Форма входа
Читем онлайн Модернизация: от Елизаветы Тюдор до Егора Гайдара - Дмитрий Травин
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Подхвативший копье
У одного из авторов этих строк сложились свои личные отношения с «Протестантской этикой». Только прочтя данную книгу, он понял наконец что такое наука. Случилось это, кстати, уже после того, как была защищена диссертация.
Советское обществоведение развивалось по двум линиям: схоластическое теоретизирование и коллекционирование фактов. Отдав дань обоим направлениям, автор пытался понять смысл науки, когда столкнулся с Вебером, находившимся за сто лет до этого в похожем положении. Пухлые тома позитивистов содержали схоластические схемы и горы эмпирики, связь между которыми была весьма сомнительной.
Задавшись целью выяснить причины происхождения капитализма, Вебер предложил неожиданную парадигму. Он стал искать его истоки не в сфере материального производства, как таковой, но в религиозной реформации XVI века. Точнее, в той этике, которая сформировалась у протестантов, в той роли, которую стало играть представление о Призвании.
Не все согласны с этим выводом. Можно даже представить себе, что когда-нибудь социология опровергнет данное положение Вебера. Но даже при этом не исчезнет его главное открытие, состоящее в том, что он начал рассматривать общество как единую систему, в которой самые неожиданные стороны тесно взаимосвязаны.
Вряд ли Вебер смог бы прийти к своим выводам, если бы не прошел через мучительную внутреннюю борьбу, через размышления о Призвании и через формирование личных этических начал, определивших в конечном счете его Дух.
Практически все люди, стоявшие у истоков социологи, были сильно зависимы от своих корней. Француз Эмиль Дюркгейм со свойственной его нации приземленностью стал искать корни проблемы самоубийства не в душевных муках страдальцев, а в социальных отношениях. Итальянец Вильфредо Парето, впитавший макиавеллизм с молоком матери, обратил внимание на то, что идеологи лишь предоставляют массам теории для того, чтобы добиваться своих целей. Наконец, русский Питирим Сорокин много лет потратил на изучение проблем созидательного альтруизма. Неудивительно, что и немецкий протестант Макс Вебер подошел к научному поиску именно с близкой ему стороны.
В дальнейшем Вебер исследовал влияние мировых религий на хозяйственную этику различных народов, сосредоточив свое внимание помимо христианской цивилизации прежде всего на Китае и Индии, а также на иудаизме. Он разработал классическую теорию бюрократии, а самое главное — ввел в научный оборот такое часто употребляемое сегодня понятие, как «харизма». Именно он впервые поставил неведомую позитивистам, но так волнующую нас сегодня проблему трудности перехода от традиционного общества к современному.
Вебер показал, что парламентарная демократия в модернизируемом обществе может не иметь законной силы в глазах народа, а потому нуждается в лидере, обладающем харизмой, т.е. неким особым даром, дающим ему возможность привлекать симпатии толпы и благодаря этому ставить ее под контроль. Некоторые исследователи впоследствии писали, что, обосновав объективную необходимость харизматической власти, Вебер проложил дорогу авторитарным режимам. Однако вернее сказать, что он еще до прихода эпохи диктатур, наставшей после Первой мировой войны, готовил общество к пониманию сложностей модернизации.
Судьба времени
После выздоровления Вебер уже не вернулся к академической карьере, успев лишь незадолго до смерти немного потрудиться в Мюнхенском университете. Стресс не отпустил его полностью. Макс не спал ночами и испытывал жуткий страх перед всякой обусловленной твердым сроком работой.
Помимо науки Вебер сосредоточился на издании социологического журнала. Но по иронии судьбы настоящей практической деятельностью ему довелось заниматься лишь во время войны, когда он организовывал работу госпиталей — убогое занятие для интеллектуала таких масштабов.
Последняя попытка переломить жизнь была предпринята сразу после войны, когда кайзеровская Германия рухнула и встал вопрос об устройстве нового государства. Вебер пытался участвовать в создании демократической партии и в разработке конституции. Вставал вопрос о его выдвижении на президентский пост. Однако никаких шансов закрепиться в политике у него не было.
Политикам всех мастей трудно было принять в свои ряды человека, который открыто призывал харизматика, способного положить предел власти посредственностей (тех самых, кстати, которые впоследствии сдали Веймарскую республику Гитлеру). Кроме того, и у правых и у левых были к нему свои счеты.
Начавшуюся революцию Вебер назвал кровавым карнавалом. С трибуны Народного собрания он говорил негодующим рабочим весьма неприятные вещи. Левые ему все это запомнили. Как только Вебер попытался, учитывая реальный вес социал-демократии, наладить контакт между разными политическими флангами, он был отброшен на обочину политического процесса. Правые приняли это, поскольку их смущала быстрая эволюция недавнего монархиста в сторону демократии.
Вебер не боролся за свою карьеру и спокойно уступал место другим, когда его отвергали. Можно лишь догадываться, чего ему это стоило. Пытаясь утешить мужа, жена заметила, что наступит время, когда нация еще призовет его. На это он скептически ответил: «Я чувствую, что жизнь все время что-то скрывает от меня».
