Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чтобы подтвердить сказанное голословно выше, опишем напоследок один случай из жизни уже шестидесятилетней Елены Михайловны. Случай самый банальный, но характерный.
Покупала Елена Михайловна вместе с мужем картофель, — покупала у давних знакомых, которые вели своё хозяйство; так как картофель выращенный в домашних условиях гораздо вкуснее магазинного (потому что без химии), то она каждую осень закупала у них много мешков (в зависимости от урожая), чтобы хватило на всю зиму. Картофель они складировали в погребе их семейного гаража, в котором так же свободно могли что-нибудь хранить или ремонтировать многие другие их родственники. Елена Михайловна, с свойственным ей по жизни проявлением инициативы, позаботилась как обычно обо всех родственниках, проинформировав, что как обычно собирается закупить картофель. Те, как обычно, попросили её «заодно» привезти и им, разумеется с тем, что отдадут потом деньги.
Знакомые, продававшие картошку, не в первый раз за всегоды, предложили Елене Михайловне скидку — из любви к самой Елене Михайловне, — но та наотрез отказалась и предъявила ультиматум, мол если картофель будет дешевле рыночной стоимости, то сделка не состоится. Знакомым пришлось уступить, хотя они искренне хотели бы продать этой женщине картошку подешевле.
Всю почти совместную жизнь у весёлого мужа Елены Михайловны была простенькая Жигулёнка, за которой он ухаживал и держал в состоянии новой. Машина была весьма удобной для их образа жизни, — по классификации кузовов — универсал. Когда они приехали на ней, то Елена Михайловна вышла из Жигулёнки, сразу надевая рабочие перчатки, готовясь помогать грузить пыльные тяжёлые мешки; муж её с трудом вышел из машины, у него уже долгое время болела спина, так что он бы и рад грузить сам, но был не в состоянии. Елену Михайловну сразу предупреждали, что грузить есть кому и что по этому вопросу она может быть покойна, и предупреждали даже что здоровый лоб сын может проехать и выгрузить им и в гараже, — на что она наотрез отказалась, объяснив, что в гараже разгрузит один из родственников, который тоже в доле на картошку.
Когда женщина продавец и Елена Михайловна встретились, то тут же начались взаимоугодливые убеждения на счёт погрузки, — Елена Михайловна «рвалась в бой», готовая грузить своими немощными членами, а хозяйка картофеля распиналась пред ней, убеждая всеми возможными доводами об бессмысленности такого подвига.
Муж Елены в это время уже подогнал машину как поудобнее, а лоб сын стал таскать мешки. Угодливая Елена Михайловна, побеждённая здравомыслием хозяйки, с грустью обратилась к парню, таскающему мешки:
— Максим! На вот, возьми перчатки хотя бы… — она стянула с рук перчатки.
Она не могла не видеть, что на Максимовых руках надеты перчатки, но ей было почему-то стыдно, что кто-то для неё таскает и что она делается как бы виноватой перед этим человеком; эти её порывы странной совести преследовали её всю жизнь и никогда она не в силах была совладать с ними. Максим ничего не ответил, но он был расположен по-доброму, он просто расценил, что Елена Михайловна и сама в состоянии догадаться, что её обращение к нему с перчатками — есть ничего более, чем любезность из приличия. Плохо он понимал Елену Михайловну…
Когда Максим нёс уже третий или четвёртый тяжёлый мешок, то Елена Михайловна, болтая о каких-то пустяках с мамашей Максима, контролирующей процесс, снова обратилась к Максиму:
— Максим, ну я тогда тут положу? Отличные перчатки, толстые, прочные.
— Да забери! — вмешалась тут же мать Максима. — В гараже вам ещё таскать.
— Да там есть ещё перчатки. — «оправдалась» Елена Михайловна.
Максим же, будучи не самого богатого словарного запаса, ответил следующее:
— Да у меня есть новые… — и потащил дальше мешок…
— Эти тоже новые… — рассеяно пролепетала Елена Михайловна.
Максим же имел ввиду, что на нём прямо сейчас надеты свежие новые перчатки, а Елена Михайловна расценила это как будто он «не нуждается в подачках».
Картошка была погружена и Елена Михайловна с мужем уехали. Она действительно приняла всерьёз, что будто оконфузилась, но мужу не сказала и полслова. А по прошествии недели (Целой недели! Это значит она целую неделю жила со своим конфузом!) по прошествии недели она вдруг звонит матери Максима. Мать Максима испугалась, она думала, может с картошкой что не так, может гнилой попалось или червивой много. А Елена Михайловна напротив, с подарком…
— Свет (это мать Максима), слушай, у Серёжи (мужа Елены Михайловны) лежит костюм новый спортивный, он его ни разу не надевал. Может давай, мы завезём, пусть Максим померит?
— Н-ну… Ладно. Давай. — нерешительно согласилась мать Максима.
То, что костюм был мужа Елены Михайловны, то тут она соврала, не сумев придумать какой-нибудь другой правдоподобной легенды. Елена Михайловна, прохаживаясь по рынку в эту неделю, увидела симпатичный костюмчик с приличной скидкой, и решила — вот оно, моё избавление.
Костюмчик вскоре был вручен, Максим примерил и он ему подошёл; Максим был несказанно рад, и более того, он бы был рад и поношенному костюму и вовсе не побрезговал «этой подачки» — как заключила о Максиме Елена Михайловна в случае с перчатками.
PS. Читатель разумеется заметил несостыковку по времени в том месте, где юная Лена звонила безответно на смартфон своему первому кавалеру, ибо смартфоны изобрели всего каких-то пятнадцать лет назад, — а за пятнадцать лет невозможно прожить сорок лет. Но представьте, что описание взрослой Елены Михайловны ещё произойдёт в будущем, — ведь если смартфонов быть не могло двадцать пять лет назад, то картофель-то, пожалуй, будет и через двадцать пять и через двести пятьдесят лет…
2-PS. Когда Анна Михайловна становилась совсем уже старенькой, то родные и знакомые не могли узнать её, — Анна Михайловна без всяких причин унывала страшно. «Что у тебя случилось?» — бывало спросит по телефону в начале разговора, заслышав её грустный тон, какая-нибудь из многочисленных подруг. «Ничего. Всё хорошо.» — ответит не менее унылым тоном Анна Михайловна. Люди, которым она так отвечала на подобные заботливые вопросы, думали, что она просто не хочет делиться с ними — может быть считает их не такими близкими, может в семье что, или со здоровьем.
Но нет, у Анны Михайловны действительно было почти идеально и со
- Стихотворения - Семен Надсон - Поэзия
- Вальтер Эйзенберг [Жизнь в мечте] - Константин Аксаков - Русская классическая проза
- Стихи - Станислав Куняев - Поэзия
- Вампир. Английская готика. XIX век - Джордж Байрон - Ужасы и Мистика
- Стихи и поэмы - Константин Фофанов - Поэзия
- Глаза слижут лоси (сборник) - Бразервилль - Поэзия
- Стихотворения (1942–1969) - Юлия Друнина - Поэзия
- Полное собрание стихотворений - Константин Случевский - Поэзия
- Верный путь - Андрей Лобанов - Поэзия
- Большая книга ужасов 38 - Александр Белогоров - Ужасы и Мистика