Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Улица струилась светом. Справа высилась арка Каруссель, в своих неповторимо совершенных пропорциях существующая как бы вне реального мира, а позади нее перспективу замыкал огромный полукруг Лувра, различимого до мельчайших подробностей в ослепительных огнях иллюминации. Слева уже тянулся причудливый сад - металлическая зеленая трава под желтыми фонарями, цветы, кичащиеся своими красками и тихие, точно цветы из сна, которые раскрываются, оставаясь неподвижными. Немного отступя от ограды начинались деревья, за деревьями новый взрыв света возвещал площадь Согласия, а дальше, высоко на холме, ярко освещенная Триумфальная арка выступала из черной тьмы, и в центральном ее пролете трепетал огромный, до самого свода, трехцветный флаг.
Анна, все так же прихрамывая, уже шла по траве между белых статуй, разнообразящих эти лужайки лбами в лавровых венках и мраморными спинами в изящных поворотах. Она подошла к ограде возле бронзовых пантер, как раз там, где мы так часто перелезали в сад. Поднимаясь по травянистому откосу, она подоткнула свою длинную юбку, и я увидел, как над оградой мелькнула ее белая, обнаженная до бедра нога. Когда я в свою очередь перескочил через ограду, она шла всего в тридцати шагах от меня между цветущих куртин. Чуть дальше лужайка кончалась, начинались деревья. На фоне их она казалась заблудившейся девочкой из сказки. И вдруг она остановилась. Я тоже остановился. Мне хотелось продлить очарование этих минут.
Анна нагнулась и сняла туфлю. Потом вторую. Я стоял в тени куста, изнывая от жалости к ее бедным, усталым ногам. Зачем это несмышленое дитя вечно носит слишком тесные туфли? Я смотрел на нее, а ночные запахи, поднимаясь от земли, клубились вокруг меня, точно облако, Анна примерилась белой ногой к прохладной траве. Она была без чулок. Потом очень медленно пошла по травянистой кромке, неся туфли в руке. Как баржа на буксире, я тоже сдвинулся с места. Сейчас мы вступим в рощу. Уже совсем близко росли ряд за рядом каштаны, листья их были четко очерчены в рассеянном свете крошечные листья парижских каштанов, уже в июле золотисто-бурые по краям. Она вошла в рощу.
Здесь трава кончилась, под ногами был мягкий песок. Анна без колебаний ступала по нему босыми ногами. Я шел за ней. Пройдя немного, она остановилась, оглядела деревья и, выбрав одно из них, засунула туфли в углубление между корнями. Потом, освободившись от своей ноши, пошла дальше. Это растрогало меня до глубины души. Я улыбался в темноте, мне хотелось смеяться и аплодировать. Поравнявшись с тем местом, где Анна оставила туфли, я невольно задержался и посмотрел, как они лежат, полускрытые от глаз, прижавшись друг к другу, как два крольчонка. И, повинуясь неодолимому желанию, поднял их с земли.
Я не склонен к фетишизму, мне куда приятнее обнимать женщину, чем ее туфли. И однако сейчас, взяв их в руки, я весь задрожал. Я шел, держа по туфле в каждой руке, неслышно ступая по песчаной аллее. Пока я наклонялся, чтобы поднять туфли, Анна свернула в сторону. Теперь ее белая блузка маячила подобно бледному флагу по диагонали от меня. Мы находились в самой густой части рощи. Я заспешил. После этой долгой погони я уже не сомневался, что она думает обо мне, ждет меня. Это - свидание. Точно какая-то физическая сила гнала меня вперед. С нашим объятием замкнется круг годов и начнется золотой век. Я стремился вперед, как сталь за магнитом.
Я нагнал ее и раскрыл объятия. "Alors, cheri?" [Что, милый? (франц.)] произнес нежный голос. Женщина, обернувшаяся ко мне, была не Анна. Я пошатнулся, как от удара ножом. Белая блузка ввела меня в заблуждение. С минуту мы смотрели друг на друга, потом я отвернулся. Я прислонился к дереву. И тут же бросился бежать, поглядывая то вправо, то влево. Анна должна быть где-то рядом. Но в роще было очень темно. Через минуту я очутился у ступеней Залы для игры в мяч. За железной решеткой горела огнями площадь Согласия, где в громкой мешанине из музыки и голосов танцевали тысячи людей. Шум этот разразился надо мною внезапно. Я отпрянул, будто мне швырнули в лицо щепотку перца, и ринулся назад, под деревья.
