Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отвернувшись, смотрю на улицу, где все еще идет снег; наши с Гордоном машины под белым пушистым одеялом неразличимы, не разберешь, где чья.
– Хилари, не отворачивайся! – просит Гордон.
Взяв за плечи, поворачивает к себе; лицо у него воспаленное, на шее от напряжения обозначились сухожилия. – Послушай, я понимаю, как обстоят дела: предполагается, что ты вольна любить, кого хочешь, и у меня нет на тебя никаких прав. Можешь считать меня примитивным, но я просто не понимаю, как можно любить кого-то без… этих прав. Почему ты так сильно привязана к Виктору? А что со мной?
– С тобой, Гордон, полный порядок, – отвечаю ему.
– Так надо сказать ему, – требует Гордон. – Он должен знать.
– Знать – что? – спрашиваю я. Плечи мои сгибаются под страшной тяжестью, как будто на меня вдруг свалилась потолочная балка.
– Про нас! – восклицает Гордон. Он сидит передо мной на корточках, держит за руки, растирает мне их, будто смывает грязь. Длинно и путано объясняет мне, почему мы должны рассказать все Виктору, почему надо немедленно поехать к нему и обстоятельно все обговорить. – Это только справедливо… мы хотим поступить правильно… – говорит Гордон. – Надо быть честными… Он не должен умереть, не узнав… если мы действительно друзья ему… Можно предложить ему жить вместе, если он не в состоянии…
Речь его красноречива и насыщена теми сентенциями, на которых все мы воспитаны. Все предельно ясно, рассуждения его так логичны. Гордон – выгодное приобретение, здесь двух мнений быть не может, любой согласился бы со мной. Он добился в своей жизни того, на что все мы надеемся: создал дело, которое приносит доход; продемонстрировал способность самоотверженно любить женщину; дал своим родителям все, что можно требовать от сына. Он, хоть и молод, но уже сформировался как личность. Таким человеком я могла бы гордиться.
И все же у меня есть собственная трудно определимая логика, внутренний голос предостерегает меня от поспешных решений.
Гордон ждет моего ответа. Ждет, как всегда, терпеливо, но настойчиво, как человек, который уверен в своей правоте.
– Я так не думаю, – наконец произношу я.
– Что? – переспрашивает Гордон, широко раскрыв глаза.
– Не думаю, что это был бы правильный поступок, вот и все, – объясняю ему. – Тебе, может, и стало бы легче, но не думаю, что Виктору было бы приятно узнать о нашем романе.
– Романе! – восклицает Гордон, презрительно произнося это слово. Поднявшись, направляется к стиральным машинам. Сушилка, сделав еще один оборот, останавливается, в наступившей тишине треск и шум «Чужой территории» гораздо слышнее. Мерцающие огни игрального автомата привлекают внимание Гордона. Он замирает на месте, затем, достав из корзины деревянную вешалку, направляется к «Чужой территории». Когда автомат механическим голосом произносит: «Убить или быть убитым…», Гордон, размахнувшись, наносит удар по основанию экрана. От первого удара игральный автомат закачался. Гордон обрушивает на экран град ударов, война с пришельцами из иных миров идет не на жизнь, а на смерть. Склонившись над автоматом с видом убийцы, он наносит вешалкой сильный удар по игровому экрану. Осколки стекла разлетаются во все стороны. Машина протестует: жужжит и пищит. После нескольких дополнительных ударов вешалкой автомат наконец умолкает.
– Мне очень жаль, – говорит Гордон, роняя вешалку на пол. Руки безвольно болтаются вдоль тела, рот полуоткрыт, на лице смущение; затем мускулы лица расслабляются, с него исчезает всякое выражение. – Может, поедешь ко мне? – спрашивает Гордон.
