Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Просто будь самим собой. Пекинский университет — самое подходящее для тебя место, — заметил отец, — не давай им повода посадить тебя в тюрьму.
— Впервые после того, как мы покинули Пекин, мы так счастливы, — добавила мама и смахнула платочком слезинку.
— Пожалуйста, не плачь, — умолял я ее. А отец только лишь сжал ей руку.
На следующий день ранним утром я отправился на велосипеде в столицу округа. На столе в моем новом офисе в доме под красной черепичной крышей, который недавно купила Лена, лежала книжка Суми. Я бросился к ней и схватил обеими руками. Книжка была прекрасна — небольшой томик в изысканной обложке.
— Каков первый тираж? — поинтересовался я.
— Пятьдесят тысяч. Для неизвестного автора это рекордная цифра.
— Разойдется в момент.
— Как ты и предлагал, сегодня ночью мы развезем книги на машинах, грузовиках, велосипедах, тракторах, разнесем в корзинах. Поздравляю тебя с первым изданием, — добавила Лена.
В полдень я аккуратно положил листочек под обложку книги и отправился к Суми. Я застал ее в саду, она собирала овощи. Спрятавшись за деревом, я свистнул, подражая гу-гу. Она обернулась и направилась в мою сторону. Спрятав руки за спиной, я улыбался во весь рот.
— Что там у тебя? Не мучай меня догадками. — Суми потянулась ко мне, но я сорвался с места и побежал в ту часть сада, где над землей склонились раскидистые ивы.
Я резко затормозил, и Суми наткнулась на меня с такой силой, что мы упали в мягкую траву. Ее лицо оказалось совсем близко от моего, наши тела прижались друг к другу. Я сорвал с ее нежных губ поцелуй. Это не вызвало никакого протеста с ее стороны. Наши языки соприкоснулись и переплелись в нежном поединке, дыхание участилось, его ритм становился каким-то невыносимым. Суми вся трепетала, и я крепче обнял ее.
В полузабытьи мы дарили другу жаркие ласки, не чувствуя своей одежды. Лишь когда мы на мгновение прервались и смогли нормально дышать, Суми заметила сверток.
— Это моя книга? — Она разорвала упаковку. — Моя книга! Глазам своим не верю!
Она перелистывала страницы, вдыхая запах типографской краски.
— Это еще не все.
— То есть?
— Результаты экзаменов. — Я вытащил припрятанный листок.
У Суми широко распахнулись глаза, когда она увидела страничку с цифрами.
— Тан, а что у тебя?!
— То же самое. Мои поздравления!
И мы снова слились в поцелуе.
— Пекинский университет, жди нас, — удалось мне как-то пробормотать.
— Пекинский университет, жди нас, — эхом отозвалась моя возлюбленная между поцелуями.
Страсть душила нас, ослепляла. Нашим объятиям помешал резкий вопль. Я открыл глаза.
— Ах ты сукин сын. — Над нами стоял толстый Чен с гарпуном. — Руки прочь от невесты моего сына. Убирайся отсюда, пока я не проткнул твое сердце.
Мы вскочили.
— Ты животное! — закричала Суми. — Никакая я не невеста твоего сына. И твоей младшей женой я ни за что не буду.
— Не торопись, — попытался я предостеречь девушку.
— Нет, я этого больше не буду терпеть. Я буду студенткой, и он ничего не сможет сделать. Я уеду учиться.
— Ах ты шлюшка, никуда ты не поедешь. Я убью вас обоих! — с этими словами Чен нацелился гарпуном. Со всей яростью Суми бросилась на него и толкнула на землю, но он отбросил ее в сторону. Ему удалось встать и схватиться за гарпун. Я сбил его с ног, при падении Чен ударился головой о камень. Суми начала топтать распластавшееся тело и не могла остановиться. Я никогда не видел ее такой разъяренной.
Толстяк не сопротивлялся, его тело билось в конвульсиях, на губах показалась пена, он схватился за грудь.
— Он умирает! Беги! Ты ни при чем, я все возьму на себя! — закричала Суми.
