Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А зачем? – устало интересовался Вадим.
– Как? – удивлялись в редакции. – Это ведь новый исторический факт! Доказанный! Но подробностей еще никто не опубликовал. Представьте себе заголовок: «Шолохов и жена Ежова занимались сексом на подоконнике гостиницы «Националь»! И фотографию этого подоконника дадим! Тираж разлетится мгновенно!
– Во-первых, это заблуждение, – пытался возражать Вадим. – Вернее – болезненный бред самого Ежова. Никаких любовниц в «Национале» у Шолохова не было. А если и были – зачем одним порядочным людям рассказывать об этом другим порядочным людям?
В редакции наступала тишина. На Вадима пялились с театральным изумлением.
– А где вы, молодой человек, видели порядочных людей? А? Это мы, что ли? Или, может быть, наши читатели?Борис не находил себе места. Он переживал за сына, встречал его в коридоре, когда тот возвращался из очередного безуспешного похода по редакциям, заглядывал ему в глаза и со вздохом возвращался на свою раскладушку.
Последнее время Борис заметно сдал. Он чувствовал изматывающую слабость во всем теле и головокружение. Теперь большую часть времени он проводил, лежа на раскладушке и уставившись в потолок слезящимся от тоски и усталости глазами. Он вспоминал свои собственные мытарства в те времена, когда он еще обивал пороги редакций и издательств, и теперь сочувствовал Вадиму. Он страдал еще и от того, что ничем не мог помочь сыну, не мог даже просто утешить его.
Старый, верный Пунш смотрел на хозяина преданными, такими же, как и у него, грустными, слезящимися глазами и тихонько поскуливал.Однажды холодной февральской ночью 1995 года Борис сел на своей раскладушке и вслушался в темноту.
– Вадька… – позвал он негромко. – Ты спишь?
Вадим пошевелился на кровати и вздохнул.
– Я хочу сказать тебе что-то важное, сынок… – Борис облизал губы и чуть прикрыл глаза от нового приступа головокружения. – Вернее, прочитать…
Он с трудом встал, подошел, покачиваясь, к секретеру и извлек из его недр небольшую картонную коробку – похожую на те, что пирамидами грудились когда-то в ташкентском архиве.
Вадим повернулся на кровати и с интересом наблюдал за отцом. Тот поставил коробку на пол, сел перед ней и любовно вытер ладонью пыльный картон.
– Это мое сокровище, – пояснил Борис. – Вся моя жизнь.
Он аккуратно распечатал ссохшиеся листы и по очереди выложил на край письменного стола старый, шуршащий журнал «Юность Востока», стопку пожелтевших газетных вырезок, клочок мятой бумажной салфетки, потрепанную тетрадь в клеенчатом переплете и плоскую металлическую пластинку с неровными, зубчатыми краями.
Ночь за окном подернула пустым лунным глазом, и холодный железный предмет на столе вспыхнул зловещей эмблемой.
– Это – ножичек для бумаг, – пояснил Борис, поймав удивленный взгляд сына, – Я нашел его, когда работал в ташкентском архиве. Смотри…
Он взял со стола пластинку и клочок салфетки и попеременно поднес их к лицу Вадима.
– Видишь, как странно… Рисунки похожи. А между тем они сделаны разными людьми и в разное время… Но я собирался тебе показать что-то другое…
Он вернулся к столу, придвинул к нему стул и тяжело сел.
– Вот здесь… Моя тетрадь… Это главная вещь во всей моей жизни. Я никогда не расставался с ней, носил повсюду, прятал от воспитателей и надзирателей, скрывал от жестоких сверстников… И писал. Все время писал. Месяц за месяцем. Год за годом. Я написал жизни моих самых близких людей.
Он вдруг обернулся, и даже в темноте было видно, как сверкнули его глаза.
– Сынок… – голос Бориса стал глуше. – Я написал и твою жизнь…
Он полистал тетрадь, вглядываясь в потрепанные страницы, ловя ими лунный свет, как когда-то в далеком детстве, на кровати, в душной комнате интерната.