Гордон все еще сильно пьян, так что машину веду я; устроившись на самом краешке сидения, пытаюсь сквозь метель разглядеть дорогу. Снег падает густыми хлопьями, ничего не видно на расстоянии десяти футов. С трудом добираемся до дома Гордона; нажимаю на тормоза и откидываюсь назад. Я ждала, что Гордон обнимет меня, поздравит с благополучным прибытием, но его уже нет в машине. Открыв с моей стороны дверь, тащит меня за локоть. Прижимает к себе, прикрывая от снега, и мы вместе бежим к парадной двери. Снег слепит мне глаза, я отряхиваюсь, сбрасываю с лица снежинки. Когда наконец мы входим в дом, на волосах у нас снежные шапки, лица раскраснелись, как от пощечин. В кухне темно, только под одним шкафчиком слабо мерцает ночник. Радио работает на полную громкость: идет передача о том, какие наиболее безопасные игрушки можно купить детям на Рождество. Стаскиваю с ног мокрые ботинки, сбрасываю с плеч куртку. Пальто Гордона валяется на стуле, сам он стоит, прислонясь к стене и скрестив на груди руки.
– Останься со мной на ночь, – говорит он.
Зажигаю плиту. Не отводя глаз от синего кружка пламени, наливаю в чайник воду. По радио зачитывают список десяти самых безопасных игрушек в этом году, а потом еще один список: по вине перечисленных пяти игрушек пострадали в прошлом году на Рождество дети.
– Останься на ночь, – просит Гордон. – Только один раз. Скажешь ему, что я был в стельку пьян и ты побоялась оставить меня.
– Никогда он не поверит, что ты так напился.
– Скажи ему, по крайней мере, – просит Гордон.
Поставив чайник на огонь, достаю из шкафчика две кружки.
– Только скажи ему, – просит Гордон. Оторвавшись от стены, подходит ко мне. Я наблюдаю, как капли воды, падая с чайника в огонь, с шипением испаряются. Взяв меня за руки, Гордон поворачивает меня лицом к себе. Не спуская с меня глаз, стягивает через голову мой свитер, а затем расстегивает свои джинсы. Опускается на пол, увлекая за собой меня. Крепко держа за плечо одной рукой, другой стягивает с меня джинсы.
По радио продолжается рассказ о том, как опасны мелкие детали кукольных театров: детишки могут их проглотить. Гордон, просунув под меня руки, ласкает мою грудь, а по радио какой-то доктор по фамилии Бридельхан описывает несчастный случай с девочкой, которой подарили игрушечную плиту. Не знаю, о чем там говорили еще. Гордон прижимает меня к себе. Чувствую его дыхание у своего уха, рука его скользит по моему телу, подталкивая меня к его бедрам. Мы перекатываемся по полу, то и дело наталкиваясь на ножки передвижного столика для завтрака, дважды налетаем на холодильник. Опять задеваем столик, с него сваливается сахарница, осколки стекла разлетаются во все стороны. Натыкаемся на подставку для телефона, телефонный аппарат отскакивает к буфету. Голос, записанный на пленку, объявляет: «Вы ошиблись номером…» Над нашей головой, испуская клубы пара, свистит чайник; в кухне появляется собака, лает, вертится около нас, а потом, испугавшись, убегает в гостиную.
При нормальных обстоятельствах все это выглядело бы забавным.
- Теряя контроль (ЛП) - Дэзире Уайлдер - Современные любовные романы
- Свитер с оленями - Юлия Шутова - Короткие любовные романы / Современные любовные романы
- Тамбовский волк. Портрет Гордона Мида - Борис Пьянков - Современные любовные романы
- Приключения Мери - Владимир Сергиенко - Современные любовные романы
- Игры жизни... - Анастасия Артемьева - Современные любовные романы
- Свет во тьме (ЛП) - А. Мередит Уолтерс - Современные любовные романы
- Невоздержанность - Al Steiner - Порно / Периодические издания / Современные любовные романы
- Прямо по замкнутому кругу - Арина Холина - Современные любовные романы
- Последнее мгновение безоблачного утра - Джит Майер - Современные любовные романы
- Рок-идолы - Юлия Колесникова - Современные любовные романы