Места для Вебера в новой Германии не оказалось. В 1920 г. он заболел пневмонией, которую поначалу врачи приняли за инфлюэнцию. Когда разобрались, было уже поздно. На траурном митинге в Гейдельберге один из крупнейших философов столетия Карл Ясперс сказал: «Люди обычно заняты лишь своей личной судьбой, в его же великой душе действовала судьба времени».
ЯЛМАР ШАХТ.
СПАСИТЕЛЬ ОТЕЧЕСТВА И УЗНИК НЮРНБЕРГА
В январе 1923 г. Франция и Бельгия, стремившиеся гарантировать получение положенных им по итогам войны репарационных платежей, осуществили оккупацию Рура — крупнейшего промышленного региона Германии.
Немецкая экономика, и без того подорванная гиперинфляцией, фактически рухнула. Вопрос о финансовой стабилизации, позволяющей вернуть доверие марке, стал вопросом жизни и смерти. Решать проблему спасения национальной валюты довелось Ялмару Шахту, вставшему во главе Рентного банка, который фактически взял на себя функции банка центрального.
Единственный ариец
Шахт — во многом фигура для Германии символичная. До войны он был не слишком известным банкиром, но после подавления гиперинфляции считался спасителем отечества, человеком, который обладает поистине уникальными знаниями и способностями в области макроэкономики. Появился даже скромный, но весьма характерный, стишок:
Кто рентную марку ввел в оборот? Ялмар Шахт спас немецкий народ.
С приходом к власти нацистов, Гитлер, полагавший, что Шахт — единственный ариец, способный перехитрить евреев в такой сложной области, как финансы, вверил его попечению заботу о денежном хозяйстве, а затем и об экономике в целом. Гитлер полагал, что будет манипулировать Шахтом, но и Шахт надеялся на то, что сможет манипулировать Гитлером. В итоге все кончилось для Шахта потерей власти. А после войны еще и Нюрнбергским трибуналом. Вся история Германии более чем за полстолетия воплотилась в этой своеобразной карьере.
Столь сложная и противоречивая судьба во многом объясняется уже происхождением и образованием Шахта. Он появился на свет в 1877 г. в Шлезвиге, почти на датской границе, и в полном смысле этого слова являлся фигурой нордической. Мать его была даже датской баронессой.
Семья Шахтов входила в германские либеральные круги, а потому идеи рынка и свободы торговли были не чужды Ялмару с самого рождения. Но уже в 19 лет, будучи студентом (кстати, специализировавшимся не на экономике, а на германистике), Шахт вошел в контакт с экономистами немецкой исторической школы. Он все еще оставался фритредером, но идеи государственного интервенционизма, столь характерные для исторической школы, не могли не оказать на него влияния.
Экономика затянула, и германистика отошла в сторону. В 26 лет Шахт начал работать в Dresdner Bank — одной из крупнейших финансовых структур Германии, дослужился там до ранга помощника управляющего, но в 1914 г. сменил небольшую должность в крупном банке на крупную должность (председателя правления) в банке небольшом. Видимо, захотелось играть наконец самостоятельную роль.
Хотя до августа 1923 г. Шахт был в Германии практически никому не известен, он после войны начал исподволь готовить себе политическую карьеру. Шахт вступил в Демократическую партию, где стал членом исполнительного комитета. Хорошие контакты установились у него с канцлером Густавом Штреземаном. Да и маленький банк Шахта, благодаря связанной с инфляцией финансовой нестабильности, сумел заметно подрасти. Словом, постепенно создавалась некоторая база для решительного рывка.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Модернизация: от Елизаветы Тюдор до Егора Гайдара - Дмитрий Травин бесплатно.
Похожие на Модернизация: от Елизаветы Тюдор до Егора Гайдара - Дмитрий Травин книги
- Как продать что угодно кому угодно - Джо Джирард - Экономика
- Военная экономика СССР в период Отечественной войны. - Николай Вознесенский - Экономика
- Начала политической экономии и налогового обложения - Давид Рикардо - Зарубежная классика / Разное / Экономика
- Диалектика капитала. К марксовой критике политической экономии. Процесс производства капитала. Том 1. Книга 1 - Николай Васильевич Сычев - Политика / Экономика
- Размышления о прошлом и настоящем. Очерки политической экономии - В. Черковец - Экономика
- Империя в прыжке. Китай изнутри. Как и для чего «алеет Восток». Главное событие XXI века. Возможности и риски для России - Вячеслав Шеянов - Экономика
- Склад: логистика, управление, анализ - Владислав Волгин - Экономика
- Великое разделение. Неравенство в обществе, или Что делать оставшимся 99% населения? - Джозеф Стиглиц - Экономика
- Среднего более не дано. Как выйти из эпохи великой стагнации - Тайлер Коуэн - Экономика
- Наследие противоречий. Истоки русского экономического характера - Никита Кричевский - Экономика