– Я хочу прочитать тебе кусочек твоей жизни, – продолжал он, переходя почти на шепот.
Мучительный приступ головной боли струйкой жидкого свинца медленно сползал по сосудам и артериям в сердце.
Вадим с тревогой вглядывался в сгорбленную фигуру отца. Тот покачнулся за столом, зажмурился и замер. Но через мгновение выпрямился и решительно поднес тетрадь к глазам.
Его голос теперь звучал ровно, лишь иногда досадливо царапая хрипотцой:
– Это последняя глава романа, который называется «Отель N». И последняя глава твоей жизни, мой мальчик…
Вадим сел на кровати, обнял руками колени и напряженно замер, стараясь не пропустить ни слова.Борис читал долго, то повышая голос, то опуская почти до шепота, то делая длинные паузы, то словно торопя события, которые предрекал.
«Мать, отец и сын приблизились друг к другу.
– Мы теперь всегда будем вместе, – прошептала мать. – По вере моей…
– А кого же убили сегодня в двести двадцать втором номере? – спросил отец.
– Моего сына, – горько ответил юноша.
– Нашего внука, – сказала мать.
– Но его нет с нами, – возразил отец.
– Его с нами нет, – подтвердила мать. – У него – другая судьба…
Все трое оглянулись печально на людей, беспокойно суетящихся возле комнаты, и, взявшись за руки, медленно двинулись по коридору – навстречу тому началу, которое всегда непременно следует за концом.
Круг замкнулся».
Борис замолчал и медленно закрыл тетрадь. В комнате повисла дрожащая тишина. Было слышно, как шевелятся занавески на окнах, прогоняя холодную февральскую ночь 1995 года.
И вдруг среди этой сосущей, вяжущей тишины пронзительно завыл Пунш. Вадиму показалось, что сердце остановилось и глыбой сколотого льда сорвалось вниз.
Еще через мгновение распахнулась дверь, и в комнате вспыхнул свет. На пороге стоял Матвей. Он испуганно протер глаза и уставился на Вадима.
– Что здесь происходит? Ты почему не спишь?
Из-за его плеча выглянула сонная тетя Наташа.
– Пес совсем сдурел! Сейчас весь дом разбудит!
Борис закрыл тетрадь, грузно поднялся из-за стола и отправился на свою раскладушку. Матвей проводил его взглядом и повторил:
– Что здесь происходит?
– Ничего, – тихо ответил Вадим. – Просто… не спится. Ночь такая… странная.
Матвей с интересом посмотрел на него, потом на раскладушку, приготовился что-то спросить, как вдруг заметил распечатанную картонную коробку на полу. Он подошел к письменному столу и, протянув руку к разложенным там вещам, задержал ее на миг, словно опасаясь так быстро получить подтверждение своим догадкам. Но через мгновение он уже рассматривал пилочку и тетрадь в клеенчатом переплете.
– Что это? – спросил он, кинув быстрый взгляд на Бориса. – Знакомые вещицы…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Большая книга ужасов. Коллекция кошмаров - Екатерина Неволина - Ужасы и Мистика
- Серебряный крест - Елена Садыкова - Ужасы и Мистика
- Вампир. Английская готика. XIX век - Джордж Байрон - Ужасы и Мистика
- Черная книга смерти - Гордон Далквист - Ужасы и Мистика
- Моё! - Роберт МакКаммон - Ужасы и Мистика
- Тонкий Человек - Дубинина Александровна - Ужасы и Мистика
- Король в Желтом - Роберт Уильям Чамберс - Разное / Ужасы и Мистика
- Твои карие глаза - Валерий Цвет - Короткие любовные романы / Любовно-фантастические романы / Ужасы и Мистика
- Каникулы в джунглях (Книга-игра) - Роберт Стайн - Ужасы и Мистика
- Вкус заката - Елена Логунова - Ужасы и Мистика