— Нет, это я буду отвечать.
— Нет, не будешь. — Суми схватила меня за рубашку и затрясла. — Как будущий студент юрфака уж ты-то должен понимать, что это была самооборона. Он же пытался меня убить! Изнасиловать! При чем тут ты?! Ты меня слышишь? Беги отсюда.
— Я должен тебе помочь.
— Ты и так уже мне помог. Беги сейчас же отсюда, болван!
И я помчался к морю. Сзади слышались крики Суми:
— На помощь! Спасите! Толстяк убивает меня! Спасите! Он меня насилует!
Заслышав топот ног деревенских жителей, я поспешил нырнуть в море и долго плыл вдоль побережья, прежде чем отправиться домой.
В тот же вечер учитель Кун пришел ко мне с чудесной новостью:
— Толстяк помер от сердечного приступа, когда хотел надругаться над Суми в саду. Теперь она может поехать учиться.
— Спасибо за новость.
— Благодари Будду. Это в его руках находятся весы справедливости, — ответил учитель, обратив взор к небу.
Наше последнее лето в заливе Лу Чин было наполнено любовью. Эмоции, словно огромные волны, бушевали в нас. Жаркое лето и наступившая осень с раздающимся там и здесь громким протяжно-тоскливым мычанием быков сблизили нас, как никогда. Но про дела я тоже не забывал. Лена сообщила, что в прибрежных городках Фуцзяни первые двадцать тысяч экземпляров смели с прилавков магазинов. В середине августа стали поступать заказы от государственных магазинов. Прослышав про хит продаж, торговые точки, терпящие постоянные убытки, решили как-то поправить свои дела. Коммунистические власти закрыли на это глаза. Последние реформы допускали, что успешные руководители могли получить бонусы, если торговля шла в гору.
— Потрясающе! — Именно в такое состояние привела меня новость.
— Есть и такие, — продолжила Лена, — у кого нет денег купить книгу. Они переписывают ее страница за страницей.
— Сами переписывают?
— А в некоторых институтах даже создали читательские клубы. Люди читают книгу, сопереживают бедной сироте. Более того, они оплакивают ее возлюбленного, который пожертвовал своей жизнью ради нее.
При этих словах у меня перехватило дыхание. Я решил не обращать внимания на эту часть сюжета. В конце концов, мертвых не воскресишь. Обычно на их долю приходится гораздо больше восхвалений и благодарностей, чем они того заслуживают, просто потому, что их уже нет с нами. Теперь я стал ее возлюбленным. Она, словно жемчужина, бросала отсвет на тех, кто находился рядом с ней; самим своим существованием Суми делала мужчин храбрецами.
Для нас не было сюрпризом, когда меня и Суми зачислили в Пекинский университет. Мне предстояло изучать хитросплетения законов, а ей разбираться в причудливых особенностях китайской литературы. Перед тем как покинуть деревню, мы взяли пару уток, связав их крылья красными ленточками, большую упаковку широких табачных листьев, две бутылки ликера «Мао Таи» и отправились к учителю Куну. Он был тронут до глубины души.
— Хотите новость? Меня назначили парторгом совета по образованию нашей
- И в горе, и в радости - Мег Мэйсон - Биографии и Мемуары / Русская классическая проза
- Женщина и Бог - Алекс Миро - Прочая старинная литература / Русская классическая проза / Ужасы и Мистика
- Единственная - Ольга Трифонова - Русская классическая проза
- Вечный свет - Фрэнсис Спаффорд - Историческая проза / Русская классическая проза
- Тамарин - Михаил Авдеев - Русская классическая проза
- Под каштанами Праги - Константин Симонов - Русская классическая проза
- Ночью по Сети - Феликс Сапсай - Короткие любовные романы / Русская классическая проза
- Парни из другого мира - Дмитрий Андреевич Качалов - Прочие приключения / Русская классическая проза / Ужасы и Мистика
- Божий контингент - Игорь Анатольевич Белкин - Русская классическая проза
- Ученые разговоры - Иннокентий Омулевский - Русская классическая проза