Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лучше рыжего быка Перуну может быть только одна жертва.
Знать, жизнь не в жизнь стала Горяю-кметю после гибели родного города, после того, как близкие его если не сгибли невестимо, так в полон угодили — а с того полона навряд ли кого теперь уже вызволишь — угонят менский полон купцы-рахдониты в Гурган да Мазандеран, а кого — и до самой Палестины альбо Египта.
Вот и нашёл себе Горяй лучшую долю.
Ибо какая доля может быть лучше, чем служение самому Перуну, Владыке Молний, в его светлом чертоге?
— Да будет с тобой благословение богов, воин, — сказал князь пересохшими губами. И рыкнул через плечо. — Возжигайте огонь!
Мелькнуло бледное от долгой зимы тело — Горяй с хохотом бросился на меч, хлынула кровь. И почти тут же взвилось пламя, добытое прадедовским способом — меж двумя ровными полешками.
Где-то в стороне, с севера, где клубились свинцово-сизые тучи, донёсся сдавленный рокот грома, закончившийся звонким трескучим ударом! Гром — зимой! Дым от разгоревшегося костра пахнул запахом горелой крови, собрался над крадой в большое облако, которо вдруг приняло виде человеческой головы — Горяевой головы. Иные кмети после клялись, держась за обереги и рукояти мечей, будто он довольно кивнул бритой чубатой головой, сверкнул тёмно-багровый огонь в глазницах.
Перун принял жертву!
Дружный рёв двадцати трёх сотен глоток взвился вверх не хуже дыма — да будет слышно богам в вырии!
— Слава!
— Тебе, господине Перун, — побелелыми губами шептал Всеслав Брячиславич, глядя на пылающий костёр. — И тебе, отче Велес, не возревнуй к брату!
Дунул ветер, и облако дыма рассеялось, потянулось вверх неровным клубящимся столбом.
Снова заревел рог, и строй полоцкой рати сомкнулся, выстраиваясь для боя, а Всеславли ближники поскакали дальше, к правому крылу войска.
А напротив, в полуверсте, строилась для боя иная рать. Рать Ярославичей.
Правы были Брень и Всеслав, верно рассудили полоцкие вожди — тем же самым строем строились вои Киева, Чернигова и Переяславля, Смоленска, Ростова и Тьмуторокани. Потому что не знали строя лучше. Да и ни к чему было знать.
Вчера все вдруг отчего-то поняли, что ждать больше нельзя, что вот оно, подошло. Странно было, что и в полоцкой рати все вдруг исполнились уверенности в том, что вот он, решающий день, пришёл!
Словно боги требовали крови от своих дальних потомков.
Словно хотели наказать большой кровью тех, кто отрёкся от них и поворотился лицом к чужому богу.
Словно хотели укрепиться кровью тех, кто остался им верен, и останется верен в грядущем.
И князья, не сговариваясь, решили — завтра!
— Как мыслишь, Ставко, побьём Всеслава? — Владимир Всеволодич потёр лицо рукавицей, протянул руку за шеломом. Он прекрасно понимал, что впрямую в бой ввязаться ему, скорее всего, не дадут — не для того ли Ставко Гордятич отрядил троих дюжих кметей, чтобы берегли юного ростовского князя? Понимал, что так и надо — для своих лет обладал Мономах необычно трезвым рассудком — навряд ли ему в прямом бою одолеть кого-нибудь из полоцких кметей. И понимал, что случись с ним что-то нехорошее — за единственного наследника переяславского княжьего дома Всеволод Ярославич Ставко не пощадит. Да не особо и стремился Владимир Всеволодич сам рубить обыкновенных русских мужиков. Таких же, какие несут дань его отцу под Переяславлем и ему самому — в Залесье, а доведётся — под его альбо отцовыми знамёнами падут в бою со степняками.
Не дело.
— Помни, сыне, княжья честь совсем не в том, чтобы самому как можно больше ворогов убить, — говорил отец вчера, накануне битвы. — Тем более, в самом первом бою!
