Осмелюсь предположить, что вирус квартирной лихорадки был у Кати в крови. Она была к нему предрасположена. И без устали культивировала в себе образ оскорбленной жены. Собственно, именно этот образ, отточенный ею до совершенства, растиражированный в десятках заявлений в милицию, и завершил эту чудовищную конструкцию.

Когда они развелись, Михаил долго жил у матери, потом познакомился со Светланой, жил у неё в комнате в коммунальной квартире. А потом Света стала его "пилить": у тебя есть часть квартиры. И они въехали на Саввинскую.

Это был не безупречный поступок, а говоря прямо — просто роковой, потому что решать квартирный вопрос можно и нужно было при помощи Светиной комнаты. Нет на свете женщины, которая осталась бы безучастна к появлению бывшего мужа — пусть даже она сама подала на развод! — с новой семьей. Тем более безрассудно это было по отношению именно к Кате, которая имела обыкновение при каждом удобном случае бежать в милицию. Вряд ли это можно считать психозом, неврастенией — это стиль. Он был возведен в квадрат той властью, которая все вопросы личной жизни предпочитала решать в парткоме.

Так или иначе, Катя всем поведением дала понять Михаилу, что ни сантиметра жилплощади, ни кастрюли, ни ломаной вилки она никому на свете не уступит. Ее адвокат то и дело пытался воспользоваться её вещевой лихорадкой в целях защиты. Каждому участнику процесса, в том числе и матери Михаила, она задавала вопросы, занесенные в длинные списки: где моя люстра? Что с моей стиральной машиной? Ей говорят — вы обвиняетесь в отравлении четырех человек, а она в ответ: Раиса Ивановна распродала все мои вещи, она должна быть за это наказана. Ей говорят: вы причинили особые мучения, а она отвечает — меня обокрали, где детская стенка?

Попытки представить такое состояние души как болезненное кажутся мне очевидно несостоятельными. Интересно закончилась судебная тяжба двух английских джентльменов, живущих в пригороде Бирмингема. 20 лет господин Джонс судился со своим соседом господином Стэнтоном из-за высоты зеленой изгороди, разделяющей владения соседей. Тяжба закончилась, г-н Стэнтон проиграл, но что-то не слышно, чтобы двух подданных британской короны объявили душевнобольными. Жадность и упрямство — сильнейшие человеческие страсти. Врач тут ни при чем.

Потрясающее умение концентрироваться, сила воли и целе-устремленность — качества, которые никто не сможет оспорить у Кати, явившейся на заседание суда в весеннем розовом платье в черный горошек.

Из акта судебно-психиатрической экспертизы № 499 от 18 апреля: "Могла и может отдавать себе отчет в своих действиях и ими руководить. Испытуемая клинически ясна".

Из характеристики по месту учебы: "Была склонна к научно-исследовательской работе".

Среди тех, кто был в курсе событий, стремительно набиравших силу в квартире на Саввинской, первое место должны поделить судья Жуков из Хамовнического суда и сотрудники 7-го отделения милиции.

Кто может объяснить, чем руководствовался народный судья Жуков, целый год отказывая Михаилу Лисичкину в разделе лицевого счета? Быть может, тем, что не хватило нескольких сантиметров, как, бывало, отказывали в постановке на учет в жилотделе тем, у кого площадь квартиры была на ладонь больше нормы?

Мише растолковали, что, если Кате оставить одну комнату (а в квартире их было две), Катины и Юрины права будут ущемлены. Кто-то в суде дал совет: родите ещё одного ребенка — и все. А что "все"? Сантиметров бы прибавилось? И заметьте: за год, в течение которого в суде мусолили это, как выяснилось, смертельное дело, Михаил и Катя сумели бы подыскать варианты и разъехаться. У Кати из рук забрали бы её оружие — тот аргумент, что вместе они находиться не могут.

Немыслимое унижение, которое приходится пережить в суде людям, попавшим в истинно безвыходное положение, очень часто бывает источником социальных трагедий. И никто за это не отвечает. Садисты в судейских мантиях, от сумасбродства которых подчас зависит жизнь семьи, знают, что они неуязвимы. Вот и на этот раз судья Жуков, ставший заочным участником уникального судебного процесса, уже, должно быть, и фамилии-то забыл. А зачем голову забивать? Они больше не придут. Умерли.

А как чувствуют себя сотрудники 7-го отделения милиции, куда умирающий Михаил Лисичкин успел доставить заявление о том, что произошло в квартире?

Катя посетила Саввинскую 19 марта. 20 марта утром Михаил отнес в милицию заявление. 28 марта, в день, когда скончалась последняя жертва Катиных квартирных притязаний, появился рапорт. В нем лениво констатируется, что скандалы и драки из-за квартиры и раздела лицевого счета продолжаются около трех лет…

Полагаю, что после вынесения приговора в отделении милиции особо отличившиеся должны быть награждены или хотя бы поощрены ценным подарком.

* * *

Есть в этой трагедии человек, судьба которого воистину не поддается описанию. Я говорю о матери Михаила, Раисе Ивановне Лисичкиной.

