остановился:
— Что случилось, любимая?
— Вы еще спрашиваете? У вас даже не хватает духу признать правду?
— Я не понимаю, о чем вы говорите… — Его слова звучали искренне.
— Вы что, не могли подождать хотя бы год? Кто знает, как давно это продолжается! Я до сих пор не смогла подарить вам сына, и вы наказываете меня за это? Ну же, Франческо, признайтесь!
— Да о чем речь? — раздраженно переспросил капитан, начинавший уставать от потока загадочных намеков.
— Сейчас я все вам объясню. Слушайте, Франческо, и слушайте внимательно, — ледяным тоном произнесла Бьянка Мария. — Я хорошо знаю, что у вас было много женщин. Знаю я и то, что вы не будете всегда верны мне; я хоть и молода, но не настолько наивна. Но если вы полагаете, что я стерплю измену меньше чем через год после венчания, то придется вас разочаровывать: вы совсем меня не знаете!
— Бьянка…
Я не закончила. Мне все известно! Перпетуя ждет вашего ребенка! Вы что же, надеялись скрыть это от меня? Или думали, что я молча стерплю оскорбление? Говорю же, вы совсем меня не знаете! Предупреждаю: я никогда не соглашусь оставить в нашем доме ни ее ребенка, ни ее саму. Найдите ей мужа, кого хотите, это не мое дело, но если завтра Перпетуя еще будет здесь, я за себя не отвечаю!
Франческо Сфорца остолбенел от неожиданности.
— Бьянка… Я понимаю вас, но прошу, поверьте, я люблю вас одну…
— Мессер, вы даже не представляете, как лживо звучат ваши слова. Понимаю, наверное, мне надо смириться со случившимся, и я обещаю постараться. Возможно, время залечит рану, которую вы сегодня нанесли мне, но, как я уже сказала, я ни дня не намерена выносить присутствие Перпетуи и впредь не потерплю подобных слабостей с вашей стороны. Найдите ей мужа. Сегодня же! И когда родится ребенок, он не сможет претендовать ни на какие права. Вы не будете видеться с ним и не позволите ему видеться с вами. Для вас он умрет!
— Бьянка, ваши жестокие слова ранят меня, как ножом.
— На сегодня мне больше нечего вам сказать.
С этими словами дочь герцога Висконти покинула оружейную.
Капитан оперся ладонями о деревянный стол. Да, у его супруги твердый характер, не стоило забывать об этом. Франческо понял, что Перпетуе действительно лучше покинуть замок Джирифалько. Надо поручить Браччо Спеццато отвезти ее в безопасное место. А позднее герцог позаботится о том, чтобы выдать любовницу замуж.
ГЛАВА 58
НЕАПОЛЬ
Неаполитанское королевство, замок Кастель-Нуово
Весь в крови, в помятых доспехах, с порезом на щеке, Альфонсо V, король Арагона, поднялся на самый верх главной башни замка Кастель-Нуово. До нынешнего дня эту крепость обычно называли Маскьо-Анжуино — Анжуйской башней, — но теперь она принадлежала ему. После того как Альфонсо и его войско преодолели ворота, захватить город оказалось совсем несложно. Рене Анжуйский правильно сделал, что сбежал, учитывая, какой оборот приняли события. Над Неаполем вставало солнце, и его сверкающие лучи знаменовали рождение нового королевства. Альфонсо окончательно решил, что сделает этот город своей столицей.
Флаг Арагона у него над головой торжественно развевался при каждом порыве ветра. Король твердо запретил грабежи и насилие в городе. Увидев следы от свинцовых снарядов бомбард на каменных стенах Кастель-Нуово, Альфонсо понял, как важно, чтобы город, которым он намеревается править, остался поверженным, но не разрушенным; побежденным, но не униженным. Конечно, поначалу, в разгаре битвы, заботиться об этом было некогда. Но потом король увидел небольшую процессию, которую возглавлял монах с повязкой на глазу, тащивший за собой крест. Монах шел по улицам Неаполя, залитым кровью павших в бою. За ним следовала группа мужчин и женщин, распевавших церковные гимны. Зрелище настолько глубоко тронуло Альфонсо, что он тут же дал четкий приказ: любые грабежи и насилие по отношению к горожанам должны немедленно прекратиться.
Теперь же, пока Рене Анжуйский спасался морем, король вызвал Диомеде Карафу и приказал ему подготовить официальный указ в подтверждение своих слов: нарушителям грозит смертная казнь.
Когда советник удалился и Альфонсо снова остался один на вершине крепостной башни, он обвел взглядом город, распростертый у его ног.
Перед ним тянулась Страда-делль-Ольмо, которая переходила в виа деи-Ланчиери и соединяла Кастель-Нуово с портом. Вдоль этой величественной улицы располагались лавки купцов; ближе всего шел французский ряд, который заканчивался на площади Франчезе чуть дальше к востоку, совсем недалеко от оплота королевской власти. Далее тянулись ряды домов генуэзских, венецианских, фламандских, сицилийских, пизанских, флорентийских, каталонских купцов: склады и рынки перемежались небольшими площадями, где обычно выгружали товары.
Выстроившись в решетку, заданную кардо и декуманусом[18], улицы шли параллельно друг другу, пересекая город с севера на юг и с востока на запад. Вдалеке, за причалами и лодками, Альфонсо разглядел маяк — ровно посередине между портами Вульпуло и Арчина.
Переведя взгляд на западную крепостную стену, король увидел новую часть города, из которой анжуйцы хотели сделать естественное продолжение королевского двора. В свете взошедшего солнца за садами и фонтанами, окружавшими Кастель-Нуово, можно было рассмотреть огромную полукруглую арену на Ларго-делле-Корредже. Над ней возвышалось здание Королевского суда. Хотя дым сражения еще не рассеялся до конца, красота арены была очевидна и вызывала неудержимое желание превратить ее, как уже частично сделал Рене Анжуйский, в великолепный амфитеатр для рыцарских турниров, выступлений и парадов. Эта новая площадка должна была наконец заменить Карбонариус — место, где по праздникам проводили пышные состязания, но в обычные дни сжигали мусор. Вдалеке виднелись ворота Святой Софии, подарившие Альфонсо победу. Чуть в стороне от Ларго-дел-ле-Корредже можно было разглядеть церковь Санта-Мария-Ла-Нова — изящное легкое здание с тремя нефами. Скользнув взглядом по виа Медзаканноне, Альфонсо добрался до ворот Вентоза.
Он вдохнул теплый воздух и почувствовал соленый аромат моря, который постепенно вытеснял кисло-горький запах железа, свинца и крови, разлившийся повсюду за ночь отчаянной битвы.
Предстоит много работы, подумалось королю Арагона, но Неаполь обязательно восстанет, великолепный и полный жизни. Надо лишь вернуть ему защитные стены, которые сегодня серьезно пострадали от ударов артиллерии.
Альфонсо улыбнулся. Он завоевал этот город и никому его не отдаст.
За спиной короля раздались шаги: он ждал того, с кем сможет обсудить будущее этого необыкновенного места. Повернувшись, Альфонсо увидел верного Диомеде Карафу, который привел с собой главного человека Неаполя — архиепископа.
Гаспаре ди Диано был немолод, однако все в его облике говорило о железном характере. Худой, костлявый, но крепкий, несмотря на свои пятьдесят с лишним, облаченный в роскошные одежды, он держался уверенно,