— А дядя Святослав! — обидчиво возразил Мономах. Умом он понимал, что отец прав, но всё равно возразил — очень уж хотелось мальчишеской душе подвигов, поверженных ворогов…
— А что Святослав? — пожал плечами переяславский князь. — Святослав будет всей ратью руководить. И сам в бой пойдёт только тогда, когда решающий миг настанет. И потом — Святослав — боец не тебе чета, мало не первый меч Руси! А то и вовсе первый! А ты пока что ни в одном бою не бывал! Потому и говорю — упаси тебя боже в бой в первых рядах рваться. Придёт ещё твоё время!
Мономах молча проглотил обиду.
Но за ночь обдумал сказанное отцом и признал его правоту.
Знал, что будет терпеть. Скрипеть зубами и ждать.
Но шелом надеть надо сразу — стрелы не шутят. Хоть до полоцкой рати почти два перестрела, мало не полверсты, а только дойдёт дело и до стрел.
Ставко Гордятич не ответил своему князю.
— Пора мне, княже! — бросил он, трогая коня с места. Впрочем, на коне ему ехать только до самого строя пешцев, в котором он и будет биться в пешем строю вместе с суздальским пешим полком. Две альбо две с половиной тысячи пехоты в середине строя — Мономах точно не знал сколько. Знал, что старшими там будут стоять сыновья великого князя, Мстислав и Ярополк Изяславичи, потому что основное число пехоты привёл тоже великий князь — овручский, берестейский, туровский и трипольский полки, четыре из семи пеших — от великого князя. Пятый, торопецкий от Ярополка Изяславича, шестой — от Святослава, северский полк, и седьмой, его суздальский. Даже отец не привёл с Переяславля пешего полка, а он, Мономах привёл!
Не заносись! — одёрнул себя, разглядывая рать, Мономах. Зато у отца конная дружина мало не в тысячу воев, а у тебя — две сотни всего!
Самого Мономаха с его ростовской дружиной, новонабранной и ещё ни в одном бою не участвовавшей, Всеволод взял с собой на левое крыло, туда же, где стояли и его переяславские оторвиголовы, заматерелые в боях с половцами и торками.
На правом крыле с киевской конницей стоял сам великий князь. Там и трепетал сейчас на ветру червлёный великокняжий стяг с ярым белым соколом-рарогом и златошитым ликом Спасителя, ведущего свою паству на бой.
Сейчас, оглядывая строй рати великого князя и Всеславлего войска, Мономах мог оценить их только на глаз. Но и на глаз выходило, что у великого князя рать вдвое больше, чем у полоцкого оборотня — почти шесть тысяч!
А главой всей рати опять стал Святослав Ярославич — так отчего-то сложилось.
То есть, главным-то был, известно, великий князь, а только почему-то любо ратное дело соотносили в первый након с тем, что скажет черниговский князь.
Дивно!
Ни в каких больших одолениях на враги Святослав Ярославич до сих пор и замечен-то не был, никаких великих побед и не одерживал. Только и было на веку-то Святославлем войн, что поход на торков шесть лет тому, где степняков огромным превосходством численным задавили, да ещё на Тьмуторокань прошлогодний поход, когда Ростислав Владимирич без боя город уступил! А только поди-ка спроси любого кметя альбо гридня на Руси — кто лучший воевода из братьев Ярославичей? Всяк тебе ответит — Святослав черниговский!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Ворону не к лицу кимоно - Абэ Тисато - Фэнтези
- Американские боги - Нил Гейман - Фэнтези
- Личный враг императора (СИ) - Василий Иванович Сахаров - Боевая фантастика / Фэнтези
- Эра Зигмара: Омнибус - Дэвид Гаймер - Фэнтези
- Вековуха. Беляна из рода Рарога - Елена Геннадьевна Бабинцева - Мистика / Прочие приключения / Повести / Периодические издания / Фэнтези
- Котир, или война с дикой кошкой - Брайан Джейкс - Фэнтези
- Волчья звезда - Евгений Малинин - Фэнтези
- Белая и Пушистая - Ольга Ёж - Прочие приключения / Фэнтези
- Свиток силы (СИ) - Михайлов Николай Александрович - Фэнтези
- Сказка о двух волках и дриаде (СИ) - Николай Клюев - Фэнтези