Я бежал и громко звал Анну. Но теперь роща была, казалось, полна статуй и влюбленных. Каждое дерево расцвело шепчущейся парой, каждая просека дразнила меня каменным изваянием. Повсюду мелькали стройные призраки, скупой свет, проникавший сквозь листву, косо падал на мертвенно бледные лица. Шум площади Согласия эхом отдавался в верхушках деревьев. Я больно ударился плечом о толстый ствол. Понесся вдоль колоннады к какой-то неподвижной фигуре и встретил ее мраморный взгляд. Я огляделся, еще раз попробовал крикнуть. Но мой голос запутался в бархате ночи, как удар кинжалом в складках плаща. Никакого толку. Я пересек главную аллею, решив, что Анна могла уйти в другую часть рощи. Из темноты вынырнуло удивленное мужское лицо, я споткнулся о чью-то ногу. Я стал бегать кругами, как собака, потерявшая хозяина.
Наконец я остановился в полном изнеможении и отчаянии и тут увидел, что все еще держу в руках туфли Анны. Надежда вспыхнула снова. Я круто повернул и побежал назад, туда, где мы вступили под деревья. Найти точное место было нелегко - один ряд деревьев был в точности похож на другой. Когда мне показалось, что я узнал нужное место, я стал искать дерево с углублением между корнями. Я нашел их множество, но ни одно не было похоже на то дерево, под которым Анна оставила туфли. Как видно, я не там вошел в рощу. Я вернулся на лужайку, попробовал другое место, но уже без всякой уверенности. Тогда я решил, что остается одно - подождать, может быть, Анна вернется. И я стоял, прислонившись к дереву, изредка, с каждым разом все печальнее, окликая Анну, а мимо меня, шепчась в темноте, проходили пара за парой. Меня стала заливать усталость, и я опустился на землю под деревом, все еще не выпуская из рук туфли. Не знаю, сколько протекло времени, постепенно печальная тишина пала на меня, как роса. Я перестал звать и ждал молча. Похолодало. Теперь я знал, что Анна не придет.
Наконец я поднялся и растер затекшие ноги. Я вышел из сада Тюильри. Улицы были усеяны брошенными игрушками. Вздымая волны разноцветной бумаги, усталые люди расходились по домам. Праздник кончился. Я влился в общий поток и, продвигаясь вместе с другими в сторону Сены, все думал о том, с какими мыслями и по каким улицам, может быть совсем близко отсюда, Анна бредет босиком к себе домой.
16
Я ждал, чтобы зашло солнце. Уже несколько дней, как я вернулся на Голдхок-роуд. Солнце очень медленно передвигалось по белой стене больницы, и карниз, опоясавший стену на уровне моих глаз, отбрасывал длинную тень. Тень все вытягивалась, меняя направление, и голова моя поворачивалась на подушке следом за нею. В полдень белая стена блестела, но к вечеру блеск погас, и свет, теперь более мягкий, шел как бы изнутри бетона, обнажая малейшую неровность. Изредка между стеной и моими окнами пролетала птица, но мне всегда казалось, что это игрушка на веревочке, а не живая птица, которая, миновав белую стену, полетит дальше и, может быть, сядет на дерево. На стене больницы ничего не росло. Я пытался вообразить, что на карнизе поселились растения - влажные плети с длинными листьями-пальцами, свисающие из щелей, расцвеченные пятнистыми цветами. На самом деле там не было ничего, и даже воображению стена противилась, оставаясь гладкой и белой. Еще два часа, и солнце зайдет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Сепаратная война - Джо Холдеман - Научная Фантастика
- Забастовка! - Айзек Азимов - Научная Фантастика
- Черный Ферзь - Михаил Савеличев - Научная Фантастика
- Аниськин и шантажист - Максим Курочкин - Научная Фантастика
- Мозаика странной войны - Радий Радутный - Научная Фантастика
- Контрадикс по пятницам - Светлана Тулина - Научная Фантастика
- Обратный отсчет - Петр Григорьевич Заборцев - Научная Фантастика / Прочие приключения / Социально-психологическая
- Обратный отсчет - Павел Тимофеев - Научная Фантастика
- Опасное задание - Мария Орехова - Научная Фантастика
- Вселенная против Алекса Вудса, или Светская церковь Курта Воннегута - Гевин Экстенс - Научная Фантастика