Как вы помните, Раиса Ивановна по чистой случайности задержалась в гостях у своей старой подруги, которую поехала навестить, поскольку подруга не выходит на улицу. Она говорит: "Миша избаловал меня, я хотела поехать домой на машине". А машины в воскресенье, 19 марта, не оказалось, потому что вернувшийся на Саввинскую Михаил застал дома рыдающих детей и Светлану, трясущуюся от случившегося. Кроме того, Светлана уже ела отравленную пищу. И Михаил сказал матери, что приедет за ней завтра. Она осталась у подруги и тем самым спаслась. Несомненно, она стала бы пятой жертвой. Сейчас ей кажется, что она пережила собственную смерть.

Похоронив Мишу, его жену и малышей, она — на каком она свете? На том или на этом?

Без прописки, без жилья, без сына и без всякой надежды на будущее.

По справедливости квартиру, которая явилась причиной ужасающего преступления, следовало бы принудительно разменять, одну половину выделив Юре, сыну Кати и Михаила, а вторую половину — Раисе Ивановне.

Во время одного из заседаний суда Катя спросила Раису Ивановну:

— Где вы сейчас живете?

— На кладбище, — ответила Раиса Ивановна.

— А кто сейчас живет в моей квартире?

— Миша…

Скоты, вы не устали убивать

Теперь мне кажется, что я вздрогнула. Да, именно так. Елена Владимировна Петренко, которую я никогда не видела, опаздывала на встречу. Я силилась разглядеть её из дальнего конца коридора — нет, вроде опять не она. И вдруг я увидела женщину, которую окружало разряженное пространство. Точно она движется в стеклянном аквариуме. В полном коридоре ни один человек не оказался поблизости от этой худенькой фигурки. Я машинально отметила это, и все. Потом пришлось вспомнить.

Зимой 1993 года она была у мужа в Америке. В её квартире жила сестра Таня, красивая, яркая, веселая 27-летняя женщина. У Тани, как и у Елены, был ребенок, на время Лениной командировки детей отвезли к бабушке; теперь уж можно сказать — не отвезли, а спрятали от смерти. Потому что людей, которые убили Таню, присутствие детей в квартире остановить бы не могло.

В милиции сразу сказали: убил кто-то свой. Потому что дверь она открыла сама, а гости наведались поздно. Разве чужим она бы открыла дверь в такое неурочное время, незадолго до полуночи?

Свой?

Убил?

Для того чтобы эти два слова вместились в сознание, нужно сделать над собой усилие. Особенно если ты не затворник, не бука, привык жить на виду и дверь в твой дом открыта для всех в любое время, — кого называть первого, пускай мысленно? Подругу, с которой 15 лет делишься всеми тайнами? Другую, такую сердечную, с тремя малышами, о которых ты знаешь не меньше, чем о своем ребенке? Но, конечно, — свой. Об этом говорят даже тапочки, которые так и остались за столом, за которым она сидела в последние минуты жизни.

Игорь Владимирович Лендьел родился в апреле 1959 года в Ужгороде. В этом городе фамилия Лендьел знакома многим, поскольку отец Игоря был ректором Ужгородского университета.

Надо думать, что в этой семье вряд ли перебивались с хлеба на воду, в Закарпатье в былые времена народ славился необычайным хлебосольством и простодушием. В детстве мне доводилось много раз слышать от родителей, как они приехали в Ужгород, а там никто дверей не запирает, велосипеды чуть не среди улицы стоят — никто пальцем не тронет, — изо всех окон пахнет знаменитой колбасой с чесноком. Несмотря, однако, на всю патриархальность родных мест, Игорь Лендьел приехал в Москву отнюдь не в качестве провинциала-недотепы. Закончил институт, женился на очень симпатичной девушке Лизе, у них родились дети. Говорят, что он — очень хороший отец, со всеми тремя детьми возился, как иная мамаша не возится, — и на горшки сажал, и носы вытирал… Ну и кормить детей тоже надо. И Игорь занялся ремонтом квартир. В этом полезном деле ему помогал родственник, Александр Сидей, уроженец славного города Чоп Ужгородского района. Сидей на восемь лет моложе, образование — среднее, женат. Ну и вот — стали ремонтировать квартиры. А у Сидея большая была надобность в постоянном заработке, поскольку его единственный ребенок родился с пороком сердца, и кто видел когда-нибудь этих мертвенно-бледных детей с голубыми губами, тот знает, что это за лихо.

1 ... 52 53 54 55 56 57 58 59 60 ... 119

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Боль - Ольга Богуславская бесплатно.

Похожие на Боль - Ольга Богуславская книги

Зеркальная страна - Кэрол Джонстон - Детектив / Триллер
Несчастный случай по расписанию - Михаил Серегин - Детектив
Торт от Ябеды-корябеды - Дарья Донцова - Детектив / Иронический детектив
Страсть под чужим именем - Ольга Володарская - Детектив
Счастье с третьей попытки - Галина Романова - Детектив
Государыня Криворучка - Дарья Донцова - Детектив / Иронический детектив
Откуда взялся этот Клемент? - Пирсон Кит А. - Детектив
Иллюзия - Максим Шаттам - Детектив / Триллер / Ужасы и Мистика
Дама в черной вуали - Фредерик Дар - Детектив
Кофе с молоком - Лана Балашина - Детектив

Оставить комментарий