Форма входа
Читем онлайн Том 1. Философские и историко-публицистические работы - Иван Киреевский
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Гораздо труднее показать связь государственного единства между северным союзом племен и южным. Единство языка, веры, обычаев, заставляют предполагать, что и эта связь издревле существовала, но при зыбкости государственной связи между племенами, свойственной всем славянским народам, зыбкости, которая выходила из самого существа родовых отношений (потому что эта связь основана была только на родовом старейшинстве), естественно, что это единство часто нарушалось, как мы видели у всех славянских народов. Может быть, что именно в то время, то есть, когда северным союзом призваны были варяжские князья, этого государственного единства всей России и не было; может быть, племена русских славян, так же, как хорватских в начале IX века, были соединены в две отдельные купы, под двумя равными великими князьями. Во всяком случае мы ни того, ни другого не можем сказать утвердительно, потому что летописи наши об этом молчат. Замечательны, однако же, некоторые выражения Нестора, которые намекают нам, по крайней мере, на память об этом единстве.
Когда Олег, через год после смерти Рюрика, выходит из Новогорода, он берет с собою войско изо всех пяти призвавших племен и младенца Игоря как наследника Рюриковых прав. Уже это самое показывает, что он идет воевать не одной силою, как после ходил против греков, но что его война была основана на праве и на сочувствии племен. Хотя и Рюрик уже владел почти всею северною половиной России, но как в самом Новгороде были люди, не признавшие общего выбора, так и при походе Олега открывается, что между многими из племен, призвавших Рюрика, еще было разногласие и что, несмотря на приговор всеобщего веча, произнесенный старейшинами, еще многие роды его не признавали. Так, например, хотя и призван он был кривичами и хотя одна из ветвей кривского племени, полочане, тогда же приняли его посадника, но даже в главном их городе Смоленске еще не было его посадника, и уже об Олеге сказано: «И приде к Смоленску с кривичи и прия град и посади муж свой»[114]. Когда он подошел к Киеву, летописец говорит: «И посла ко Аскольду и Дирови, яко гость есмь, идем в греки от Олега и от Игоря княжича; да приидет к нам, к родом своим… И рече Олег: „Вы неста князя ни рода княжа, но аз есмь роду княжа“, вынесоша Игоря: „И се есть сын Рюриков“, — и уби Аскольда и Дира… И сиде Олег, княжа в Киеве»[115]. Слова Олеговы: «Се есть сын Рюриков» не имели бы никакого значения, если бы сын Рюриков не имел права на княжеский престол в Киеве. А что это право в самом деле существовало, еще подтверждается тем, что Олег (или, лучше сказать, малолетний Игорь) и киевлянами, и всем Полянским племенем принят был добровольно и что из прочих семи племен, которые, как мы видели выше, составляли одно целое с полянами, пятью он признан был также добровольно и только в двух встретил очень слабое сопротивление (Замечательно между прочим, как Олег говорит с побежденными северянами: «Иде на северяне; и победи северяны, в возложи нане дань легку, и не даст им хазаром дани платити, рек: „Аз им противен, а вам нечему“»[116]. Вслед за тем он посылает к радимичам сказать, чтобы они вместо хазар платили дань ему, и радимичи соглашаются); впрочем и это сопротивление двух племен из осьми не покажется нам удивительным, когда вспомним, что и между кривичами, об которых уже достоверно известно, что они участвовали в призвании Рюрика, были многие роды, которые не вдруг его признали; что даже и в самом Новгороде была партия, противная Рюрику и против него восставшая, особенно, когда вспомним какое сопротивление встретил в Польше избранный род Пястовичей.
Предисловие к первой части собрания русских народных песен
Едва ли есть в мире народ певучее русского. Во всех почти минутах жизни русского крестьянина, и одиноких и общественных, участвует песня; почти все свои труды, и земледельческие и ремесленные, он сопровождает песнею. Он поет, когда ему весело; поет, когда ему грустно. Когда общее дело или общая забава соединяет многих — песня раздается звучным хором; за одиноким трудом или раздумьем ее мелодия, полная души, переливается одиноко. Поют все: и мужчины, и женщины, и старики, и дети. Ни один день не пройдет для русского крестьянина без песни; все замечательные времена его жизни, выходящие из ежедневной колеи, также сопровождены особенными песнями. На все времена года, на все главные праздники, на все главные события семейной жизни есть особые песни, носящие на себе печать глубокой древности; и особенно там, где меньше чувствительно городское влияние, русский крестьянин — верная отрасль своих предков, не отступивший от них даже и в мелких подробностях своего домашнего быта, — до сих пор поет эти древние песни, потому что они вполне сливаются с его чувством и с его обычаем, так же как выражали чувство и обычай его прапращуры. Он дорожит своими песнями; можно сказать, что они составляют любимую и лучшую утеху его простой жизни.
