Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Помните, был такой старый анекдот времен восьмидесятых, — попытался я разрядить обстановку, — из писем в редакцию. «Здравствуйте, уважаемая программа “Абэвэгэдэйка”! Пишут тебе Вовочка Развозов из Рязани и Ленечка Цивин из Винницы. Нас интересует, а кто сочиняет политические анекдоты?» — «Отвечаем: этот же вопрос интересует Юрика Андропова из Москвы…
— Я напрасно решила, что выиграла поединок, — она даже не отреагировала кивком головы, — на самом деле, противник просто взял тайм-аут, затаился, чтобы нанести удар, и этот удар был нанесен расчетливо и хладнокровно. Я воочию убедилась в том, как сложна и непредсказуема мужская психология. Он был счастлив со мной, он забыл свою первую жену, вытравил из памяти своей ее имя. И сообщение о том, что он бесплоден, а сын не от него — должен был бы уверить его в правильности совершенного поступка! А что получилось на самом деле? Его стала убивать медленная боль, в его сознании не укладывалось, что бывшая жена изменяла ему, его самолюбие не захотело мириться с поражением, и оно взбунтовалось, оно давило его, трепало, как щенка, который даже не в состоянии был отпискиваться! Ничего не помогало: наша любовь рушилась, счастье рассыпалось, расщеплялось на атомы иллюзии.
— И что же дальше?
— Весь процесс был настолько сложен для него и мучителен, что он не выдержал и ушел.
— А потом вернулся?
— Он уходил и возвращался шесть раз, шесть!
Последний его уход оказался настолько болезненным, что я решила быть с любым другим, с кем угодно, но не пускать его назад, никогда. Я говорила себе, что обманула сама себя, думая, что завоевала мужа, а он все время стремился вернуться к той, к другой, кто его обманывал и изменял ему в открытую.
— Да, вот и пойми нас, мужчин…
— Вот и пойми… — эхом отозвалась она. — Прошло пять лет с тех пор, как мы познакомились, и я опять осталась одна, но ненадолго. В течение года мой муж пытался вернуться ко мне, он рвал и метал, ходил за мной по пятам, следил за мной, умолял о прощении, на него было жалко смотреть, и он действительно довел себя до инфаркта. Ему исполнилось тридцать семь лет, когда сердце не выдержало. Я чувствовала себя виновной…
— Виноватой… — попытался поправить я собеседницу.
— Нет, именно виновной! И в то же время хотела защитить себя от всех перипетий.
— Удалось?
— Нет, я не выдержала, и мы сошлись через год. И мы прожили вместе еще два года-два года нормальной жизни.
Она помолчала, а затем продолжила:
— Но и это время закончилось, когда муж заболел: рак желудка, да еще и, как говорят медики, не операбельный…
— Сколько он прожил?
— После того, как поставили диагноз, год и восемь месяцев.
— Да-а-а, — протянул я, — даже и не знаю, что вам сказать в утешение…
— Десять лет… — не отвечая на мою реплику, заметила она, — десять лет глупых недоразумений, ссор, обид, боли…
…Я вышел в прихожую, чтобы проводить гостью, и, уже стоя в дверях, она неожиданно обернулась:
— Знаете, хочу на прощанье сказать вам об одном очень важном качестве моего характера — оптимизма. Да, это верно, что довольно-таки часто я чувствовала себя одинокой среди многочисленных друзей и людей, которые меня всегда окружали, а также мужчин, которым я нравилась… С юных лет я верила, что Бог посылает мне испытания для того, чтобы подготовить меня к чему-то необыкновенному и настоящему. Думаю, это помогло мне и пережить все, что произошло со мной, а испытания, выпавшие на мою долю, сделали меня сильнее и лучше.
— Лучшее — враг хорошего! — пробормотал я себе под нос.
— Что-что? — не поняла она.
— Это я так, отвечаю собственным мыслям, — пояснил я, — прощайте.
