что Ева откуда-то знала, что все будет хорошо, – наверное, потому, что почувствовала мощь волшебства Никиты. Истинного волшебства в самом исконном понимании этого слова.
– Земля! Родная! – закричал Валерка, от радости забывший, что Никиту не стоит отвлекать. На него тут же шикнули, но Никита вдруг улыбнулся Еве и выпустил ее руки.
– Я же говорил, что все получится.
– Ты был настолько уверен в положительном исходе? – уточнила Лика.
– Процентов на семьдесят шесть.
Никита склонил голову набок и прикрыл один глаз, будто у него перед лицом был компьютер, и Ева впервые подумала, что, возможно, так оно и есть. Глеб ведь тоже выводит волшебные параметры на видимый лишь ему экран.
– У тебя там реально вычисления идут? – спросила Ева.
– Ага, – кивнул Никита и обезоруживающе улыбнулся. – Издержки образования.
Он резко посерьезнел и оглянулся на скалу, возвышавшуюся над ними черным обелиском.
– Идем? Только помните: ничего не трогать. Идем молча и быстро.
– Никита, а я все хочу спросить, почему скала такая черная? И та, что у вас с водопадом, и эта? – шепотом поинтересовался Валера.
– Она от проклятия почернела. Раньше обе белыми были.
– А почему?
– Эти скалы – часть творения Белобога, моего деда. Когда Вий проклял сыновей своего единоутробного брата, он пошел против рода. Скала в одночасье почернела. Ну это по легенде. Я-то ее в первый раз вижу. Так что не могу судить, насколько это правда.
– А ваша почему почернела? – уточнил Валера.
– А отец проклял того, кто заманил в ловушку жар-птицу и покусился на его жизнь. А это был – сюрприз! – его собственный сын. В общем, опять с родом связано. Вот и наша скала почернела.
Никита вздохнул и повернулся к Еве.
– Тут был один вход, не помнишь?
– Я входила и выходила через один.
– А ты же тоже сын Кощея, значит, тоже проклят? – сделал логическое умозаключение Женька.
– Давайте мы не будем трепаться не по делу, а? – раздраженно отозвался Никита. – Где этот дурацкий вход? Мы уже сто лет идем по кругу.
– Мы даже пяти минут еще не идем, – счел нужным урезонить Никиту Валера.
Но Ева видела, что сын Кощея и сам все понимает. Просто волнуется. И это волнение передавалось и ей.
Вход в пещеру показался неожиданно, и вся компания замерла, с опаской вглядываясь в светящийся зев.
– Мне все-таки не нравится идея идти туда всей толпой, – негромко заметил Никита и, переступив с ноги на ногу, поправил пояс с ножнами. Ева только сейчас заметила, что он вооружен.
– Девчонки, давайте вы здесь останетесь? – предложил Женька, который в кои-то веки был полностью согласен с Никитой.
– Ну уж нет! – заявил Матвей Семёнович, не став дожидаться справедливого возмущения со стороны девочек. – С чего вы взяли, что здесь им будет безопаснее? Разделяться предлагают только в плохих фильмах, и сами знаете, чем это обычно заканчивается.
– Ну а мы в плохой сказке, – все так же глядя на вход, пробормотал Никита и махнул рукой. – Пошли.
В пещере все было так же, как и в первый приход Евы. Ярко освещенная шарами с лунным светом, она вновь казалась райским садом, где среди цветущих кустарников и клумб были расставлены прекрасные каменные статуи. Вот только, как выяснилось, каждая из статуй некогда была живым существом, поэтому теперь было видно, что сидевшая в фонтане русалка растерянно вытянула ладони, будто откупаясь от того, кто спустя мгновение превратит ее в камень, чтобы по ее застывшему телу годами бежали потоки лунного света.
– Как красиво, – выдохнул Валера, разглядывая фонтан. – Понятно, что страшно, но красиво до ужаса.
– Фатальное волшебство всегда имеет такой эффект, – голос медленно бредущего между статуй Никиты звучал приглушенно.
– Фатальное – это как?
– Неснимаемое. А еще оно лишает человека сущности. Как с Блудом, как со всеми, кто здесь.
– Никита, а лунного света здесь набрать тоже нельзя? – шепотом спросила Лика, прижав ладонь к груди, где под платьем висел украденный у сына Кощея кулон.
Никита бросил взгляд на ее руку и улыбнулся уголком губ:
– Решила вернуть мой кулон?
– Не дождешься, – Лика показала ему язык. – Хочу его наполнить.
– Не здесь. Здесь ни до чего не дотрагиваемся. Ты наполнишь его в замке.
