям младшего отпрыска Великой Продюсерши в мировой литературе, Зоя сказала:
– Анна Каренина под поезд бросилась, а вот отравила себя мадам Бовари из романа Флобера. Причем мышьяком, отчего умирала долго и мучительно. Очень долго и очень мучительно.
Добрик, метнув обе книги в глубь комнаты, заявил:
– Ну, значит, эта ваша мадам дурой была. Могла бы подобрать себе отличный коктейль из подходящих ингредиентов. Мирно уснешь и больше никогда не проснешься. Никогда!
Зоя теперь не сомневалась, что подросток так и намеревался поступить. И что этот отличный коктейль из подходящих ингредиентов у него уже был готов – оставалось только выпить его.
Где он мог его прятать? Не обыскивать же комнату сына Великой Продюсерши в ее средневековом рублевском замке.
И даже если она найдет эту адскую смесь, отберет и выльет в унитаз, тщательно смыв, Добрик сварганит себе новое зелье.
Надо было устранять не средство, а причину.
– Но почему? – спросила Зоя, и подросток, которому, кажется, даже доставляло удовольствие вести разговор о своих ужасных планах, ответил:
– Что, помучить меня пришли? Или он хочет удостовериться, что все пройдет без заморочек? А, понимаю, он прощального письма боится. Ну, правильно, пусть боится. Потому что я все в подробностях изложил и спрятал в надежном месте. Точно не здесь. Можете не искать. И мать это получит, обязательно получит после моей…
Он запнулся, и Зоя вдруг поняла, что для тринадцатилетнего подростка, не особо образованного и даже, наверное, далеко не очень умного, все это было большой страшной игрой.
Правда, игрой, сыграть в которую можно было только единожды.
– Значит, ты все изложил и спрятал в надежном месте. И мать твое письмо получит. Ну да, а ты к тому времени будешь мертв.
Добрик запальчиво заявил:
– Да что вы пристали ко мне со своей смертью? Ну, умру, и что с того? Знаете, сколько каждую минуту людей в мире умирает?
Зоя, интересовавшаяся этим вопросом, ответила:
– В секунду статистически два человека. То есть в минуту сто