— Да, — согласилась она, — прощайте. И простите меня, если можете…
Оборотень
— Эх вы, мужчины! Поганые свиньи!
Все вы одинаковы. Свиньи! Свиньи!
Доктор Макфейл ахнул. Он понял.
Сомерсет Моэм, «Дождь»
…Рика говорила себе, что так не бывает.
Она убеждала себя в том, что виновата во всем сама.
Она называла себя оборотнем: скорее всего, потому, что ее любовь к супругу, верность ему оказались неожиданно для нее самой оборотной стороной ненависти. Нет, вовсе не к мужу, которого она вычеркнула из памяти и чувств после двадцати двух лет совместной жизни — ее душила и жгла ненависть к самой себе. Никому, даже родной матери, она не признавалась в этом; она носила в себе ненависть, как невидимую и практически непознаваемую заразу; она неизменно была весела и улыбчива, обожала своих детей, обожала шумные вечера и заповедные застолья. В то же время она вкалывала на трех работах, чтобы обеспечить себе и детям финансовую самостоятельность и не быть зависимой от мужа, с которым она рассталась.
— Мам, я, правда, настоящий оборотень! — говорила она, смеясь, — я столько раз оборачиваюсь за день, что диву даюсь.
— Ты оборотень, потому что тебя взяли в оборот обстоятельства… — отвечала мудрая мама. — А еще потому, что существует оборотная сторона медали, Рика.
Ночами ее заедала тоска, ела поедом, грызла, хватала за горло, и никто не знал, как ей было тошно, как металась душа в поисках ответов и не находила их. Чтобы хоть как-то отвлечься, она зарегистрировалась на одном из сайтов знакомств и в режиме «онлайнового» общения отвечала на идиотские вопросы своих респондентов, заигрывала с олухами, млеющими только от одного вида ее фотографий, и ни те, ни другие даже не задевали ее внимания, лишь слегка льстили обожженному самолюбию.
Но однажды, совершенно случайно, Рике попался остроумный собеседник, который был не похож на остальных. Он вызывал доверие, и тут ее словно прорвало, она сама не ожидала от себя подобной, чем-то даже тревожащей откровенности. Может быть, Рике давно хотелось не только выговориться, но и самой услышать собеседника, вступить с ним в диалог. Она получала наслаждение от общения, а когда виртуальный партнер вдруг вывел на экран посвященное ей стихотворение, и вовсе растаяла. Перечитала еще раз незамысловатые строки, и они наполнили ее сердце теплом и благостью.
— Ну как? — спросил невидимый визави. — Понравилось?
— Я не знаю тебя, — отвечала Рика, — а ты — меня, и — тем более — странно, что я с такой легкостью готова принимать от тебя все, что ты мне даришь: чудесные стихи, слова, пронизанные таким теплом и нежностью и такие дурманящие. До сих пор, увы, судьба лишь карала меня.
— Сколько боли в твоих словах, — выскочили строчки, заплясали, как
- Ведьмина гора - Марк Котлярский - Русская классическая проза
- Точка невозврата. Из трилогии «И калитку открыли…» - Михаил Ильич Хесин - Полицейский детектив / Русская классическая проза
- Любопытные сюжетцы - Сергей Заяицкий - Русская классическая проза
- Блаженство: Набросок; 1-я редакция; 2-я редакция (фрагменты) - Михаил Булгаков - Русская классическая проза
- ВЕЧНЫЙ ЖИД - Петр Немировский - Русская классическая проза
- Скоморох Памфалон - Николай Лесков - Русская классическая проза
- Что обо мне подумают, если у меня есть мечта - Роман Жилин - Русская классическая проза
- История про людей, кота и королевскую честь - Михаил Ильич Хесин - Русская классическая проза
- Дас Систем - Карл Ольсберг - Киберпанк / Русская классическая проза / Триллер
- Вальтер Эйзенберг [Жизнь в мечте] - Константин Аксаков - Русская классическая проза