– Как-то стремно отходить от выхода, – заметил Женька и повернулся к дяде, шедшему самым последним.
– Не волнуйся. Он не запирается, – улыбнулся Матвей Семёнович и подмигнул оглянувшейся на него Еве.
Та выдавила из себя улыбку.
– Ев, какие кусты расцветали? – спросил Валера, разглядывая фигуру старика, у которой Ева стояла в прошлый раз.
– Вот этот и этот. Они здесь повсюду.
– Это волшебная волчья ягода. Шансов проснуться без вмешательства волшебства извне нет, поэтому ничего не трогаем, – в миллионный раз произнес Никита и остановился напротив согнувшегося юноши, прикрывавшего голову руками.
– Ну здравствуй, брат, – вздохнул он. – Заварил ты кашу.
Лика присела и заглянула в лицо среднего сына Кощея, а потом встала и передернула плечами.
– Он так испугался. Зажмурился, бедный. Какие у вас были отношения?
– У нас? – удивился Никита. – Никаких. Мы даже знакомы не были.
– В каком смысле? – спросил остановившийся рядом Женька.
– Я родился уже после того, как его заколдовали.
– А с Иваном, выходит, вы тоже знакомы не были? – уточнила Ева.
– Не-а, – мотнул головой Никита.
– Подожди. – Жаров поднял палец вверх, привлекая к себе внимание. – Получается, что мы сейчас разбудим чувака, который проспал неизвестно сколько лет и который понятия не имеет, что у него есть младший брат?
– Ну да, – пожал плечами Никита.
– Я начинаю понимать Корвина, – подытожил Женька. – До такой тупости даже я бы не додумался. Как ты ему докажешь, что ты его брат? Да он тебе в морду даст, ты грохнешься на какую-нибудь из этих прекрасных дам, – Женька указал на двух девушек, стоявших друг напротив друга в паре метров от них, – и всё.
– Свое родство я докажу за пять секунд. Просто кое-что покажу.
– Нам тоже покажешь? – не унимался Женька.
– Нет. Я это покажу сразу ему.
Никита коснулся своего виска двумя пальцами, будто отдавая честь.
– А вы и так можете? В голову друг другу залезть? – восхитился Валера.
– Мы всяк можем, – огрызнулся Никита, который, кажется, нахватался от Лики плохого.
– Отстаньте от него! – Лика уперла руки в бока. – Скажите лучше, как мы заберем его, чтобы тут ничего не сработало?
Никита осторожно отодвинул Валеру с пути и обошел фигуру брата по кругу.
– А никак, – наконец изрек он. – Сегодня разбудим Ивана, а дальше это будет уже его головная боль.
– Лихо ты подставил брата, – заметил Женька.
– Угу, – кивнул Никита и двинулся вглубь пещеры, туда, где висел гроб.
Видимо, онлайн-экскурсия, проведенная Евой, не прошла даром, и сын Кощея вполне мог ориентироваться.
– Идем все туда? – едва слышно спросил Валера.
– А где Матвей Семёнович? – прошептала Ева, вертя головой.
– Матвей! – громко позвал Женька, но дядя ему не ответил.
Лика выглянула из-за статуи и махнула рукой Женьке:
– Я его вижу. Все норм.
– Лика, подойди на секундочку, – послышался голос дяди Жарова.
– Иду, – немного удивленно ответила Лика и скорчила мину, однако на зов пошла.
Валера отправился за Никитой, Женька после секундных раздумий – тоже, а Ева осталась подождать Лику.
Она скользила взглядом по сжавшейся от страха фигуре среднего сына Кощея и не могла решить, что чувствует по отношению к нему. Жалость? Презрение? Что толкнуло его на предательство? Стоило ли то, что ему посулили, вечности в виде камня? Никита говорил, что, будучи обращенным в камень, ты все слышишь и понимаешь.
– Ты, наверное, жалеешь, – прошептала Ева. – Я бы жалела. Хотя я не пошла бы против отца. Наверное, – добавила она, потому что последние месяцы научили ее тому, что в сложных ситуациях люди могут повести себя совершенно неожиданным образом.
В глубине пещеры звучали приглушенные голоса ребят, которые, видимо, добрались до гроба с Иваном. Присоединяться к ним Ева не спешила, потому что смотреть на парня, на которого она набросилась с поцелуями, было жутко неловко. Особенно после того, как выяснилось, что делать это было вовсе не обязательно.
– А потому что нечего врать в сказках! – сердито пробормотала она, чувствуя, что краснеет.
Лика все не шла, и Ева решила
