Через четыре часа мы добрались до «поселка». Гномы любят строить такие штучки – коридор внезапно расширяется, образуя зал, и из зала ведут двери, а потолок взмывает на высоту двух-трех десятков метров, и там, на втором и третьем этажах, вы видите ажурные балкончики…
Здесь был бой, и бой жестокий. Судя по скелетам, гномы сражались с гобблинами, а судя по тому, кто строил двери в наш тоннель, гобблины победили. Ни тех, ни других не было видно, я имею в виду – живых. Ничего удивительного, я бы оценил возраст скелетов по меньшей мере в несколько десятилетий.
– Мы могли бы пошарить в комнатах на предмет летописей, – сказал я, – но поскольку ученых среди нас не осталось…
– Мы идем дальше, – поспешно резюмировал полковник.
Дальше, по продолжению тоннеля, мы вышли в зал. Тоннель здесь кончался, да и зал был естественным, не выбитое в скале помещение, а огромных размеров пещера, со множеством естественных неровностей и колонн. Всю дальнюю часть пещеры занимала вода, а начиная с середины и ближе к нам пол шел вверх. Подземное озеро. Все, что сделали с пещерой строители, – налепили по стенам и потолку светильники. Так что света в пещере было достаточно, чтобы заметить стоящую у берега озера галеру.
Я негромко скомандовал «бежим», но было поздно. Мало того, что нас увидел часовой на галере, и поднял крик, но, обернувшись, мы обнаружили, что путь назад уже отрезан десятком вооруженных головорезов. Людей, между прочим.
Я выхвалил меч, но они оказались проворнее, и в нас влетела семенная коробочка сторожилки, хищного растения с Бегущего Острова. Пол в пещере покачнулся, и я начал падать. Самое обидное – я знал заклинание против вызванного сторожилкой дурмана, но именно из-за дурмана не мог его вспомнить.
Глава 12
Работать на веслах – очень тяжело, особенно с непривычки, и особенно, если тебя приковали к сиденью. Я занимался этим делом пятый час и уже содрал себе на ладонях кожу. Полковник трудился на скамейке передо мной, а Ли – за мной. Боб сидел по ту сторону прохода: хозяева галеры «гуманно» разместили новичков среди ветеранов. Риту заперли в трюм, как я понимаю, к другим рабам.
Галера оказалась хорошим одномачтовым судном, способным ходить и по реке, и по морю. Она была построена из широченных досок, включая скамейки, на которых сидели гребцы. Я упоминаю этот факт, в основном, потому, что в досках было полно заноз. Новая галера, предыдущие гребцы не успели отполировать доски, на которых сидели. Хозяева же галеры не особенно беспокоились о комфорте гребцов, иначе доски, безусловно, были бы покрашены или оструганы.
Хозяева галеры, да… Прежде всего, это были пираты, причем не просто пираты, а пираты морские, с острова Рталаг. Отсюда и из общего направления нашего тоннеля я заключил, что подземное наше озеро – и не озеро вовсе, а часть океана. Никогда о таком не слышал, равно как и об остатках городов гномьих и гобблинских, мимо которых мы проплывали. Пока что я насчитал два города с дизайном гномов, три – гобблинских и один – построенный троллями. Все – заброшенные. В тоннеле попадались разветвления и неосвещенные участки, но галера уверенно шла вперед, откуда я заключил, что это не первый ее рейс по данному маршруту. Команда была – как на подбор, загорелые оборванцы, в одежде которых свободно сочетались заплатанная мешковина и золотая парча. Я попытался определить, кто же у них капитан, и пришел к выводу, что им являлся худощавый, похожий на цыгана парень лет двадцати пяти. Поведением своим он живо напомнил мне пантеру. Все время в движении, ни секунды покоя, я видел один раз такую в клетке, в зоопарке.
Что за промысел творили здесь пираты, было, в общем-то, ясно. Я шепотом, пока надсмотрщик с кнутом смотрел в другую сторону, расспросил своего соседа справа, в прошлом – жителя Илинори. Вообще, все гребцы на галере были людьми. Он рассказал, что пираты прошли вдоль берега, разграбили пару прибрежных деревень, взяв пригодных для продажи жителей в рабство, и вошли в пещеру. Здесь они собирали старое оружие и вообще все, что можно потом перепродать. А часть рабов они продали гобблинам в обмен на право прохода, так-то вот.
Я удивился – почему бы гобблинам не собрать оружие и «вообще все» самим? Оказалось, гобблины рассматривают посещенное нами место как своеобразную проклятую землю. Ни один гобблин никогда не пойдет по этой пещере дальше определенных пределов, вообще, она вся покинута.