Поэтому неудивительно, что русских народных песен существует необъятное множество, очень разнообразное и по содержанию, и по напевам.
Не буду говорить об их красоте, уже давно признанной, ни об их важности для русского языка и вообще для русской народности: в этом также ни один просвещенный человек не сомневается. Но считаю нужным обратить внимание особенно на одно обстоятельство, важность которого оценить вероятно не всем было возможно.
Несмотря на то что песни имеют такое значение в жизни русского народа, нельзя не признать мрачной истины, в которой убедило меня многолетнее занятие этим предметом: что вся их красота, все, что составляет существенное достоинство их характера, — уже старина и что эта старина уже не возрождается в новых, себе подобных отраслях, как было в продолжение стольких веков. Неудивительно, если те, которые слыхали русские песни только в городах или по большим дорогам, мало дорожат ими: это новое поколение песен, начинающее вытеснять прежние, в самом деле недостойно того, чтобы им дорожить, хотя и очень достойно внимания. Настоящую прекрасную русскую песню должно искать в глуши, вдалеке от городов и от средоточий промышленной деятельности. Везде, где коснулось деревенского быта влияние городской моды, соразмерно с этим влиянием уродуется и характер песни: вместо прежней красоты и глубины чувства — встречаете безобразие нравственной порчи, выраженное в бессмысленном смешении слов, частью перепутанных из старой песни, частью вновь нестройно придуманных; вместо прежней благородной прямоты — ужимистый характер сословия лакейского.
Русские песни можно сравнить с величественным деревом, еще полным силы и красоты, но уже срубленным: бесчисленные ветви этого дерева еще покрыты свежей зеленью; его цветы и плоды еще благоухают полнотой жизни, но уже нет новых отпрысков, нет новых завязей для новых цветов и плодов. А между тем прежние плоды уже на многих ветвях начинают преждевременно сохнуть; уже много из прежних листьев и цветов начинают облетать или глохнуть под бледной зеленью паразитных растений. Таково отношение русских песен к нашей новейшей, искусственной и подражательной литературе и к начинающим ходить в народе новым песням, носящим на себе ее отпечаток.
Не здесь место углубляться в причины этого явления. Но в его присутствии легко убедится всякий, кто хотя несколько вникнет в этот предмет.
Собрание русских народных песен, предлагаемое здесь читателям, составлялось в продолжение многих лет. Начало ему было положено еще в 1850 году, но небольшое количество песен, тогда мною собранных, по непредвиденному случаю пропало; в 1831 и 1852 годах я снова принялся записывать песни с голоса крестьян Московской губернии, но еще бедно было мое собрание, и нет сомнения, что у меня бы не стало ни сил, ни средств довести его до того значительного объема, которого оно, наконец, достигло, если б это предприятие не было поддержано и одушевлено дружбою незабвенного Языкова. Живое участие в моем собрании принял покойный Н. М. Языков: он и его семья доставили мне огромное, драгоценное собрание песен, записанных ими из уст народа в Симбирской и Оренбургской губерниях, его имя дало этому предприятию известность, его одушевленному сочувствию я обязан многими внутренними силами. Ему принадлежит главная честь этого дела.
В 1854 г., имея в руках уже довольно значительное собрание и желая соединить в нем сколько можно больше песен с различных концов России, я нарочно с этой целью путешествовал по уездам: Новогородскому, Валдайскому, Демянскому и Осташковскому (в старину принадлежавшему также к области Новогородской); там я также собрал значительное число песен, особенно замечательных по своему наречию. Таким образом собрание мое еще много возросло в объеме. И с тех пор, несмотря на многие продолжительные перерывы, которые приводили за собою обстоятельства жизни, я продолжал дополнять свое собрание во время многочисленных моих переездов по различным сторонам России, хотя и не мог уже путешествовать исключительно для этой цели.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Том 1. Философские и историко-публицистические работы - Иван Киреевский бесплатно.
Похожие на Том 1. Философские и историко-публицистические работы - Иван Киреевский книги
- Европеец - Иван Киреевский - Публицистика
- Левый фашизм: очерки истории и теории (СИ) - Нигматулин Марат "Московский школьник" - Публицистика
- «Наши» и «не наши». Письма русского - Александр Иванович Герцен - Публицистика
- Записи и выписки - Михаил Гаспаров - Публицистика
- Об издании в 1859 году газеты «Парус» - Иван Аксаков - Публицистика
- Как я был «южнокорейским шпионом» - Валентин Моисеев - Публицистика
- Псевдолотман. Историко-бытовой комментарий к поэме А. С. Пушкина «Граф Нулин» - Василий Сретенский - Публицистика
- О новом образовании народного просвещения в России - Николай Карамзин - Публицистика
- В тени Гоголя - Абрам Терц - Публицистика
- Думаю – следовательно, играю! - Андреа Пирло - Публицистика