Я удивился – неужели гобблинов, этих заядлых прагматиков, можно остановить простым табу? Но мой собеседник настаивал, что собственными ушами слышал разговор капитана с помощником. Именно так. Гобблины довольны, что люди, не боящиеся проклятья, лазают по запретным пещерам, собирая всяческий мусор.
Побег? Нет, невозможно. Здесь сорок гребцов и двадцать вооруженных головорезов. Продадут потом гобблинам, а они сам знаешь, что делают с пленными.
Так и поговорили.
Пещера, конечно, производила впечатление. На носу галеры установлен был вечный светильник, но не эльфийский, а сделанный людьми. Его света не хватило бы не только на вечность, но даже на месяц, зато он был ярким. Поток желто-оранжевого света выхватывал из темноты то гигантские каменные сосульки, спускающиеся с потолка, то растущие на стене, которой мы иногда почти касались бортом, колонии ядовито-зеленых грибов, то выход рудной жилы. Если уцелею, подумал я, обязательно сюда вернусь. Дважды галера выходила в подземные озера, когда стены и потолок вдруг отступали, растворяясь во мраке, и мы шли по неподвижной, черной воде. Во второй из таких пещер галера неожиданно вздрогнула, словно что-то движущееся задело за днище. Надсмотрщик защелкал кнутом, и мы увеличили скорость. Второе «прикосновение» едва не опрокинуло судно. Капитан о чем-то ожесточенно заспорил с помощниками, затем принял решение. По его приказу самого хилого из гребцов освободили из кандалов и потащили на корму. Поняв, что ему предстоит, несчастный принялся было упираться, но силы были слишком неравны, и он полетел за борт. Галера стремительно уходила прочь от опасного места, а там, где скрылась под водой несчастная жертва, не было ничего, даже кругов на поверхности.
Еще через двое суток мы выбрались из пещеры. Гребли здесь посменно, по шесть часов, а кормили плохо. К счастью, снаружи был хороший ветер, так что пираты поставили парус и милостиво разрешили нам передохнуть. Отдых, как известно, лучшее время для составления планов. Я попытался вспомнить все, что я знал о пиратах и о побережье. Выводы мои были неутешительны. Остров, на котором обосновались пираты, был практически неприступен, если ты не умеешь летать. Отвесные скалы, единственный вход в просторную бухту… Один человек с достаточным запасом зажигательных снарядов для катапульты может удерживать ее вечно.
Если мы попадем на Рталаг, обратно нам уже не выбраться. Затем я вспомнил кое-что еще. Постой-ка! А ведь остров-то находится на пути Вторжения, и воины Черного материка как раз умеют летать, значит…
Я осторожно расспросил своего соседа. Осторожно, потому что за излишнюю болтливость тут наказывали кнутом. Мне уже и так досталось пару раз…
Мой собеседник шепотом поведал мне местные новости. Новости были великолепны, о лучшем я не мог и мечтать! Галера вышла из порта недели две назад, и ни о каком Вторжении они не слыхали.
Затем я подумал, что Рталаг находился вне магической паутины Крепости, а значит, если армия Вторжения оставила там гарнизон, то нас ждет встреча, да еще какая! Все-таки, поразмыслив, я решил пока пиратам ничего не говорить. Знание – сила, разве не так?
Значит, армия Вторжения почти наверняка захватила Рталаг. Пираты не смогут не заметить следов боя, по крайней мере я на это очень надеялся. Иначе мы окажемся в рабстве у орков… Будем считать, что пираты поняли, что власть на острове переменилась. В крайнем случае, я обращу их внимание… Хотя не хотелось бы… Итак, они все поймут… Значит, они не зайдут в гавань Рталага, пираты – народ осторожный. А пойдут они на один из маленьких ничейных островков, где обычно чистят и чинят свои суда, почистятся и начнут искать другие суда, чтобы выяснить, что случилось. Если не найдут, то пойдут к берегу, а если найдут…
Слишком много «если», решил я. Ясно пока одно – галера должна очистить днище, очень уж она обросла. Тогда-то мы и сбежим.
К исходу четвертого дня вахтенный пират вдруг очнулся от меланхолии и принялся что-то вопить на диалекте южан. Капитан отозвался на том же языке, в котором можно было бы узнать английский, облагороженный заимствованиями у троллей, гномов, эльфов… словом, у всех, кроме гобблинов, чей язык совершенно непроизносим. Наконец я понял, о чем они говорили: суть всей десятиминутной перепалки сводилась к простой фразе – человек за бортом.
Рискуя получить удар кнутом, я привстал на сиденье и повернулся, вглядываясь. Выглядело это, как честная жертва кораблекрушения – крошечная фигурка цепляется за обломок мачты посреди океана. Но я-то узнал эту черную кожаную форму! Несомненно, перед нами был один из уцелевших при Вторжении.
